К завершению полёта станции «Мир»: затопить нельзя оставить

23 марта 2001 года по команде с Земли российская орбитальная станция «Мир» вошла в плотные слои атмосферы и была затоплена в безлюдном районе Тихого океана. И все эти годы периодически оживляется спор: было ли такое решение единственно возможным, нельзя ли было спасти гордость советской космонавтики?

В этом году отмечались две круглые даты, связанные со станцией: ее вывод на орбиту 20 февраля 1986 года и завершение программы ее использования спустя 15 лет и один месяц с небольшим.

В качестве примеров противоположных ответов на вопрос «Стоило ли топить станцию?» можно привести мнения двух квалифицированных российских экспертов.

Бывший глава Российского авиационно-космического агентства Юрий Коптев считает, что решение о прекращение полета станции было абсолютно оправданным: «Мы теряли связь, управление станцией, был пожар. Мы имели целый ряд выходов из строя принципиальных систем, которые мы не могли восполнить. Мы находились в ситуации, когда мы могли потерять не просто станцию, но потерять людей», – говорит Коптев. 

Противоположное мнение высказывал Сергей Крикалев, единственный космонавт, который поднялся в космос в СССР, а приземлился уже в другой стране. «Можно ли было продлить (работу станции)? Наверное, можно было, только надо было точно определить задачи». Впрочем, рассуждая о возможности продлить жизнь станции за счет участия в программе МКС, Крикалев не был слишком категоричным: «С точки зрения техники станция "Мир" еще могла бы полетать чуть-чуть. Наверное, до бесконечности ее тянуть было бы нельзя и нецелесообразно, но какое-то время она еще бы могла послужить делу».

В Сети встречалась информация о том, что финансирование станции предлагал взять на себя Иран в обмен на участие своих космонавтов в ее работе. Однако иранцы не скрывали, что преследовали военные цели..

***

В спорах о затоплении станции «Мир» зачастую делается упор на финансовую сторону вопроса. Тот же Юрий Коптев 10 лет назад говорил: «Две станции (с учетом МКС) мы не потянули ли бы в любом случае, даже в настоящее время, когда бюджет Роскосмоса составляет где-то 120 миллиардов рублей, а в мое время были годы, когда бюджетное финансирование не превышало 20 миллиардов».

Сами творцы «Мира» определили срок его службы в 5 лет. 

Вообще, Советский Союз сделал ставку на одноразовые космические корабли в отличие от США с их программой многоразовых «Шаттлов». Как показала история, наш выбор был более рациональным: американцы от своих «Шаттлов» в конце концов отказались, в том числе из-за дороговизны таких запусков.

Однако выбор модели запусков в советской космонавтике имел и обратную сторону – выводимая в космос техника была рассчитана на разовое использование. Для серьезного ремонта в космосе наша техника не предназначалась, поэтому ее старались делать максимально надежной, чтобы она могла обойтись без ремонта длительное время. 

«Мир», запущенный в 1986 году, одновременно являлся «Салютом» под порядковым номером 8. Тем временем «Салют-7» делал витки вокруг Земли до 1991 года, запущенный к моменту планового сведения с орбиты его предшественника – «Салюта-6». «Шестерка» в свою очередь стала заменой «пятерки» и так далее.

Сила советской космонавтики заключалась в том, чтобы, применяя оптимальное сочетание параметров ресурс/цена, вовремя менять один аппарат на следующий, более совершенный.

«Миру» с середины 80-х тоже готовилась плановая замена – «Мир-2». Только вот после распада СССР модули второго «Мира» пришлось выводить на орбиту в составе МКС, а изготовление и запуск первого из модулей финансировался американским «Боингом».

Продолжение эксплуатации «Мира» сверх предусмотренного его конструкторами ресурса все больше превращалось в арену героизма. Техника не вечна. 

23 февраля 1997 года на «Мире» после возгорания кислородной шашки начался пожар. Стоял даже вопрос об экстренной эвакуации шести космонавтов на спускаемых аппаратах пристыкованных к станции двух космических кораблей. Возгорание удалось ликвидировать, но с тех пор воздух станции был навсегда пропитан запахом горелой изоляции. Чуть позже на станции начали появляться дырочки в магистралях системы кондиционирования, и космонавтам пришлось дополнительно дышать парами этиленгликоля, известного автолюбителям как антифриз для радиатора. 

Отработав двойной в сравнении с заложенным разработчиками станции ресурс, системы жизнеобеспечения «Мира» стали сыпаться. Дальнейшая эксплуатация объекта стала опасной. Особенно в условиях, когда денег на космос у России не хватало. 

Космонавтика, как и политика, это искусство возможного. Никаким волевым решением не обойти неизбежный износ техники, работающей в экстремальных условиях, даже потратив на это огромные средства. 

А если средств, сравнимых с бюджетом советской космонавтики, у РФ не было, на полете «Мира» нужно было ставить точку. Продлись жизнь СССР еще хотя бы на несколько лет, «Мир» наверняка был бы спущен с орбиты еще в начале 90-х годов, как и предусматривалось программой его работы, а в космос отправилась бы новая советская станция. Однако обедневшая в результате «рыночных реформ» Россия была вынуждена продолжать эксплуатацию техники, давно выработавшей свой ресурс. 

Так что не стоит искать того, по чьей якобы злой воле произошло затопление орбитальной станции «Мир». Это был надежный аппарат, но только в первые годы его существования. А под конец из-за неизбежного старения техники он превратился в символ не столько былых советских достижений, сколько в свидетельство невозможности повторить их теми, кто развалил страну.