Откуда взялся Бармалей, и почему Чуковский расстрелял его из автомата

«Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, что в представлении многих читателей я, кроме «Мойдодыров» и «Муха-цокотуха», вообще ничего не писал». Корней Чуковский, «О себе».

Действительно, в литературном наследии Николая Корнейчукова, ставшего известным как Корней Иванович Чуковский, есть критические очерки о Чехове, Бальмонте, Блоке, Сергееве-Ценском, Куприне, Горьком, Арцыбашеве, Мережковском, Брюсове. Монография о творчестве Некрасова. Обнаружены его неизданные рукописи, литературоведческие и биографические статьи о Чехове, Достоевском, Слепцове, переводы и пересказы произведений Киплинга, Дефо, О. Генри, Распэ, Твена, Честертона и других писателей. Знаменитый альманах «Чукоккала», «От двух до пяти». Перечисление всего займет немало времени.

​

Но все же больше всего Корней Чуковский запомнился именно своими сказками для детей, хотя и не всем они понравились. 

К примеру, Крупская, которая была тогда замнаркома просвещения РСФСР, в 1928 году даже написала статью «О «Крокодиле» Чуковского»: 

«Такая болтовня — неуважение к ребёнку. Сначала его манят пряником — веселыми, невинными рифмами и комичными образами, а попутно дают глотать какую-то муть, которая не пройдёт бесследно для него. Я думаю, «Крокодила» ребятам нашим давать не надо…». 

Почему она решила придраться к «Крокодилу», написанному еще в 1915 году, загадка, но в среде партийных критиков и редакторов после этого даже появился термин «чуковщина», имеющий негативную окраску. Тем не менее все это никак не сказалось на популярности сказок Чуковского.

Крокодил, Тараканище, Муха-Цокотуха, Топтыгин, Мойдодыр, Бибигон… Но чаще всего в его сказках появлялись Айболит (четыре раза) и Бармалей — (три раза). С Айболитом понятно. Его прототипом был доктор Дулитл Хью Лофтинга, а вот с Бармалеем история совсем другая, причем придумал его тоже не Чуковский.

Об этом в своей книге «Имя дома твоего. Очерки по топонимике» рассказал Лев Успенский:

«А что до страшного злодея Бармалея, то тут мне посчастливилось <…> в апреле 1966 года, выяснить, откуда и как он появился на свет, у самого крупного авторитета по «бармалееведению», у самого Корнея Ивановича Чуковского.
Много лет назад Корней Иванович гулял по Петроградской стороне нашего города (это такой район его) с известным художником Мстиславом Добужинским. 
Они вышли на Бармалееву улицу.
— Кто был этот Бармалей, в честь которого целую улицу назвали? — удивился Добужинский.
— Я, — говорит Корней Иванович, — стал соображать. У какой-нибудь из императриц XVIII века мог быть лекарь или парфюмер, англичанин либо шотландец. Он мог носить фамилию Бромлей: там Бромлеи — не редкость. На этой маленькой улице у него мог стоять дом. Улицу могли назвать Бромлеевой, а потом, когда фамилия забылась, переделать и в Бармалееву: так лучше по-русски звучит…
Но художник не согласился с такой догадкой. Она показалась ему скучной.
— Неправда! — сказал он. — Я знаю, кто был Бармалей. Он был страшный разбойник. Вот как он выглядел…
И на листке своего этюдника М. Добужинский набросал свирепого злодея, бородатого и усатого…
Так на Бармалеевой улице родился на свет злобный Бармалей».

Кирилл Горбачевич и Евгений Хабло в книге «Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда» Бармалеева улица впервые была зафиксирована на картах в 1798 году.

По одной версии во времена Екатерины II на этой улице располагались склады купца Бармалеева.

Странная фамилия, но в «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Даля есть слово «барма» из московского говора — бормотун, невнятно, неясно говорящий, картавый и «бармолить» из поморского говора — бормотать, говорить невнятно. Вполне возможно, что прозвище «бармалей» или «бармолей» произошло от этого, а от него уже и фамилия.

Историк Лариса Бройтман утверждает, что улица названа по имени офицера Степана Бармалеева. Также там в середине XVIII века жил прапорщик полиции Андрей Иванович Бармалеев с супругой Агриппиной Ивановной и детьми, а позже его сын — вахмистр Тихон Бармалеев. Фамилия Бармалеев есть и в адресных книгах первой половины XIX века.

Первый раз Бармалей появился в 1925 году в одноименной стихотворной сказке для детей издательства «Радуга» с иллюстрациями Мстислава Добужинского, который и придумал его. Книга вышла тиражом 10 тысяч экземпляров и стоила 1 рубль. В дальнейшем она много раз переиздавалась, и отдельно и в составе сборников произведений Чуковского и широко известна читателям. Бармалей, который был африканским разбойником и людоедом, в сказке перевоспитался, и вместе с Ванечкой и Танечкой собрался в Ленинград, чтобы печь пироги, крендели и калачи и бесплатно раздавать их детям.

Потому, что Бармалей
Любит маленьких детей,
Любит, любит, любит, любит,
Любит маленьких детей.

Единственное, что от читателей скрыл о Бармалее Корней Чуковский, так это то, что в первоначальной версии сказки он был не морским пиратом, а африканским негром-людоедом — «чумазый, черномазый Бармалей», но после пребывания в животе у Крокодила, он совершенно преобразился:

Был сажи черней Бармалей,
А сделался мела белей.

Есть в сказке и неразгаданная до сих пор загадка.

Он страшными глазами сверкает,
Он страшными зубами стучит,
Он страшный костер зажигает,
Он страшное слово кричит:
«Карабас! Карабас!
Пообедаю сейчас!».

Что за страшное слово «карабас»? Доктор кукольных наук Карабас-Барабас в «Золотом ключике, или Приключениях Буратино» у Алексея Толстого появился значительно позднее — в 1935 году. Может быть, это аллюзия к сказке Шарля Перро «Кот в сапогах», которая, несомненно, знакома всем маленьким читателям «Бармалея», и злодею маркизу де Карабасу? В любом случае, вряд ли это из казахского языка қарабас бидай — сорт пшеницы, в просторечии называемый черноколоской, или қарабас шағала — разновидность чайки.

Вновь Бармалей появляется в прозаическом пересказе сказки Хью Лофтинга «История доктора Дулитла» в 1936 году, когда была опубликована расширенная редакция «Доктора Айболита» в 2-х частях. В версии 1924 года вместо Бармалея предводителем пиратов был Чумаз.

В этот раз никакого перевоспитания Бармалея не произошло. 

«Бармалей подплыл к кораблю, на котором был доктор, и стал взбираться по веревке на палубу. Но собака Авва оскалила зубы и грозно сказала: «Ррр!..» 
Бармалей испугался, вскрикнул и вниз головой полетел обратно в море.
— Помогите! — кричал он. — Спасите! Вытащите меня из воды!
Вдруг на поверхности моря показались акулы — огромные, страшные рыбы с острыми зубами, с широко открытою пастью.
Они погнались за пиратами и скоро проглотили их всех до единого».

Типичный открытый финал. С одной стороны акулы проглотили всех пиратов, а значит и Бармалея, но с другой стороны, что непосредственно с ним случилось после того, как он упал в воду, не описывается.

И Бармалей у Чуковского появляется в третий раз в стихотворной сказке «Одолеем Бармалея!», написанной и опубликованной в 1942 году и гораздо меньше известной читателям, чем «Бармалей» и «Доктор Айболит».

В ней представлена военная хроника противостояния «маленькой страны Айболитии» и «звериного царства Свирепии», в которых совсем нетрудно узнать СССР и гитлеровскую Германию.

Ваня Васильчиков собственноручно убивает акулу Каракулу: «И всадил он Каракуле между глаз четыре пули». В первоначальной редакции сказки он закалывает Бармалея штыком, а в окончательном тексте Бармалея берут в плен и приговаривают к расстрелу.

Оробел, обомлел Бармалей
И, как мел, побелел Бармалей,
И зарыдал Бармалей,
И пред Ваней упал Бармалей:
«Не губи ты меня,
Не руби ты меня,
Пожалей ты меня, пожалей!»

Но Ванюша усмехнулся,
Вправо-влево повернулся
И спросил у медведей,
У орлов и лебедей:
«Пощадить ли Бармалея,
Кровожадного злодея?»

И сейчас же из лесов
Триста тысяч голосов
Закричали: «Нет! нет! нет!
Да погибнет людоед!
Палачу пощады нет!»

И примчалися на танке
Три орлицы-партизанки
И суровым промолвили голосом:
«Ты предатель и убийца,
Мародёр и живодёр!

Ты послушай, кровопийца,
Всенародный приговор:

НЕНАВИСТНОГО ПИРАТА
РАССТРЕЛЯТЬ ИЗ АВТОМАТА
НЕМЕДЛЕННО!»

И сразу же в тихое утро осеннее,
В восемь часов в воскресение
Был приговор приведён в исполнение.

И столько зловонного хлынуло яда
Из чёрного сердца убитого гада,
Что даже гиены поганые
И те зашатались, как пьяные.
Упали в траву, заболели
И все до одной околели.
А добрые звери спаслись от заразы,
Спасли их чудесные противогазы.

«Мне хотелось бы внушить даже маленьким детям, что в этой Священной войне бой идет за высокие ценности мировой культуры, гуманизма, демократизма, социальной свободы, что этими идеалами вполне оправданы огромные жертвы, которые приносят свободолюбивые страны для сокрушения гитлеровщины. О нравственной борьбе с осатанелым фашизмом мы слишком мало говорим нашим детям… Идейные цели войны слишком часто ускользают от них. Чтобы рельефнее представить эти цели, я и вывел знакомого им Айболита, который издавна является в их глазах воплощением доброты, самоотверженности, верности долгу и мужества, и противопоставил ему разрушительную и подлую силу фашизма», — рассказал о своей сказке сам Корней Чуковский.

«Все понимающие люди… говорят что это будет лучшая моя сказка», «сказка имеет необыкновенный успех (в моем чтении) в частях Красной Армии», — писал Чуковский своему сыну Николаю, а Самуилу Маршаку он так и написал: «Я написал лучшую свою сказку».

Впервые сказка «Одолеем Бармалея!» полностью была напечатана в 6-ти номерах «Пионерской правды» и имела невероятный успех, ее собирались печатать в «Огоньке», она вышла отдельными изданиями в Ташкенте, Пензе и Ереване, а в 1943 году была включена в антологию советской поэзии к 25-летию Великой Октябрьской социалистической революции, но была вычеркнута оттуда лично Сталиным.

Весной 1944 года в «Правде» вышла статья директора Объединения госиздательств и Института философии АН СССР Павла Юдина «Пошлая и вредная статья К. Чуковского». 

В частности, в ней было написано: 

«К. Чуковский перенес в мир зверей социальные явления, наделив зверей политическими идеями «свободы» и «рабства», разделил их на кровопивцев, тунеядцев и мирных тружеников. Понятно, что ничего, кроме пошлости и чепухи, у Чуковского из этой затеи не могло получиться, причем чепуха эта получилась политически вредная».

После этого «Одолеем Бармалея!» исключили из готовившегося к печати его сборника «Чудо-дерево», сказка более не переиздавалась до 2001 года, сам Корней Чуковский никогда больше не обращался к образу Бармалея, а после «Бибигон: самая волшебная сказка», из-за которой он подвергся травле в газете «Правда» в 1946 году, не написал больше ни одной сказки.