Сашина Победа

1

Когда Сашу спрашивали: «Как дела?», он всегда искренне отвечал: «Прохо!»
Маленький сероглазый блондин Саша не выговаривал букву «л», такая от природы у него была особенность.
– Мой папа дошёл до самого «рогова»! – так он говорил обычно о своём отце-артиллеристе, герое войны. С воинской частью тот, вероятно, дошёл до бункера Гитлера – вроде бы в советских фильмах именно этот, самый главный вражеский объект, называли «логовом»…
Саша был сильно похож на отца. А отец его тоже был со странностями. Соседи наши часто говорили: у такого-то, хоть он и герой, всё же иногда ощущаются последствия контузии…
Когда этот человек ещё был жив, я над ним тоже подшучивал, каюсь:
– А что, дядь Юра, скажите-ка, – во-он тот овощной ларёк – одним снарядом вы бы накрыли?..
Помню, дядя Юра сначала прищурит глаз, примерится. Потом сложит руки на груди и совершенно серьёзно мне ответит:
– Вон этот? На той стороне улицы? Щепки бы от него не осталось!
– А точный прицел вы можете мне назвать?
Обычно дядя Юра, глянув с подозрением, меня спрашивал:
– А зачем это тебе?
– А они гнильё продают!
Старый артиллерист всю жизнь был за справедливость. И кивнув одобрительно, и разок ещё прищурившись, он называл мне всё же точный прицел. Хотя, замечу, что по натуре он был самый что ни на есть добряк…
Как только Саша окончил техникум, папа его устроил работать «в комсомол», на должность заместителя секретаря комитета текстильного комбината. Прямо скажем, заместитель из Саши вышел никакой. Он очень боялся своего начальника, комсомольского лидера комбината. Это был кудрявый, белозубый, цыганистого вида, таджик. Он говорил, похлопывая Сашу по плечу: «Ты, давай, Сашка, больше бумагами занимайся, на людях от тебя толку нету!» 
Саша ему был нужен, чтобы кричать на совещаниях: «Я за двоих работаю, мой заместитель – ни рыба ни мясо! Подсунули сына героя!»
Отец за это Саше не раз выговаривал: «Гляди на меня! Я ведь тоже ростом маленький, но на войне я делал большие дела!..»
Саша очень отца любил и ценил. И сильно переживал, когда тот ему выговаривал. 

2

Но вот пришло время, когда и Сашин папа, героический и наивный человек, внезапно умер, навеки закрыл глаза. И Саша остался в жизни без всякого покровительства. Походив с полгода как в воду опущенный, он ушёл добровольно с комсомольской работы, где терпели его только из-за папиной биографии…
Мама была гораздо моложе своего покойного мужа-героя. И очень скоро она вышла замуж за другого человека – не фронтовика…
Саша тяжело это переживал. В особенности, что мать себе выбрала в мужья невоевавшего человека. 
Он и так не мог привыкнуть жить без папы, а тут ещё, как он считал, просто-напросто память оскорбили…
Как смурной, он всё ходил и ходил по улицам нашего города, исполняя функцию какого-то крохотного «маятничка» в часовом его механизме. И всё мимо, мимо нормальных и благоразумных, правильной жизнью живущих, строгих наших горожан…
И так прошло больше года.
– Ну ладно, – обсуждали соседи Сашино поведение, – ну ладно, папа у него умер. Ну ладно, мама выскочила замуж – она ведь, в конце концов, живой человек! Так женился бы сам и работал бы – чего ж он ходит-то без толку?!.
А все дело было в том, что теперь, когда уже некому было строго следить за его распорядком, Саша наш просто гулял по городу, который он очень сильно любил. Гулял сколько хотел. Он просто прохаживался, совсем не замечая следящих за ним наших строгих горожан. Он прохаживался по берегу нашей огромной реки с чистой голубоватой водой, рассекавшей город наш жаркий надвое. И часто, перейдя по высокому мосту на противоположный берег, добирался он до самого подножья гор: то зелёных, то ярко-синих, то каких-то тёмно-фиолетовых. И поднимался самостоятельно на вершины, чего папа ему прежде ни за что бы не разрешил…

А потом он нашёл себе сам и подходящую работу. Он даже стал бесплатно ездить на автобусе и троллейбусе, потому что у него появилось удостоверение сотрудника Добровольного пожарного общества, а если кратко – ДПО.
Саша отвечал за тягу в дымоходах. Обычно он являлся по вызову – маленького роста, толстенький. А двери ему открывали иногда такие красотки…
– Здравствуйте, – робко выговаривал Саша. – Я из ДПО, насчёт дымохода.
С людьми было нелегко. Часто прямо сходу на Сашу шли в атаку, да ещё с выпученными глазами – как будто это он, лично он виноват, что угарный газ от газовой колонки проникает неведомыми путями в соседние квартиры.
Саша никогда ни с кем не пререкался. Он только отвечал, разводя сочувственно руками: «Строитери, конечно же, напутари!..»
И сразу брался за дело…

3

Однажды Саша, как всегда, пришёл по срочному вызову. И дверь ему открыла совсем молоденькая женщина, очень приятная – она Саше сразу ужасно понравилась.
– Проходите, – сказала она ему очень приветливо. – Вот, посмотрите, что тут у нас на кухне… Только вы, пожалуйста, сами разбирайтесь, а то у меня сейчас дочь болеет…
Тут Саша услышал детский плач.
– А может, отменить ваш заказ? – спросил он. – Может, сегодня не надо?
– Нет, что вы, конечно же, надо! – ответила ему женщина. – Нас с дочкой двое, она ещё совсем маленькая, а мама моя – она всего два месяца как умерла… И ночью с ребёнком я спать боюсь: вдруг мы с ней обе угорим, понимаете?
Саша кивнул: понимаю, конечно.
В этот момент этажом выше, прямо над головой, зазвучала громко пластинка: «Жи-ил-был художник оди-ин…». И громкий стук каблуков: наверху кто-то стал вытанцовывать, да ещё прямо в обуви…
«Это непорядок», – подумал Саша. И поинтересовался:
– А что, у вас там наверху сегодня день рождения?
– Да что вы, какой день рождения! – Молодой женщине, кажется, давно хотелось хоть кому-то высказаться. – Там алкаш живёт с матерью, нигде не работает, каждый день у него танцы! Ребёнок мой издёргался совсем из-за их пьянок!..
– Поставь про тёщу! – громко крикнули наверху: в старом панельном доме всё было слышно. 
«От меня жена ушла – вот так-так!!!» – пластинка буквально зазвенела визгливым теноришком. Наверху бросились танцевать вприсядку. Люстра вся задребезжала, задергалась сразу всеми стеклянными висюльками, и принялась раскачиваться…
Девочка внезапно прекратила плакать.
– Она пугается! – женщина буквально подхватила дочку на руки, – смотрите, как вся сжалась!..
Саша подошёл и коснулся руки девочки. Ребёнок явно был напуган.
– И ночью покоя нет, – продолжала женщина ему жаловаться. – Включат на всю громкость – сиди и терпи. И милиция приезжать отказывается!..
Саша вдруг ощутил в себе незнакомое волнение.
– А почему вы сами их терпите? – спросил он женщину.
– А потому что нас некому защитить!..
Саше показалось, будто ему не хватает воздуха. Женщины обычно над ним посмеивались – ни одна ему раньше ни разу не намекнула о защите!
– А-а… отец?
– А мы без него растём, – ответила женщина. И поцеловала ребёнка.
– А давайте я им скажу, чтоб прекратили! – предложил Саша.
И, о чудо, женщина сама его попросила:
– Скажите им! Только не ругайтесь, пожалуйста, скажите им по-хорошему – вдруг поймут!..
Саша торопливо взбежал на третий этаж. Позвонил длинным звонком.
Песня прервалась. Открыли дверь.
– Чё те? – весело спросил его человек, похожий на чёрта. Только не на страшного чёрта: рыжий, кудлатый, и рот до ушей.
– Прекратите музыку, – Саша сказал это тоном, каким выражают недовольство дети, обидчивые и упрямые.
– Почему? Ты кто такой, откуда? – выпалил Черт.
– Я из ДПО.
– Дружинник? – хитрые глазки Чёрта потухли в одно мгновенье.
– Да, – коротко ответил Саша и пошёл вниз.
…Пока он раскладывал в кухне инструменты, наверху стояла тишина. Но едва приступил он к работе, как снова зазвучало.
И ещё громче: «Жи-ил был художник один!..»
Кто-то, скорее всего это был тот самый Чёрт, хозяин квартиры, громкость сбавил. Но через секунду её снова резко подняли – все стены загудели разом!
Ребёнок заплакал.
Наверху началась борьба у проигрывателя. Чёрт пытался сбавить – кто-то второй ставил на всю мощь. Пластинка вновь взвизгивала, как больно ушибленная собака…
Саша напрягся. Его авторитет в глазах этой девушки, кажется, рушился…
Наверху победила музыка. Новая песня, про тёщу, всем пришлась по душе:
Слушай, теща, друг родной
Помоги!
Ты пойми, что мы с тобой
Не враги!
Уже и сам Чёрт плюнул на все приличия. И кинулся вприсядку – слышно было, как он гикал…

Саша мгновенье постоял. Потом он взял в руки шлямбур, которым долбят стены, и положил его в карман рабочих брюк. И вышел, ничего женщине не сказав. 
И вновь поднялся на третий этаж.
Позвонил два раза – протяжными звонками.
На сей раз Чёрт к двери подошёл не один. Рядом стоял высокий худощавый брюнет, с бачками на висках и в белой летней кепочке. Оглядел Сашу оценивающе, и произнёс с удивлением:
– Чё беспокоишь, пацан?
Саша чуть помялся и сказал:
– Там ребёнок болеет.
– У нижней, у Ленки? А ты кто ей, муж? Отец ребенка?
– Нет… – растерялся Саша.
– Ага, значит, ё….! – сделал свой вывод худощавый и покачал укоризненно головой. И тут же переменил тон:
– Пошёл на хрен! Не мешай мне больше!.. 
Брюнет отодвинул рукой кудлатого, и закрыл перед Сашиным носом дверь.
А через пару секунд зазвучала во всю необъятную ширь старинная фронтовая песня «Валенки»:
«Э-эх, валенки, д-валенки – да не подшиты, стареньки!»
Это была любимая песня покойного Сашиного отца, героя войны, артиллериста.
Саша отступил, насколько это было возможно на тесной площадке, и ударил мягким плечом в ветхую дверь квартиры. Потом ещё – отступил и ударил! Потом ещё! Потом – ещё!
Те, кто находился в квартире, кажись, опешили. Очень уж не вязался Сашин облик с таким вот поведением…
Через минуту послышались возгласы. Это Чёрт удерживал второго: «Валера, Валера!..»
Но дверь все же распахнулась.
– Ну ты что, пёс, хочешь, чтоб я «тащил» из-за тебя?! Я там десять лет ни за что пробыл!
Худощавый схватил Сашу за горло и крепко сжал:
– Спроси у людей, кто такой «Португалец», вон там, возле магазина! Понимаешь ты, козлина безбородая?!
– Там ребёнок, – задыхаясь, выдавил Саша, – с температурой…
Португалец резко его оттолкнул – так резко, что Саша скатился кубарем вниз, на площадку между этажами.
– Ну, болеет, – процедил сквозь зубы Португалец, – до одиннадцати я имею право делать, что хочу – пусть хоть помирает!
Саша опешил:
– Как это?..
– Как? Так! Вот она уже померла, а я ещё громче музыку. Понял теперь?!
И сразу Саша сделал вывод:
– Значит, тебя выпускать нельзя было. Из клетки.
– Ах ты, волк! – Португальца затрясло, он сбежал вниз, на площадку. Защищаясь как ребёнок, Саша выставил вперёд руку, но получил крепкий пинок в живот. Охнув, опустился на бетонный пол. Португалец пинал его и пинал: «Козёл, козёл, тварь, тварь, знаешь, что такое «клетка»? Знаешь, тварь? Козёл, козёл, тварь!»
Соседи снизу и сверху приоткрыли двери. Только одна дверь оставалась закрытой.
На Сашино счастье, Португалец обут был в тапочки. К тому же, до этого он изрядно поддал. Когда один «тапочек» слетел с его ноги, Саша рванулся вперёд и увлёк его ногу за собой! Португалец почти кувырком, перевалился через него– хорошо, хоть руку он себе успел подставить! Саша отскочил, и тут же повернулся к противнику. Португалец лежал.
– Вставай! – задыхаясь, крикнул Саша. – Я лежачих не бью!
Португалец с усилием поднялся. Злость его, кажется, проходила.
– Вот, связку из-за тебя опять потянул, – пожаловался он. – Всем телом – на левую. Я ее рвал когда-то. Эх ты… – И он махнул здоровой рукой.
– А я мог тебя грохнуть по башке, – произнес Саша. И вынул из глубокого кармана брюк шлямбур. – Не стар. (Он хотел сказать «не стал».)
– Ты-ы… смотри какой… – Португалец чиркнул взглядом по его глазам. Но не кинулся на Сашу – только отстранил его небрежно и поднялся наверх.

Саша вернулся в квартиру, где лежали инструменты.
Он их заново все переложил и вытащил мешочек с алебастром…
Врубят или не врубят?..
Врубили. Мощно. «Жи-ил-был художник один…»
И вновь наверху завязалась борьба.
Португалец включал – Черт выключал.
Включали – выключали.
И опять пластинка скрипела и визжала.
Потом наступила, наконец, тишина. Дверь наверху открылась и кого-то выпустила… И этот кто-то крупными шагами сбежал по лестнице вниз…
Долбить стену шлямбуром Саше не пришлось – оказалось, достаточно было дымоход хорошенько прочистить. 
И пока он работал – наверху была тишина…
Когда Саша закончил, женщина предложила ему чаю. Он согласился. И они оба присели.
Но не это было главное.
Девочка, наконец-то, уснула…

Художник А. Маркин.