Ах, эти честные глаза… или Огурцы и редиска

Мягкотелость и совершенно идиотская (её ещё называют интеллигентской) боязнь обидеть человека ПРАВДОЙ меня губят. Конкретный и самый свежий пример: с полгода назад я познакомился с некоей гражданкой, которая втемяшила (именно втемяшила. Самый точный в данном контексте глагол) себе в голову, что умеет писать стихи, а следовательно, вполне состоялась как поэтесса. Тогда я проявил, как теперь понимаю, просто-таки недопустимое любопытство и, не подозревая ничего дурного, предложил ей прислать в мой электронный адрес несколько стихотворений. Она прислала, я начал читать и уже на середине второго текста схватился за голову. Тонкие девичьи станы… Трепещущие ресницы… Толстые русые косы… Коварные обольстители… Разливы рек бескрайние… Белизна черёмух… Курчавящиеся (???) берёзки… Какие-то витязи с дружинами на лихих конях… 

Я понял, что вляпался. Моё состояние, как сказал бы Довлатов, означало несовершенство мира и тяжёлое бремя ответственности за чужие грехи. Надо было эту ошибку срочно исправлять, а если проще – вылезать из той… (неприличное слово), в которую я сам себя засунул с этой новоявленной «cапфо» и её «меликами» (лирикой).

Увы, моё желание оказалось слишком самонадеянным. Её стихи засасывали, как трясина. Девушки с косами до колен, берёзки с перелесками и коварные обольстители перекочёвывали из одного стихотворного текста в другой, как неутомимые гунны и неумолимые монголы из эпосов про Чингисхана, как Гоголь, Маркес и Пелевин в их «магическом реализме» – но куда им до неё! А эта просто-таки уничижительная фраза: «… и наши взгляды пересекнулись как в бездне млечные пути». Я оставил без обсуждения спорный глагол «пересекнулись» («пересекнулись» так «пересекнулись». Хорошо ещё, что не «усекновились»!) и попытался втолковать ей, что нет никаких млечных путей как множества, а есть единственный (он же – неповторимый) Млечный Путь. А именно – галактика, в которой находятся Земля, Солнечная система и все отдельные звёзды, видимые невооружённым глазом. И по причине своей единственности ни с каким другим Млечным путём он пересечься не может.

– А где метафоры? – продолжил я напористо. – Помните у Булгакова в «Театральном романе»: «Метафора – не собака. Без неё голо!»?
– Вы так думаете? – спросила она, и в этом вопросе были одновременно и очарование, и разочарование, и полнейшее отсутствие всякого присутствия. Равно как и любопытства по отношению к моим аргументам, доводам и прочим рассуждениям.
– Это не я так думаю! – начал закипать я. – Это гость Ильчина так думает. На званом обеде по поводу первой читки ильчинского романа.
– Странно… – вздохнула она и ненадолго замолчала.
– Может, мне в союз писателей вступить? – услышал я новый вопрос.
Я открыл было рот, но очень вовремя посмотрел ей в глаза и по этой причине рот закрыл. Потому что глаза были совершенно ч е с т н ы м и. Совершенно! Разве можно возражать ч е с т н о с т и? Разве не преступление эту ч е с т н о с т ь разочаровывать?
Я пожал плечами, и это пожимание она расценила правильно, хотя и по-своему.
– А в какой лучше: писателей России или российских писателей? – последовал следующий ( и опять совершенно честный) вопрос.
«В обоЕ!» – захотелось заорать мне, но орать я, конечно же, не стал… 

А что, собственно, случилось? Да ничего. Ну писательство. Вроде бы совершенно невинное занятие. Пиши себе и пиши. Главное, веди себя нейтрально и существующие порядки не задевай (или задевай, но в допустимых пределах). Это с одной стороны. А с другой – сколько может быть страстей! Помните у Шекспира: «Чем страсть сильнее, тем печальнее бывает у неё конец!»? Великолепно сказано!

Кстати, о конце. Вся эта тягомотная история с поэтессой разрешилась неожиданным образом: она вышла замуж за некоего прапорщика бронетанковых войск и уехала с ним на Дальний Восток. Слышал, что живут они совершенно счастливо в гарнизоне на российско-китайской границе, она забросила стихосочинительство и выращивает там, на границе, в собственном огороде совершенно замечательные огурцы и редиску. Так что нормально всё. Чего и всем желаю. 

Постскриптум. И поймите меня правильно. Я совсем её не осуждаю – да и за что, собственно. осуждать? И написал я весь этот (признаюсь – сумбурный) текст единственно для того, чтобы показать, что за шекспировские страсти порой возникают на, казалось бы, совершенно пустом месте. Просто собственное мнение о себе в результате этого стихотворчества порой начинает переть из человека таким неукротимым фонтаном, что совершенно зашкаливает его собственную самооценку. Хотя, с другой стороны, как же не похвалить себя любимого (любимую)? Кто ж похвалит, кроме себя самого (себя самой)? Вот и думай. Вот и размышляй. Вот и ковыряй в носу: а вдруг дотянешься до искомого? И не только дотянешься, но и выковырнешь!