Как самодержавие указало первой Думе на её место

10 мая 1906 года начала свою работу Государственная Дума – первый в истории России постоянно действующий парламент. Правда, терпения выслушивать требования народных избранников у царя и его министров хватило всего на 72 дня, после чего Дума была распущена… 

Считать созыв I Государственной Думы началом эпохи российского парламентаризма не совсем верно – подобия этого учреждения встречались в отечественной истории и раньше. Даже если не считать Боярскую Думу допетровских времен, члены которой назначались царем (хотя для утверждения важных решений требовалось их одобрение), в стране время от времени созывались Земские соборы. 

Это были обычно «парламенты одной сессии», навсегда распускавшиеся после принятия судьбоносных, как правило, решений вроде избрания нового царя в 1598 и 1613 годах или утверждения Соборного уложения (основных законов Московского царства) в 1648 году.

Государственная Дума же задумывалась как постоянно действующий орган, избираемый на срок до 5 лет. Правда, представления о задачах нового учреждения у каждой из противоборствующих социальных групп в дореволюционной России были свои.

Так, сторонники реформ считали, что новосозданный парламент должен будет стать фундаментом народовластия на путях поиска компромиссов с властью, находившейся в руках царя и его министров. Последние же предпочитали видеть в Думе место для выпускания недовольства существующими порядками в целях предотвращения куда более опасных народных протестов.

При весьма куцых полномочиях депутатов Думы, которые не могли провести ни один закон без одобрения Госсовета (верхней палаты) и согласия императора, власти сделали все, чтобы недовольных среди избранных в Думу было как можно меньшим.

От выборов были отстранены молодежь до 25 лет, крестьяне, не имеющие собственных домов, женщины, отдельные национальные меньшинства.

Выборы были непрямыми, многоступенчатыми и проводились по куриям («клубам избирателей»). В итоге в губернских избирательных собраниях, которые, собственно, и выбирали депутатов в Думу, один выборщик представлял 2 тысячи землевладельцев, 4 тысячи горожан, 30 тысяч крестьян и 90 тысяч (!) рабочих!

То есть говорить о каком-то пропорциональном представительстве различных слоев населения в первом российском парламенте не приходилось в принципе. К тому же власть во время избирательной кампании не гнушалась запугивания активных крестьян и горожан; многих сельских учителей, фельдшеров, счетоводов, имевших на селе авторитет и репутацию вольнодумцев, подвергали превентивным арестам, запрещали собрания даже относительно лояльных партий вроде кадетов. Что, впрочем, не помешало последним получить твердую треть из 524 мест в Думе, образовав там самую многочисленную фракцию.

В большинстве губерний доля избирателей, воспользовавшихся своим правом, была значительно ниже половины, а в Рязанской, например, опустилась до смехотворных 3,2%! И даже в Московской губернии пришло голосовать чуть больше одной десятой части населения – 10,6%.

Складывалось впечатление, что царская администрация на местах несколько перемудрила, запугав большинство лояльных подданных. Что в конце концов и привело к не самому удачному для власти соотношению сил в Думе первого созыва. Даже депутаты, избранные от курий состоятельных людей, редко проявляли полную лояльность. Первая Дума сразу получила от прессы прозвание «Дума народного гнева»

Уже на первых заседаниях прозвучали требования всеобщей политической амнистии, начали разрабатываться законопроекты по земельному вопросу. Многие понимали: в стране с 80% крестьянского населения, влачащего существование на крохотных земельных наделах, жаждущего их увеличения, уменьшить революционную активность без удовлетворения запросов крестьянства невозможно.

Власть думала над ответом на эти инициативы недолго. 13 мая министры обнародовали декларацию, ставившую крест на инициативах подобного рода. 

Следующие два с лишним месяца депутаты и правительство провели в накалявшихся словесных баталиях. У думцев оставалось право депутатских запросов, на которые представители исполнительной власти обязаны были дать ответ. После чего Дума, как правило, принимала очередную резолюцию с требованием отставки того или иного министра, а то и премьера, а царь эти резолюции игнорировал. 

К середине 1906 года идейных и самоотверженных политических борцов оставалось на свободе слишком мало. Социал-демократы и эсеры были, в основном, разгромлены, а кадеты, октябристы и представители других думских партий были слеплены из другого теста. В России еще вспыхивали то там, то здесь крестьянские выступления, но они уже носили спорадический, разрозненный характер. 

21 июля 1906 года Николай II своим указом распустил Думу – через 72 дня после начала ее работы. При этом «злым боярином» при «добром царе» был назначен глава правительства Горемыкин, отставки которого требовали думцы. 

Часть распущенных депутатов, числом около двухсот, попробовала возмутиться и даже призвала народ к гражданскому неповиновению (к отказу от уплаты налогов). Собравшись в Выборге, они приняли документ, позже названный «Выборгским воззванием». И даже такой, в целом, довольно бесхребетный протест вызвал жесткую реакцию власти: думцев-бунтарей приговорили к лишению политических прав, что закрывало перед ними возможность переизбрания в следующую Думу. Народ при известии об этом событии безмолвствовал. 

Последнее укрепило царя и его окружение в правильности избранной в октябре 1905 года тактики, когда изданием Манифеста 17 октября с обещанием прав и свобод революционное движение в России было расколото. Разгром вспыхивавших ещё революционных выступлений завершил сменивший Горемыкина на посту премьера Столыпин.
Судьба первой в России Государственной Думы в очередной раз показала, что без широкой поддержки масс, готовых на борьбу за свои права, добиться серьезных уступок от самодержавия невозможно.

Художник: В. Поляков.