02 декабря 2020 1372

Нет в истории России в череде её вождей и царей личности более загадочной и противоречивой, чем император Александр Павлович, прозванный ещё при жизни «Благословенным». Он был прозван так несмотря на то, что вступил на престол, перешагнув через труп своего отца, императора Павла Петровича, убитого заговорщиками холодной мартовской ночью 1801 года. Наследник императора Павла, его старший сын Александр, был в заговоре, но губернатор Петербурга Пален, глава заговора, уверил Александра, что его отца не убьют, только заставят подписать отречение от престола. И на этих условиях Александр согласился. И это ужасное согласие будет терзать его после всю жизнь. И возможно, определит и его, Александра, «посмертную» судьбу, его таинственное исчезновение, что случилось 195 лет назад 1 декабря 1825 года.
И всё же, перемена, произошедшая в России, после убийства императора Павла была столь разительной, а надежды, возлагаемые на нового юного императора (ему было тогда только 24 года) столь великими, что воцарение его на троне «Дома Романовых» было воспринято всем русским обществом с необыкновенным энтузиазмом. Исчезла мрачная тень репрессий и наказаний по воле прежнего взбалмошного российского владыки. Император Павел ведь не считался ни с чинами, ни со званиями, мог подвергнуть опале, тюрьме и ссылке любого, самого высокопоставленного дворянина и вельможу. Он отнял у дворян «жалованную грамоту» льгот и привилегий, ту самую, знаменитую «вольность дворянства», что дал этому привилегированному сословию ещё император Пётр III и подтвердила «матушка Екатерина». Вот почему первыми же словами нового императора Александра, были слова, обращённые, прежде всего, к дворянству: «При мне будет всё, как при бабушке!» Все поняли это, как клятву на верность дворянскому сословию, тем придворным кругам, что и привели Александра (а прежде и его бабушку Екатерину) к власти. И так всю жизнь потом вольнолюбивый (в душе) император будет разрываться между попытками реформировать Россию, повести её путём прав и свобод человека и необходимостью соблюдать сословные привилегии дворянства, того класса, что, собственно, и правил Россией, меняя по своей воле владык, сидящих на троне.

Действительно, весь XVIII век (так точно названный «эпохой дворцовых переворотов») дворянские группировки, «стоящие у трона», не раз меняли царей и цариц на российском престоле. Были убиты императоры Пётр III и Павел I, смещён с престола и брошен в каменный мешок Шлиссельбурга (где и был убит) малолетний император Иоанн Антонович, наследник императрицы Анны Иоанновны. Свергнута с поста регентши его мать Анна Леопольдовна и посажена на престол дочь Петра Великого Елизавета. То же случилось и с немкой Екатериной, посаженной на престол после убийства её мужа. Именно дворянские группировки правили Россией, и цари, и царицы из дома Романовых были вынужден стоять на страже их привилегий. А главнейшей привилегией российского дворянства было право иметь крепостных рабов. И это право неизменно подтверждалось императорами и императрицами России. Но вот тут-то и назревало роковое противоречие между образом правления, принятым в России, и европейской образованностью, и свободолюбивыми идеями, шедшими из Европы. Начиная с Петра III Россией, по существу, правили европейские монархи, воспитанные по европейским правилам, основанным на новой просветительской философии, распространявшейся в то время в Европе, а особенно во Франции. Екатерина Великая считала себя ученицей Вольтера, вела с ним обширную переписку, она пригласила в Россию известного энциклопедиста Дени Дидро, она реформировала российскую образовательную систему на манер европейской, ввела в России гимназии и университеты, наконец, она воспитала своего внука Александра Павловича на французский манер, пригласив ему в наставники известного женевского вольнодумца Лагарпа, которого император Александр всю жизнь будет считать своим учителем. Мало того, Екатерина II даже будет по первоначалу приветствовать Великую Французскую революцию и сама растолкует своему внуку знаменитую «Декларацию прав человека и гражданина», провозглашённую этой самой революцией! На таких началах будет воспитываться будущий российский император Александр, в душе он будет республиканцем, но на деле всегда будет помнить слова своей прозорливой бабушки-императрицы, сказанные ей в ответ на вопрос о существовании крепостного права (рабства) в России: «Если я освобожу крестьян, то господа дворяне убьют меня прежде, нежели чем освобождённые мной крестьяне прибегут меня спасать».

Такова была ситуация в России к началу царствования Александра Благословенного, и вся трагедия его как личности и монарха  заключалась в постоянном противоречии между его неисполненными желаниями по реформации России и необходимостью смиряться перед интересами правящего класса. Уже при своём вступлении на трон Александр Павлович нарушил давнюю традицию и не одарил своих вельмож новым числом крепостных крестьян, чем вызвал глухое неудовольствие среди сановников. Сам Александр сказал тогда, что не собирается увеличивать число крепостных в России. Дальше дело шло уже о всеобщей крестьянской реформе, но даже молодые реформаторы из «Негласного комитета», что создал новый император при своём дворе, отговорили его от такого решительного шага. Александр остался один в своём мнении и тогда впервые почувствовал, что ему не на кого положиться, что его прекраснодушные идеи не нужны большинству лиц помещичьего сословия. Почувствовали пробуксовку реформ и те передовые люди из дворян, которые искренне мечтали о свободе в России. Отравил себя ядом Александр Николаевич Радищев, возвращённый из ссылки молодым царём-реформатором, когда не император, нет, а какой-то царедворец только намекнул ему, что Сибирь от него не уйдёт… Спешно посланный Александром к Радищеву врач ничего не смог сделать для спасения этого благородного человека. Эта смерть стала грозным предупреждением для царствующего свободолюбца, ведь яд мог бы найтись и для него… В результате освобождение крестьян не состоялось, и единственное, что мог сделать Александр, это издать указ о «вольных хлебопашцах», то есть разрешить помещикам самим отпускать крестьян на волю, если сами помещики того пожелают. И ведь нашлись таковые! Это означало, что и в дворянстве уже появились люди, проникнутые либеральными идеями. 
Но их было слишком мало. Некоторые из будущих декабристов пошли на такой шаг – отпустили своих крестьян на волю, что очень обрадовало Александра, он проникся симпатией к этим людям и, кто знает, возможно, по этой причине не предпринимал никаких шагов по пресечению деятельности тайных обществ, когда ему прямо донесли о таком факте. Во всяком случае, все бумаги, изобличающие заговорщиков, были у него на руках, но они, что называется, были положены императором «под сукно» и только новый император Николай Павлович, вдруг обнаружил эти документы в бумагах своего покойного старшего брата. Чем это можно объяснить? Только тем, что император Александр до конца своих дней оставался «республиканцем» в душе, но считал, что самодержавная власть в России до поры до времени нужна именно для успешного проведения реформ, ибо ведь не было другой такой силы в огромной и плохо управляемой стране, кроме жёсткой самодержавной власти, которая могла бы провести в жизнь реформы.

Однако и сам Александр Павлович был не тот человек, что способен волочить на себе этот тяжкий груз. Он воспитывался в тепличных условиях, под крылом своей царственной бабушки, его воспитывали почтительные педагоги и лучшие гувернёры из Европы. Сама царственная Екатерина подобрала ему невесту из числа немецких принцесс, прелестную Луизу из Бадена, что в России стала зваться Елизаветой Алексеевной. Александр не любил свою супругу, но испытывал к ней что-то вроде жалости, он вообще был жалостливым человеком, но чаще всего жалел самого себя, ему приходилось на посту главы великой державы принимать роковые решения, ему нужно было начинать войны, расхлёбывать неудачи этих войн, ему нужно было контактировать и общаться с людьми, которых в иные ситуации он и в глаза бы предпочёл не видеть. Так полным антиподом Александра Павловича Романова был завоеватель Европы Наполеон Бонапарт, «маленький капрал» и кумир французских вояк, «корсиканский людоед» и «похититель тронов», гроза всех монархов. Первая встреча Александра и Наполеона произошла на поле боя под Аустерлицем в 1805 году. Тогда Александр впервые почувствовал себя побеждённым, он спасовал перед грозной военной мощью покорителя мира. В Тильзите в 1807 году он должен был часами беседовать с Бонапартом, чтобы закончить войну достойно. Ему не хотелось это делать, тем более выслушивать солдатские колкости, сносить чванство этого новоявленного Тамерлана, которого русская церковь назвала антихристом. Но он должен был сносить всё это ради… своего царства? – но он предпочёл бы отречься от царской власти ради уединённой и счастливой частной жизни какого-нибудь мирного пейзанина. Тогда ради чего?  Ради России – ответ напрашивался сам собой. Но вот Россию-то император Александр от рождения никогда и не знал.
А он хотел её знать! Недаром многие современники Александра удивлялись: сколько ездит этот император! Он исколесил Россию вдоль и поперёк. Он знал все почтовые тракты, его коляска не раз переворачивалась на плохих российских дорогах, он мог заночевать и в особняке губернатора, и в простой крестьянской избе. Он вовсе не был чванливым и умел говорить и с сановным лицом европейской дипломатии, и с простым русским крестьянином. В конце концов определённое представление о России у него составилось. Он не раз встречал на дороге группы богомольцев, паломников, которые шли от монастыря к монастырю, несли на себе образ Христа, и в их смиренных взглядах император словно находил что-то важное для себя…

«Весь век провёл в дороге, а умер в Таганроге!» – смеялся над ним молодой Пушкин. Действительно, судьба привела императора Александра в конце жизни в Таганрог – маленький провинциальный городок на юге России у холодного в конце ноября 1825 года Азовского моря. Путь к Таганрогу был долог. Он шёл через холодную осень 1812 года, когда зловещая тень конца нависла над пустеющим Петербургом. Наполеон рвался к Москве, русские армии, несмотря на всю храбрость солдат, не могли остановить его. Александр посылает командовать войсками Кутузова, человека, которого он не любил, как не любил всех тех, кто был в Михайловском замке в тот мартовский вечер, когда убили его отца. Кутузов был непричастен к этому, но он многое знал, как фигура, приближенная к императору Павлу, и не предотвратил… Всех тех царедворцев, что убили его отца, Александр удалил из столицы, от своей персоны, Кутузов был несменяем, лишь он один мог возглавить борьбу с Наполеоном, и это тем более было неприятно Александру, что сам-то он всегда пасовал перед «якобинским императором». Кутузов и русские люди смогли сокрушить Наполеона, изгнать его из России, а вот идти в Европу Кутузов не хотел, он считал, что Россия должна думать о своих делах, а не заниматься освобождением иных стран, он знал, что никто русскому народу там в Европе спасибо за это не скажет… А Александр повёл армию в заграничный поход! Он должен был отомстить наглому Бонапарту за позор Тильзита, за неудачу Аустерлица. И смелость явилась вдруг в кротком Александре, который когда-то «хотел быть приятен всем», как говорила о нём ещё его бабка великая Екатерина! Под Лейпцигом в знаменитой «битве народов» император Александр стоял под обстрелом французских батарей. Граната взорвалась едва ли не под копытами его коня, к счастью, осколки пролетели мимо. Рядом с ним убили генерала Моро, специально выписанного из Америки для борьбы с Наполеоном. Но битва закончилась победой союзных армий антифранцузской коалиции, Наполеон был повержен.

И вот март 1814 года. Париж встречает победителя «нового Агамемнона Европы» Александра. Восторженные парижане в экстазе кричат русскому царю: «Мы так долго вас ждали! Что же вы не шли!» «Мужество ваших солдат задержало меня!» – со сдержанным достоинством отвечал Александр. Он мог быть благороден и рыцарски учтив. Но вот войска вернулись в Россию и, принимая парад в Петербурге, в присутствии императрицы, император вдруг погнался с обнажённой шпагой за каким-то задрипанным русским мужичком, что случайно выбился из толпы под ноги его коню. «Полиция приняла его в палки» – рассказывает об этом декабрист Якушкин. Войска со смущением наблюдали за низостью своего кумира. Александр был противоречив и в последние годы своей жизни выказывал вдруг неожиданные и странные реакции. Какие-то сумасбродные проекты приходили ему в голову. Но теперь уже не по введению конституции в России, об этом он забыл думать, хотя Польше конституцию и даровал. Нет, он решил облагодетельствовать неумытый русский народ, сделав крестьян поголовно военными, внедрив чёткость и порядок во весь строй жизни русской деревни. Так появились пресловутые военные поселения, этакие новые «потёмкинские деревни», где жизнь русских крестьян должна была стать счастливой. Потому крестьян стали учить военному строю, ходить на работы и на учёбу ровными колоннами, работать и учиться военному делу по свистку и окрику капрала. Кормили крестьян-военных на общих кухнях, приезжим инспекторам наливали жирные щи с мясом, крестьянских детей поголовно записывали в кантонисты. Крестьянских женщин и девушек насильно выдавали замуж – и ведь всё это для счастья народного! Просто русский народ сам не понимал своего счастья, что тут поделаешь! Командовал всеми этими поселениями сам Аракчеев («Аркащей», как называли его в народе).
Вот тоже – странное пристрастие либерального, как будто, монарха. Уж кто-кто, а Аракчеев либералом не был, а был верным слугой и даже холопом императора Павла, всегда способствуя сумасбродному царю-солдафону, помешанному на всём прусском, вводить в русской армии бессмысленную муштру, а в обществе насаждать доносительство и регламентацию даже в мелочах частной жизни граждан. Это при нём были расставлены виселицы по площадям городов с прибитыми к ним табличками с именами провинившихся сограждан. Впрочем, и слово «гражданин» было запрещено при Павле. Но Аракчеев был предан монарху и Александру тоже был нужен такой человек, на него можно было положиться, он не крал из государственной казны, не брал взяток, что в России за великое чудо всегда почиталось. И вот Аракчеев стал регламентировать и притеснять жизнь русских крестьян в военных поселениях, на что поселяне отвечали восстаниями и бунтами. 

Что же двигало императором Александром, недавним ещё свободолюбцем, почему он устроил такую тюрьму для русского народа? А это была своеобразная отрыжка его реформаторских устремлений. Если он не осмелился освободить крестьян от крепостной неволи, то его энергия преобразований закономерно перетекла в другое русло – в попытку осчастливить русский народ насильно. Собственно, все реформаторы в России всегда лучше самого народа знали, что ему, народу, нужно, и, соответственно, делали с русским народом всё, что душа пожелает, а если народ начинал бунтовать, то расправлялись с ним безжалостно и сурово – в прежние времена штыками, в наше время – танками.
Однако и сам Александр Павлович к своим 47 годам стал уставать. Силы изменяли императору, всё чаще приступы хандры стали посещать его. Дела в России, да и в Европе, шли скверно. «Священный союз», основанный императором после сокрушения Наполеона и призванный не допускать в Европе новых войн и революций, не оправдал надежд. Он стал проводником реакционной политики, а Европа уже не могла вернуться к тому состоянию, в каком она пребывала до Великой Французской революции, до наполеоновских войн. Реакция не могла сбить нарастающую революционную волну. То там, то тут вспыхивали восстания – Неаполь, Испания, Пьемонт, Греция... Австрийские войска подавляли революцию в Италии, французские войска Бурбонов – испанское восстание. Но недалека была новая революция во Франции, которая окончательно сметёт Бурбонов. Что мог противопоставить этому русский император Александр, если и в России назревали волнения, прогремело в 1820 году восстание Семёновского полка в Петербурге, всё более активной становилась деятельность тайных обществ. «Но я им не судья!» – говорил усталый император летом 1825 года, собираясь навсегда покинуть Санкт-Петербург. Он не любил этот холодный город, где возвышался мрачный Михайловский замок, помнящий последние хрипы удушаемого заговорщиками императора Павла. В 1824 году произошло страшное наводнение, описанное впоследствии Пушкиным в поэме «Медный всадник». Там выведен образ растерянного императора, который смотрит на ужасную катастрофу и говорит потерянно: «С Божией стихией царям не совладать...» Может быть, именно после этого события у Александра сложился твёрдый план навсегда покинуть Санкт-Петербург, уехать жить на юг и увести туда свою больную жену Елизавету Алексеевну, у которой обнаружилась чахотка.
К осени 1825 года уже многим в России стало ясно, что эпоха Александра Благословенного кончается. Всё, что можно сделать положительного для России Александр Павлович к этому сроку сделал. Характерна оценка заслуг Александра Пушкиным, который в стихотворении «19 октября», написанном осенью того года, смог указать лишь две несомненные заслуги императора-реформатора:

Ура, наш царь! так выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал лицей.

Итак: «Он взял Париж, он основал лицей...» И это уже немало! А то, что он «раб молвы, сомнений и страстей», что он воздвиг «неправое гоненье», что ж, и это всё было, но были цари и похуже, и посуровей, а Александру досталась уж слишком сложная, переломная эпоха. Эта эпоха сломала его и привела к уходу...

А дальше начинается история таинственного исчезновения императора. Он покинул Петербург и отправился в Таганрог, где вознамерился жить уединённо вместе со своей супругой в скромном доме у моря, который «напоминал собою ларь», как говорится в описаниях, и который вовсе не был похож на дворец. Вскоре к нему приехала и супруга. Неизвестно, помогал ли морской климат Таганрога, характеризующийся сильными холодными ветрами поздней осени, излечению чахотки у императрицы, но что простуду, и сильную, у самого императора Александра он обеспечил – это несомненно. По официальному диагнозу государь заболел лихорадкой, которую подцепил в Крыму, куда совершил путешествие из Таганрога. От неё он, якобы, и скончался 19 ноября 1825 года. Скончался император Александр, а появился бедный старец Фёдор Кузьмич...
Дальнейшая жизнь бывшего императора, если это только не легенда, связана уже с именем этого невесть откуда взявшегося старца Фёдора Кузьмича Кузьмина, как называл себя этот человек. Он появился неожиданно в Пермской губернии на Урале и был задержан, как беспаспортный бродяга. То есть это был тогдашний бомж, но если посмотреть на современных бомжей, которых в нашем цивилизованном демократическом государстве невесть сколько бродит по пригородным поездам, пустырям и недостроенным домам, то Фёдор Кузьмич имел сильное отличие от них, был вполне прилично одет, имел лошадь, хорошо разговаривал по-французски, отличался учтивыми светскими манерами. Впоследствии он, высланный в Томскую губернию, был опознан там одним казаком, который служил в своё время при императорском дворце в Санкт-Петербурге. Опознан был как... государь Александр Павлович, безвременно скончавшийся в Таганроге! Отсюда и пошла легенда об исчезнувшем императоре.
Сам Лев Николаевич Толстой удосужился в 1850-е годы съездить в Сибирь и поговорить с чудесным старцем. Результатом этой поездки стало литературное произведение Толстого под названием «Записки старца Фёдора Кузьмича», в котором уж без всяких намёков, а вполне открыто рассказана история превращения славного императора, победителя Наполеона в безвестного бродягу. Вот как начинается это произведение великого нашего писателя:

«Что же касается до того, что именно Кузмича считали скрывшимся Александром, то поводом к этому было, во-первых, то, что старец был ростом, сложением и наружностью так похож на императора, что люди (камер-лакеи, признавшие Кузмича Александром), видавшие Александра и его портреты, находили между ними поразительное сходство, и один и тот же возраст, и та же характерная сутуловатость; во-вторых, то, что Кузмич, выдававший себя за непомнящего родства бродягу, знал иностранные языки и всеми приемами своими величавой ласковости обличал человека, привыкшего к самому высокому положению; в-третьих, то, что старец никогда никому не открыл своего имени и звания, а между тем невольно прорывающимися выражениями выдавал себя за человека, когда-то стоявшего выше всех других людей; и в-четвертых, то, что он перед смертью уничтожил какие-то бумаги, из которых остался один листок с шифрованными странными знаками и инициалами А. и П.; в-пятых, то, что, несмотря на всю набожность, старец никогда не говел. Когда же посетивший его архиерей уговаривал его исполнить долг христианина, старец сказал: «Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо удивилось бы; если же бы я сказал, кто я, удивилась бы земля».

По большому счёту никаких новых доказательств с тех времён обнаружено не было, но вот сейчас открылось, что в 1921 году могилу Александра I в Петропавловском соборе в Петрограде вскрыли и гробница оказалась пустой... А года три назад была проведена графологическая экспертиза записок, оставшихся от Фёдора Кузьмича и экспертиза эта подтвердила сходство почерка старца и императора Александра. Вновь вспыхнул интерес к этой загадке, тем более что старец Фёдор Кузьмич канонизирован русской православной церковью как местночтимый в Томской епархии святой. Написана и икона его.
Но если предположить, что император Александр действительно подался в монахи, бросив при этом свою больную жену императрицу Елизавету Алексеевну (а ведь он её жалел и ради неё переехал в Таганрог), то где же он был с 1825 по 1836 год, когда он объявился на Урале? Судя по тому, что он был прилично одет и владел повозкой с лошадью, он жил не бедно и только ради молчания о себе согласился с высылкой в Сибирь. Можно предположить, что он жил в каком-то монастыре на всём готовом. Кто-нибудь искал этот монастырь в Пермской губернии? Почему потом старец Фёдор Кузьмич никогда не пытался вернуться в этот монастырь, или к тем людям, что дали ему повозку и прекрасную белую лошадь? А если учесть рассказы о том, что к старцу приезжали какие-то знатные лица из Санкт-Петербурга, да и многие отмечали его портретное сходство с «умершим» императором, то тайна Фёдора Кузьмича вообще становится какой-то прозрачной тайной, давно уже всем известной. Так почему же до сих пор святой старец Фёдор Кузьмич официально не объявлен императором Александром Павловичем Романовым, ушедшим из мира, ради спасения своей души?.. 
Будущее ответит на этот вопрос.

Средняя оценка: 2.68683
Проголосовало: 281