Рыба-лоцман играет в карты

Г. Юзефович «Таинственная карта»; М., «Редакция Елены Шубиной», 2020.

Четыре года назад Галина Юзефович с ювелирной точностью определила свою миссию в современном литпроцессе: рыба-лоцман очищает крупных морских позвоночных от паразитов. Дальнейшее общеизвестно: PR под именем любви и product placement с этикеткой «рекомендательная критика». Сегодня и ежедневно в меню гуляш из цукатов под сахарной пудрой и компот из патоки. А на большее ты не рассчитывай.
Самое интересное, что произошло на кондитерской фабрике за это время – эволюция взглядов директрисы, она же главный технолог. Feel the difference: «Злой критик не формирует литературный процесс, но работает эдаким санитаром леса – гонит вперед литературное стадо, перекусывая поджилки самым слабым и, как результат, отстающим животным. Благодаря такому критику литература становится чище и динамичнее… Кто-то должен быть плохим парнем – это важная и полезная социальная функция» («Приключения рыбы-лоцмана», 2016).
«Мнение, что популярен тот критик, который всех ругает, ошибочно. Сегодня на это нет спроса. Лучше быть милым котиком, чем неприятным отморозком. На последнего люди посмотрят один-два раза, а потом им станет тоскливо и противно» («Как писать о книгах: правила Галины Юзефович», 2019).

Спорный вопрос, знаете ли. За неимением других отморозков воспользуюсь своим собственным примером. В последний раз мой текст появился в Журнальном зале осенью 2018-го, однако ж до сих пор вхожу в десятку самых читаемых авторов портала. Но это так, попутная песня. Вернемся к нашему… в общем, кондитеру.
Нынче рыба-лоцман предлагает всем желающим сыграть в карты. Ага, нашла фраеров. У незабвенного Доцента было девять тузов в колоде, а у Г.Ю. – так и все 54: бубновый, червонный, пиковый, трефовый и еще каких-то неизвестных публике мастей. Но один другого тузее. И каждый автор – глыба и матерый человечище, и каждый роман глубоко перепахивает архикритикессу всея Руси: «“Июнь” – лучшее из написанного Быковым со времен “Пастернака” и определенно самый совершенный его художественный текст».
«“Заххок” Владимира Медведева – определенно одна из главных книг, написанных по-русски за последние годы».
И так далее – пока до копейки не обчистит.

Прошу прощения, ошибся: карты не игральные, а географические. «Редакция Елены Шубиной» суфлирует: «Хватает и увлекательных маршрутов, и кладов с литературными сокровищами». Ну да, напоминает «Остров сокровищ» в постановке Вайнштока: если ранили друга, перевяжет подруга... И если не ранили, все равно перевяжет. Но еще больше «Таинственная карта» похожа на «Езду в Остров Любви» со всеми подобающими стоянками – бухта Восторга, мыс Комплиментов, пролив Обожания.
Для пущей ясности поверим гармонию арифметикой. В «Таинственной карте» 52 рецензии на современный российский и русскоязычный худлит (прочие – про документалистику и переводных буржуинов). Сдержанно отрицательных среди них всего пять, остальные – комплиментарные и нейтральные, которые при ближайшем рассмотрении тоже оказываются комплиментарными: «Литературный дебют Брейнингер – не самоценный объект но развернутое обещание чего-то неизмеримо большего. Если угодно, первая сыроватая заявка на вступление в клуб главных писателей поколения тридцатилетних».
«Что в случае с любым другим романом стало бы ему смертным приговором, в случае с книгой Эдуарда Веркина поразительным образом почти никак не влияет на итоговое впечатление. Природа веркинского дарования такова, что без труда нивелирует все заусенцы и шероховатости».
Думаю, мнение о содержании вы уже составили. Надо сказать и два слова и о методе – благо то еще ноу-хау.
Средний объем рецензии – от 400 до 600 слов: видимо, в расчете на клиповое мышление целевой аудитории: большее чревато несварением. Схема незыблема, как пирамида Хеопса: около 70 процентов текста приходится на спойлер, за коим следует резюме-скороговорка. Коньяк тому, кто объяснит, чем опусы Юзефович отличаются от школьного сжатого изложения с творческим заданием. Хотя нет, отличаются. От девятиклассников требуют четких формулировок. Каковые для лоцмана-картографа не особо желательны – ибо категорически не по силам. Поэтому творческие задания Г.Ю. делятся на два типа.
Первый размыт до полной акварельности: «Впервые после долгого перерыва Пелевин возвращается к нам в плаще колдуна, провидца и заклинателя реальности».
«Волшебство, которое раньше творилось в романах Водолазкина на уровне мысли или антуража, сейчас спустилось еще на один этаж вниз, и творится теперь на уровне слова и звука».

Второй применим ко всем сразу: «Роман <Некрасовой, Козловой, Бобылевой – нужное подчеркнуть> обладает одним важнейшим свойством… И свойство это – задорная способность видеть свет там, где другие видят лишь мрак».
«Смысловая подкладка, обнажающая связь между сталинской эпохой и нашими днями, делает <«Июнь», «Уран», «Лампу Мафусаила» – нужное подчеркнуть> книгой по-настоящему выдающейся, заслуживающей самого пристального читательского внимания и потенциально способной многое рассказать о нас и нашем времени».
Апофигей (именно так, через «и» – настаиваю!) литературно-критического столоверчения, основанного на полном и безоговорочном безмыслии. Впрочем, в этом Хогвартсе для умственно отсталых, где Алистер Кроули вместо Гаспарова, иного и не требуется. Больше скажу: иное невозможно.
«Честное слово, у меня не было планов стать самым известным критиком… Знаете, почему я им стала? В сегодняшнем литературном пространстве я – единственный человек, который пишет обзор каждую неделю, а летом – каждые две недели. Никто, кроме меня, не делает этого регулярно и в таких количествах», – откровенничала Юзефович в интервью эстонскому порталу Rus. Postimees. А не посчитать ли нам, почтенные кроты? – в одном обзоре три рецензии, стало быть, требуется одолеть и обдумать как минимум 25-30 авторских листов в неделю. Гегель фатально заблуждался: закон перехода количества в качество не универсален.

Да это еще полбеды. Беда в том… впрочем, дадим слово эксперту, Глуховский его фамилия (подробности в басне про кукушку и петуха): «Я как читатель хочу, чтобы мне просто посоветовали – что там, в этом безбрежном океане слов, есть хорошего и мне еще неизвестного. И Галина Юзефович справляется с этим до того хорошо, что сама уже стала ролевой моделью для нового поколения критиков».

Кто бы спорил, более чем достойный пример для подражания. С феерической компетентностью: приписать дудинских «Соловьев» Симонову – это надо уметь. С головокружительными идиолектами: одни «психиатрические заболевания» чего стоят. С умением «любить, восхищаться и очаровываться», происхождение которого и без комментариев понятно.

Однако ж ролевая модель. И отправляются филологические мальчики и девочки, вооруженные черт-те какими таинственными картами, на поиски Острова Сокровищ – то вместе, то поврозь, а то попеременно. Нет бы вспомнить, чем у Стивенсона дело кончилось…

«Копайте, копайте, ребята, – сказал Сильвер с холодной усмешкой. – Авось найдете пару прошлогодних желудей».