Светлана

Как и её муж Митя, Светлана родилась в ведомственном доме стратегически важного министерства, но другого. И тоже в центре Москвы. Когда-то на месте этого дома была городская усадьба известной княжеской фамилии, состоящая из особняка и нескольких флигелей, которые сохранились до нашего времени. За ними, на месте бывшего сада, и был построен в конце тридцатых годов жилой дом для сотрудников аппарата министерства.
Когда Светлане исполнилось шесть лет, её приняли в подготовительный класс музыкальной школы. В то лето, сразу после вступительного экзамена, Светлана впервые поехала в пионерский лагерь. Родители и раньше отправляли её на лето с яслями, а потом с детским садом. И всегда это было для неё душевной травмой. Когда мама привела девочку на медосмотр, она почувствовала тревогу. Светлана любила бывать в общественных местах с красивой мамой, какой была Люсьена Михайловна, но не в этот раз. Все дни до отъезда при одной только мысли о лагере её накрывала безысходная тоска, она плакала и умоляла не отправлять её туда, но родители были непреклонны. Возможно, травма от частых разлук с родителями в раннем возрасте давала о себе знать. И вот, уже сидя с другими детьми в автобусе, Светлана увидела из окна плачущую маму. Ей даже стало неудобно за маму, которая плачет на людях, при том, что сама Светлана, к слезам которой мама оставалась равнодушна дома, старалась не показывать своих чувств. Это повторялось потом каждый год – рыдания девочки перед отъездом в лагерь дома и публичные слёзы мамы при отправлении автобуса. За год до этого мама провожала Светлану со своей сестрой Ритой к родственникам в Киев. Они стояли на перроне, у входа в вагон, и Люсьена Михайловна красиво промокала слёзы батистовым носовым платком. Проводник сказал тогда: «Видишь, как мама тебя любит?» Светлана ответила: «Она притворяется!». Но тогда она была уверена, что мама её любит, как и она маму. Разве могло быть иначе? 

Когда Светлане было лет 12, она вдруг осознала, что мама никогда не обнимет её и не поцелует, когда они одни. Но удивительным образом делала это при посторонних. Светлане было неприятно такое показное проявление материнских чувств. Она даже как-то сказала маме: «Опять ты устраиваешь показательные выступления!»
Папа, Аркадий Леонидович, был не столько красивый, сколько умный. С ним никогда не было скучно. Папа знал много всего разного и интересного и делился этим с дочкой. Отличное чувство юмора, в изобилии присутствующее у него, к сожалению, отсутствовало у Люсьены Михайловны. Девочка несколько раз просила маму рассказать ей сказку, на что мама с готовностью откликалась: «Хочешь, расскажу тебе сказку про белого бычка?» «Да, расскажи», – воодушевлялась Светлана. Но каждый раз Люсьена Михайловна смеялась и, ссылаясь на занятость, обещала рассказать сказку потом, когда у неё будет свободное время. Это, пожалуй, было единственное проявление её чувства юмора. Но Светлане как-то не было весело в такие моменты. Это было как в кино, где взрослый дядя дал мальчику конфету, но оказалось, что это просто фантик, а внутри ничего нет. В фильме мальчик спрашивает дядю: «Ты дурак?» Но задать такой вопрос маме Светлана не могла.
Аркадий Леонидович любил иронизировать, но мама его не понимала, зато понимала Светлана, и они с папой смеялись. Люсьена Михайловна обижалась. Тогда Светлана ещё не знала, что мама ревновала папу к ней, завидовала их взаимопониманию и хорошим отношениям. Заметная яркой красотой Люсьена Михайловна привыкла быть главной и не хотела уступать это место даже дочери, воспринимая её как соперницу.
Аркадий Леонидович занимался Светланой, рекомендовал ей книги для чтения, приобщал к спорту. Они катались на лыжах и коньках. Летом он брал её с собой на теннисный корт. Мама была неспортивной, поэтому не участвовала в семейных занятиях спортом. Светлана боготворила отца, она понимала, что любит его больше, чем маму. Это была мучительная тайна, которой она стыдилась. Потому что ей, как и всем, был известен постулат – маму любят больше всех на свете. 

К тому времени, когда Светлана пошла в школу, она уже бегло читала и умела писать печатными буквами. Учиться ей было легко. Но учительнице Марии Петровне не нравилось, что девочка учится ещё и в музыкальной школе. Она любила подсмеиваться над Светланой, сообщая классу с оттенком осуждения, что у той «в голове одни Бетховены и Моцарты». Когда во втором классе впервые проходили Пушкина, Мария Петровна рассказала кратко биографию поэта и спросила: «Кто знает, что такое дуэль?» Светлана подняла руку и ответила. «Всё-то она знает, и что такое любовь, и что такое дуэль!» – недовольно пробурчала Мария Петровна. 
Но, несмотря на такое специфическое отношение к ней учительницы, Светлана школу любила. Она с каким-то благоговением относилась к канцтоварам. Могла подолгу стоять в магазине, разглядывая витрину, где лежали тетради, ластики и другие канцелярские принадлежности. А покупка какого-нибудь из этих предметов становилась для неё событием. 
В конце четвёртого класса увлечение канцтоварами сменилось коллекционированием марок. В классе многие собирали марки, на переменах обменивались друг с другом и просто рассматривали коллекции. Светлана проводила теперь свободное время около отдела марок в «Детском мире». 
Когда Светлана училась в пятом классе, она должна была участвовать в спортивном параде на Красной площади в честь Дня рождения пионерской организации. Готовилась, ходила на репетиции. Но оказалось, что на тот же день был назначен экзамен в музыкальной школе. Она долго думала, куда лучше пойти, на экзамен или на парад. Решила, что экзамен важнее. Светлана настолько не придавала значения этому событию, что даже не сказала о нём родителям. И, не предупредив никого, просто не явилась на парад. На следующий день во время урока русского языка в класс ворвался разъярённый учитель физкультуры Николай Сергеевич. Он требовал исключить Светлану из пионеров, но к счастью для неё, обошлось. Поступок был бесспорно безответственным и позорным для неё, не только как пионерки. Она очень подвела школу и физкультурника. Это был хороший урок, возможно один из главных в её жизни.
Светлана тогда даже не задумывалась, почему именно её выбрали для участия в параде. Она ходила в волейбольную секцию, но в школе многие занимались волейболом. Потом, уже анализируя эту ситуацию, она вспомнила, что в тот год случайно стала чемпионкой школы по лыжам и заняла призовое место в районе. Так получилось, что в соревнованиях она выступала под чужой фамилией и в возрастной группе на два года её старше – заболела настоящая участница. Но, в связи с победой Светланы, её пришлось легализовать. На самом деле победа эта состоялась исключительно, благодаря Аркадию Леонидовичу – он шёл по параллельной лыжне и подхлёстывал дочь, Без него она не смогла бы так мобилизоваться. Да и особой воли к победе у Светланы в том её возрасте не было.
 Со временем Светлана стала замечать, что папа иногда бывает резок и несправедлив к ней. Он по-прежнему уделял ей много внимания, но его строгость, которую Светлана понимала как норму в отношениях родителей с детьми, была чрезмерна. Он даже пользовался этим, как инструментом для достижения каких-то своих личных целей. Светлане было лет десять, когда к ним в гости на обед пришёл знакомый, только что приехавший из Ленинграда. Он принёс трюфельный торт из знаменитого ленинградского кафе «Север». Светлана любила сладкое и с нетерпением ждала, когда перейдут к чаю. Аркадий Леонидович тоже любил сладкое, особенно из ленинградского кафе «Север». Когда Светлана не захотела доедать суп, он пригрозил ей лишением торта, но Светлана рискнула. Она надеялась, что ей оставят кусок хотя бы на потом. Когда взрослые у неё на глазах съели весь торт, не оставив ни крошки, она долго не могла прийти в себя и обида осталась в душе на всю жизнь. Вера в родительскую любовь пошатнулась. Но и последующие эпизоды не способствовали укреплению этой веры. Как-то, рассердившись из-за разбитого блюдца, Аркадий Леонидович кинул в Светлану книгу, обложка которой поранила ей лицо. 

В девятом классе Светлана уже училась в другой школе и в другом районе. Аркадий Леонидович получил квартиру от института, в котором работал, около метро «Университет». Но связь с прежними одноклассниками не прервалась. Класс их всегда был очень дружным, они проводили время вместе не только в школе, но и во внеурочное время. Ребята из старой школы приезжали к Светлане на Юго-Запад на велосипедах. Родители всегда были с её друзьями приветливы, а те даже завидовали Светлане, что у неё такие родители. И родителям нравилось быть демократичными и современными. На одной из встреч одноклассников, уже после школы, стали вспоминать, кто в кого был влюблён. Оказалось, Светлана просто не замечала внимания мальчиков к ней. Узнала она об этом много лет спустя, и даже пожалела о своей невнимательности, что на самом деле говорило о низкой самооценке. Родители всегда внушали ей, что она некрасивая, оправдывая такую политику тем, что хотели воспитать в ней скромность. Но в результате у дочери возникли комплексы. 
Студенческие годы, вопреки распространённому мнению, она не ощутила, как самую счастливую пору своей жизни. Учёба была довольно напряжённой. Несколько раз была на вечерах в институте, но это её не особенно увлекло. 
К тому же настроение в ту пору омрачали окончательно испортившиеся отношения Светланы с отцом. Ещё учась в старших классах, она стала отвечать на его выпады, что ему не нравилось – он привык к послушной маленькой девочке, которой мог управлять. К тому же родительское тщеславие Аркадия Леонидовича тешили успехи дочери в спорте и учёбе, о которых он всегда рассказывал знакомым. Но ребёнок – это не только источник питания для тщеславия родителей, но и личность, которая требует уважительного к ней отношения. Как-то ответ Светланы на такой его выпад вызвал у Аркадия Леонидовича гнев, и он бросил в неё кухонный нож. Светлана успела присесть, и нож пролетел над её головой. Отец часто напоминал Светлане, что она у него на иждивении и по этой причине должна быть покорной. Несколько раз после таких слов она переставала питаться дома – покупала кусок колбасы и хлеб в гастрономе и ела в кафетерии, купив там стакан кофе. Люсьена Михайловна приходила в комнату дочери с полной тарелкой и падала перед ней на колени. «Если не съешь, я умру!» – патетически восклицала она. Светлане всегда было стыдно за мать, которая играла греческие трагедии на уровне драмкружка. 
После окончания института, в конце семидесятых Светлану распределили на работу в НИИ оборонной отрасли. В обиходе такой НИИ назывался «почтовый ящик» – в советское время все оборонные предприятия имели зашифрованное название п/я с номером. Там же работал её будущий муж Митя, с которым она училась в одном институте, но знакомы они тогда не были. 
Светлана уже побывала замужем, но прожила она с первым мужем меньше года. Это было ещё во время учёбы в институте. И поженились они очень быстро. Как-то Светлана вошла в троллейбус через заднюю дверь и увидела впереди знакомого, Костю, а рядом с ним парня с тонкими чертами лица. Пока она думала, подойти ли поприветствовать знакомого, уже надо было выходить. Через пару минут она увидела обоих. Костя с приятелем вышли на следующей остановке и шли навстречу Светлане. Познакомились. Постояли, поговорили. А на другой день позвонил Костя, и напросился в гости с Гошей. Люсьена Михайловна угощала их особенно радушно – она любила очаровывать незнакомых людей. Потом Костя откланялся, а Гоша остался. На первом же свидании Гоша сделал Светлане предложение, но она не отнеслась к этому серьёзно и ничего не ответила. Гоша так трогательно и искренне относился к Светлане, что через месяц, когда он пригласил её к себе домой и представил родителям, как будущую жену, она не возразила. Ещё через месяц они поженились. 
Жили вместе со светланиными родителями, которые очень старались разрушить их брак. Люсьена Михайловна не без гордости рассказывала об этом своим знакомым уже постфактум. И Аркадий Леонидович не одобрял зятя – молодого инженера, который, по его мнению, «стоил 140 рублей». Он вёл себя демонстративно пренебрежительно не только с зятем, но и с дочерью. Люсьена Михайловна от него не отставала. Яркая внешность не заменяла ей интеллект, которым обладал Аркадий Леонидович, поэтому она действовала примитивно, по-бабьи. Просто устраивала бытовые скандалы. 
Как-то Светлана случайно наткнулась на листок бумаги, написанный Гошей, с перечислением оскорбительных действий тестя, где тот был назван «гнусным садистом». Потрясённая этим, она выгнала мужа, конечно, под аккомпанемент родителей. Гоша поджидал её каждый вечер около дома, просил прощения. Когда Светлана позвонила родителям, чтобы предупредить, что остаётся у Гоши, получила от матери хлыстом по лицу «Шлюха!» «Он вообще-то мой законный муж», – в растерянности ответила Светлана, но Люсьена Михайловна уже бросила трубку и слова дочери не были ею услышаны. 
Позже Светлана поняла, что Гоша был прав, но тогда она сама ещё не была готова осудить родителей, которых любила и много лет верила в их любовь, несмотря на их странное к ней отношение.

В истории первого замужества, вернее, его краха Светлана увидела и свою вину, но уже много позже, когда проанализировала различные ситуации того времени. Главное, в чём она себя винила – она никогда не возражала родителям, особенно, когда они подавляли её волю, оскорбляли и унижали её достоинство. Но нельзя было того же требовать от Гоши. 
Светлана и её второй муж Митя до свадьбы жили близко друг от друга. Это было удобно и даже практично для Мити. Они никогда не договаривались о встрече у метро, или у памятника какому-нибудь великому писателю, которых было несколько поблизости. Митя всегда заходил за Светланой к ней домой. Она позже поняла, что это была его маленькая хитрость, чтобы не стоять на улице и ждать её – она могла опоздать или вообще не прийти. 
К тому времени, когда они решили пожениться, Светлана уже могла оценить перспективу, которая ждёт её второе замужество, если они с Митей будут жить с родителями. Она не хотела ещё и второй свой брак положить к их ногам в качестве половика. Поэтому настояла на размене квартиры с родителями. На следующий день после свадьбы они переехали в однокомнатную квартиру Светланы в кооперативном доме на проспекте Мира.
Как-то в начале их семейной жизни Светлана поставила перед Митей тарелку с горячим супом. Митя поднёс ложку ко рту и изменился в лице
«Ты довела суп до кипения?» – строго спросил он. «Я не ем горячий суп», – и встал из-за стола. «Пойду прогуляюсь», – добавил он и ушёл. 
Позвонила свекровь Раиса Семёновна, спросила, как дела и где Митя. Светлана в растерянности сказала, что он возмутился горячим супом и пошёл гулять. Раиса Семёновна объяснила ей, как надо обращаться с Митей, какой температуры суп он ест, а также познакомила её с другими особенностями его характера и привычках, которые Светлана должна учесть и приспособиться к ним. 
Митя вернулся, как ни в чём не бывало. «Я прошу тебя, выбирать тон, когда ты разговариваешь со мной. Я не твоя мама, я – жена!», – сказала ему Светлана. Этого оказалось достаточно, чтобы Митя понял, что Светлана требует достойного с ней обращения.
К моменту рождения сына Игоря они переехали в небольшую трёхкомнатную квартиру в том же доме. Жили они в счастливом браке. Митя был очень заботливым мужем и отцом. У них было полное взаимопонимание. Им было интересно друг с другом. 
Светлана была с ребёнком весь день одна. Она недосыпала и очень уставала. Ни Раиса Семёновна, ни Люсьена Михайловна не приезжали ей помочь. Но обе звонили несколько раз в день. В один из таких дней неожиданно появилась Люсьена Михайловна и объявила Светлане, что приехала помочь и дать ей возможность немного поспать. Но она сразу пошла к телефону и стала обзванивать своих подруг. Говорила один и тот же текст: «Таня (Капа, Мила, Ира...), я у Светланы. Приехала ей помочь». 
– Да, она очень устаёт! Говорить не могу, позвоню из дома. – После чего посмотрела на часы. – Ой, уже два часа, скоро папа придёт, а у меня нет обеда, – и с этими словами выпорхнула, на лету сделав Светлане какое-то дежурное замечание. Люсьена Михайловна из образа не выходила.
Когда Игорь подрос, Светлана вышла на работу, но на полставки, чтобы быть с ним дома. А потом и вовсе ушла в издательство, где она работала дома с одним присутственным днём в неделю. 
Конечно, это было совсем не так, как в НИИ, где было интересно, причём в случае Светланы не столько работать, сколько общаться. Коллектив был в основном мужской, что с минимальным количеством женщин создаёт здоровую атмосферу. К Светлане относились хорошо. Как шутил начальник: «Лаборатория работает на полставки». Это означало те полнедели, которые Светланы не было на работе. Действительно, в её рабочие дни было оживлённо. Они обменивались впечатлениями, обсуждали кино, театр, книги, публикации в толстых журналах, которые тогда все читали, и было, что там читать. Все были молодые, образованные и начитанные, с чувством юмора. Но это не означало, что никто не работал. Институт занимался проектами государственной важности, и они должны были сдаваться в срок, да ещё и с военной приёмкой. А у военных не забалуешь – могли из-за какой-нибудь запятой в техническом описании не принять объект.

В издательстве, даже с одним присутственным днём, всё было по-другому. Коллектив был женский, со всеми вытекающими. Самым увлекательным времяпровождением были сплетни и интриги. Рядом с издательством был большой магазин женской одежды. Когда кто-то из женщин заходил в магазин. и, не дай Бог, что-то покупал, это было знаковое событие в коллективе. Обладательницу покупки все дружно начинали нелюбить, особенно если вещь была удачной. Нелюбовь к ней продолжалась ровно до тех пор, пока другая коллега что-то не купит. Тогда коллективная нелюбовь переключалась на неё. 
Понятно, что в таком коллективе иметь хорошего мужа было посильнее красивой тряпки. Но Светлана, привыкшая к доброжелательному к себе отношению в мужском коллективе, не знала, что не надо говорить хорошее о муже и детях в женском коллективе, особенно с интересами, ограниченными матрицей «Киндер, кюхе, клейдер, кирхе», и вообще нельзя расслабляться.
Но ещё она поняла, что ни с кем нельзя расслабляться. Раиса Семёновна в одном из их ежедневных телефонных разговоров посоветовала Светлане серьёзно поговорить со своей мамой. Оказалось, что Люсьена Михайловна, находясь в постоянном телефонном контакте с Раисой Семёновной, жаловалась на Светлану, сообщая порочащие дочь «факты». И это продолжалось уже давно, с самого начала их брака. 
 – Вы знаете, что Митя купил Светлане французские духи? Это при том, что они сейчас живут на одну митину зарплату, – вбросила Люсьена Михайловна волнующую её тему Раисе Семёновне. 
 – Вместо того, чтобы порадоваться за дочку, она звонит мне, твоей свекрови, и жалуется на тебя, – с удивлением сказала Раиса Михайловна. От неё же Светлана узнала, что Люсьена Михайловна с той же целью ежедневно звонит и Мите. Хорошо, что Митя объяснился со своей мамой и раскрыл ей глаза на истинное положение вещей. Сам он ни слова не говорил Светлане об этих ежедневных излияниях тёщи, он берёг её, ограждая от волнений. Светлана попросила Митю, чтобы он сам прекратил эти звонки. Он мужчина и должен защитить свою жену даже от её матери. После разговора Мити с тёщей эта её акция закончилась, но изобретательность Люсьены Михайловны в таких делах не знала границ. Светлана, как и прежде, оставалась её соперницей. Успехи дочери её огорчали, она старалась их не замечать и уничтожать их следы. Куда-то исчезли книги с красивыми надписями и грамоты, которые она получала, пока была отличницей в младших классах. Пропали дорогие ей письма, в том числе все письма Мити, и даже одно из них в роддом к рождению сына. Оказалось, что Люсьена Михайловна переписывала номера телефонов из записной книжки Светланы и звонила её друзьям и знакомым. Так, некоторые знакомые перестали с ней общаться, и она долго не могла понять, в чём причина этого. Когда у Светланы появилась дублёнка, Люсьена Михайловна купила себе сразу две. Покупка стиральной машины или пылесоса более современной модели, чем у родителей Светланы, превращалась в повод для раздражения и нравоучений. Люсьена Михайловна недовольно поджимала губы и спрашивала, зачем они транжирят деньги? Мы, мол, в вашем возрасте этого не имели, почему вы хотите жить лучше, чем жили мы?

Когда Игорь пошёл в школу, Митя уезжал с ним на зимние каникулы в дом отдыха. После возвращения из одной такой поездки, когда Игорю было десять лет, Светлана заметила необычный цвет лица Мити – загорел просто, подумала она. Через несколько дней, придя с работы, он пожаловался Светлане на странный симптом, появившийся у него в последние дни – пульсирующая головная боль и в такт с этой болью потеря слуха. Светлану как током ударило – это опухоль мозга, подумала она. Схватилась за телефон – надо куда-то звонить и что-то предпринимать. Куда – она не знала, инстинктивно позвонила родителям, всё-таки самые близкие люди. Подошёл Аркадий Леонидович. Светлана, рыдая, попросила позвать к телефону маму. 
– Срочно нужен хороший врач для Мити, – смогла сквозь слёзы произнести Светлана. 
 – Это твоя жизнь, нас не вмешивай, справляйся сама, – холодно ответил отец и положил трубку. 
Позже позвонила Люсьена Михайловна и объяснила, что врачи рекомендовали Аркадию Леонидовичу избегать отрицательных эмоций, поэтому просит Светлану теперь не звонить им, она сама будет ей звонить в отсутствие Аркадия Леонидовича.
Люсьена Михайловна всегда помогала знакомым и даже малознакомым людям, которые к ней обращались за помощью – она любила творить добро. И люди говорили о её необыкновенной отзывчивости. Слава о её готовности помочь людям распространялась за пределы круга её общения. Ей звонили знакомые знакомых, и она кидалась им помогать. Эта известность питала её непомерное тщеславие и была для неё эликсиром жизни. Но помощь Светлане и её семье не была особой заслугой, выходящей за рамки обычного поведения близких людей, и не добавляла славы. А Люсьена Михайловна действовала на результат.
Врачи подтвердили диагноз, который интуитивно поставила Светлана Мите. Мир рухнул для Светланы. Представить себе жизнь без Мити она не могла и никогда не думала, что это возможно.
Но Светлана не имела права расслабляться – надо было спасать Митю. Начальство освободило её от работы, чтобы она могла ухаживать за мужем после операции. Она проводила в больнице около него все дни с утра до вечера. Раиса Семёновна умерла за полгода до его болезни, а больше никто из родных Митю не любил – ни отец Дмитрий Михайлович, ни сестра Маруся. 
Десятилетний Игорь был дома один. Люсьена Михайловна ни разу за этот месяц не приехала к внуку. Зато иногда забегала в больницу к Мите, благо, родители Светланы жили поблизости, с домашними котлетами. Светлана просила её поехать с этими котлетами к Игорю, в больнице она только отвлекала, красуясь перед персоналом и родственниками других больных. И уже дома, по телефону рассказывала своим подружкам и знакомым, как она «ухаживает за зятем». 
Вопреки прогнозам врачей, Митя прожил ещё несколько лет, но работать он не мог, у него постепенно нарушалась психика, хотя физически он чувствовал себя хорошо. Советского Союза уже не было. Светлана должна была сама обеспечивать семью. На её небольшую зарплату в издательстве это было трудно. По совету хорошего знакомого она организовала многопрофильный учебный центр, который развивался и быстро стал известным и популярным не только в Москве. Пока был жив Митя, он оставался дома и мог присмотреть за Игорем, а Светлана руководила работой уже довольно большого штата сотрудников. К тому времени из неуверенной в себе дочки властных родителей она превратилась в женщину, способную тащить на себе тяжёлый груз – больного мужа, ребёнка-школьника, и зарабатывать на жизнь семьи. У Светланы проявились деловые качества, благодаря которым она могла координировать работу Центра, кроме координации учебного процесса, она договаривалась о рекламе на главных телеканалах и аренде престижных помещений для занятий в разных точках Москвы и в Подмосковье. Эта работа отвлекала Светлану и от её печальной действительности, держала в тонусе и приносила хорошие деньги.

С тех пор, как заболел Митя, с родителями у Светланы контакта почти не было. Её поразило, что в такой трагической ситуации мать ни разу не подошла к ней, не обняла, да и просто не посочувствовала хотя бы словами. Даже на похоронах Мити она стояла в нескольких метрах от Светланы. Только Игорь был рядом и поддерживал её, обнимая за плечи. 
После смерти Мити Светлана с Игорем уехали из страны и жили долго в Европе. 
Игорь окончил университет в Германии и начал искать работу. Светлана занималась там организацией международных научных семинаров. 
Неожиданно, без предупреждения, приехали родители Светланы. Их отъезд держался в тайне от дочери и внука. Они поселились в соседнем доме и объявили, что теперь Светлана и Игорь обязаны о них заботиться. Аркадий Леонидович признался Светлане: «Люсьена выкрутила мне руки, заставив уехать из страны». Это было тем ещё удивительно, что в Москве у них было много всяких льгот и привилегий, полагающихся Аркадию Леонидовичу по его положению и заслугам. На самом деле, это было в рамках конкурентной борьбы Люсьены Михайловны со Светланой. Она не могла допустить, чтобы у Светланы было что-то, чего нет у неё. С этого момента жизнь стала совсем невыносимой. Оказавшись в среде, близкой ей по духу, Люсьена Михайловна быстро обзавелась новыми знакомыми из разных слоёв иммигрантского общества. Её жизнь наполнилась новыми смыслами. Светлане звонили какие-то незнакомые люди и передавали всевозможные лживые истории о ней, рассказанные матерью. К Игорю подходили на улице соседи бабушки и дедушки, задавали бестактные вопросы, касающиеся внутрисемейных отношений, и призывали не верить маме. 
Светлана поняла, что так жить они больше не могут, и предложила Игорю вернуться в Москву, тем более, что работы у него после окончания университета пока не было.
Во время командировок в Москву Светлана стала заниматься подготовкой возвращения на родину. Квартира в Москве была давно продана. Оказалось, всё, что родители не продали перед отъездом, в том числе и недвижимость, они завещали дальнему родственнику. Благодаря счастливому случаю удалось получить в наследство от митиных родителей небольшую жилплощадь в Москве.
Игорь нашёл работу по специальности, а Светлана приехала вслед за ним и продолжила свою деятельность по организации международных проектов.
Решение вернуться было самым правильным. Это было, пожалуй, единственное изменение во взрослой жизни Светланы, на которое положительно повлияли родители, хоть и невольно. Светлана радовалась возвращению. Ходила по московским улицам, общалась с друзьями и знакомыми. Она вспоминала о жизни за границей, где она не чувствовала себя дома, особенно оказавшись там в одиночестве после отъезда Игоря. Она всегда любила Москву, но ни в один из её коротких приездов в течение многих лет, проведённых в Европе, не ощущала такой уверенности, как после окончательного возвращения. И как бы пафосно это ни звучало, она чувствовала гордость от осознания того, что это её улицы, её переулки, её бульвары. Это её город! Она снова дома!

Художник: В. Ефанов.