Польские могилы и польская русофобия

Неотъемлемой частью польской т.н. «исторической политики» является её мемориальная составляющая – восстановление польских захоронений в Белоруссии и на Украине польскими общественно-патриотическими и диаспоральными организациями при поддержке государственных институтов Польши. 

Куратором данной деятельности выступает Польский институт национальной памяти (ПИНП) – государственное учреждение, ответственное за идеологическое оформление польской «исторической политики». Под его кураторством находятся многие десятки польских и полонийных (связанных с польской диаспорой) организаций и фондов. Для получения финансирования из Варшавы эти организации и фонды должны коррелировать свою деятельность с принципами ПИНП. 

Принципы эти заключаются в обосновании тезиса о польском культурном, политическом и этнографическом облике украинских и белорусских земель. О территориальных претензиях Варшавы к Киеву и Минску здесь речь не идёт. Говорится о том, что Западная Украина и Западная Белоруссия, пусть и в составе других государств, остаются местом приложения польской национальной культуры и политической мысли. Розыск и фиксация мест захоронений поляков на этих землях должны послужить обоснованием этого тезиса. Раз кругом рассеяны сотни и тысячи польских могил, значит, земля эта польская. 

Это делается для облегчения идеологического влияния на граждан Украины и Белоруссии, которое Варшава оказывает с целью недопущения у них роста симпатий к России. Польская мемориальная политика насквозь пронизана русофобскими мотивами, и польские могилы ей нужны не столько для поминовения усопших, сколько для антироссийской пропаганды. 

Доказательством служит то, что ПИНП делит польские могилы на правильные и неправильные, и вторых для ПИНП как будто не существует. К «неправильным» относятся могилы тех поляков, кто сотрудничал с Россией/СССР, а не воевал против неё – 1-й Польский легион Российской императорской армии, Армия Людова и др. Восстанавливаются исключительно те могилы, чьи «квартиранты» пылали ненавистью к России или если в их гибели задним числом можно обвинить Москву. 

Например, некоторые польские историки обвиняют в гибели 150 тыс. поляков во время Волынской резни 1943 г…Россию! Мол, это советские спецслужбы подстрекали банды ОУН-УПА истреблять поляков. О том, что НКВД направлял свои подразделения для защиты польских деревень, эти историки не вспоминают, потому что это не укладывается в идеологическое русло польской русофобии. 

Русофобская направленность мемориальной политики Польши подтверждается её географическим вектором – она направлена исключительно на восток. В Европе польских захоронений тоже хватает, ведь польские легионы воевали в Италии, Испании, Португалии, Франции, Германии, Австро-Венгрии. Но это направление с идеологической точки зрения Варшаву не интересует, там она ограничивается реставрацией могил польских солдат Второй мировой. Информационного психоза, как на восточном направлении, здесь нет, хотя на западе поляки тоже гибли массово. Вспомнить хотя бы войну со Швецией 1655-1660, которую в народе прозвали «кровавый потоп», настолько разрушительной она была.

Но проникать на территорию Швеции или соперничать со шведами за геополитическое влияние в Европе Варшава не собирается, потому и могилы убиенных шведами поляков и, вообще, история долгого противостояния со Швецией ей ни к чему. 

Другое дело Россия. Её Варшава видит единственным препятствием на своём пути к геополитическому лидерству в Восточной Европе. Чтобы Польша возвысилась, Россия должна рухнуть, а чтобы она рухнула, нужно настроить против неё белорусов и украинцев, ибо, как писал польский геополитик начала ХХ в. Влодзимеж Бончковский, «украинец без своей украинскости – это политический русский». Про белорусов можно сказать то же самое. Бончковский 
считал крайне выгодным для Польши насаждать русофобское украинство и русофобскую белорусскость (пшепрашам за неуклюжую терминологию). 

Мемориальная политика Польши как раз на это и направлена. На Западной Украине Общество возрождения польской культуры им. Юлиуша Словацкого, Общества польской культуры им. Михаила Огинского, польские юношеские харцерские организации реставрируют могилы польских солдат времён советско-польской войны 1920 г. В Белоруссии местный Союз поляков во главе с Анжеликой Борыс реставрирует захоронения польских мятежников 1830 и 1863 гг., а также могилы боевиков Армии Крайовой (АК), стрелявших в спину советским солдатам во время освобождения Польши от гитлеровцев. 

Для увеличения производительности такого мемориального труда ПИНП даже придумал понятие «символическая могила». Это когда никто не знает, где и как конкретно погибли поляки, но устанавливают «игрушечную» могилу. Дескать, всё равно кто-то, как-то и приблизительно где-то здесь погиб. Зато таблички на таких могилах вовсе не символически повествуют, что погибшие воевали за польскую землю против ужасных русских. Под польской землёй подразумеваются западно-белорусские и западно-украинские области.

Символичность таких могил позволяет ставить их столько, сколько душе угодно. Труп не нужен, нужна могила. Кроме того, польские организации расставляют по западно-украинским и западно-белорусским весям католические кресты. Текст на них, как правило, приблизительно одинакового содержания: «Здесь погибли/сражались/умерли…» – далее следуют фамилии польских мятежников XIX в./боевиков АК или название повстанческой шайки или банды АК. 

Другой пропагандистский трюк: обозначение на таких захоронениях, будто покоящиеся здесь поляки пали за свободу украинцев/белорусов от российского ярма. В этой связи часто упоминается лозунг польских повстанцев XIX в. «За нашу и вашу свободу». Им поляки неудачно пытались привлечь в свои шайки украинских и белорусских крестьян. Наделять их свободой они вовсе не намеревались, а хотели их руками раздвинуть границы Речи Посполитой «от моря до моря». 

ПИНП хочет, чтобы от польских могил и русофобских надписей на них рябило в глазах; чтобы идущих по родной земле украинцев и белорусов давило подспудное чувство: уж не польская ли это, действительно, земля, раз так обильно усыпана польскими костями?