Навеки ваш

Жизнь у Александры Ивановны не налаживалась и не налаживалась. В лично-персональном смысле. 
Супруг в незапамятные времена канул в лето, в самом прямом смысле – поехал поправить как-то в июле здоровье в санаторий, да и сгинул. То есть там и остался, в объятьях успешно поправившей его здоровье врачицы. 
Александра Ивановна, надо сказать, не особо о нем и горевала. Честно говоря, и имени бы не вспоминала, если бы не дочкино отчество. Дочь не хуже других выросла, выучилась, вышла замуж и укатила к мужу в город с многочисленным населением и манящими перспективами для карьерного роста. 
Поэтому вполне себе в меру привлекательная Александра Ивановна, во вполне еще горы-сворачивающем и реки-вспять-поворачивающем возрасте, вдруг оказалась в полном распоряжении собственной личной жизнью, что ее изрядно смущало. Жилплощадь уютная, работа нормальная, внешность оптимистичная, здоровье в рамках, все как бы в полном порядке, живи да радуйся. Только вот беда, жить да радоваться для себя одной-любимой Александра Ивановна как-то не научилась за промелькнувшую в заботах о благе дочери предыдущую жизнь, а теперь-то научить ее жить да радоваться было и некому.
aНет, понимаете ли, в нашем обществе традиций и навыков, чтоб ЖИТЬ, в активном смысле, в возрасте под пятьдесят и далее... Вырастила детей, выняньчила внуков, а потом – либо на даче ковыряйся, либо приземляйся на лавочку, да и ЖДИ, когда дама с косой на огонек заглянет. Только до «визита дамы» еще очень нескоро, продолжительность жизни растет неуклонно, и чем занять длительный промежуток между окончанием размножительной функции и физиологической жизнедеятельности, совершенно неясно. С одной стороны, социум рекомендует всячески бодриться и развиваться, а с другой стороны, четко дает понять: биологическая программа закончена – вот сиди и не высовывайся, не возмущай, так сказать, окружающих своим обветшалым организмом, увядшим трицепсом, носогубной складкой, лицевым птозом, тазобедренным целлюлитом и обвисшими коленками. 
Как только стала ты, дорогуша, незанимательным объектом для зазывного присвистывания в спину – более ты окружающему миру неинтересна и настал тебе полный социальный капут. 
Мужикам оно в этом вопросе проще, только-только биопрограмму выполнил, побесновался пару лет по молодым девкам, потом пару лет по врачам, а затем ХРЯСЬ… и с копыт, как правило. А женщины живут до-о-лго. И стареть в настоящем, медицинском смысле этого слова, в наше время совсем не спешат!
По большому счету, как и чем жить человеку после потери тотальной половой привлекательности – мало кто знает, мало кто понимает.
Нет, понимаете ли, в нашем обществе практики ЖИТЬ после выполнения биологической программы. Лет через сто, может, и появятся опыт и умения, а пока – сложно с этим среди людей, сложно... 
В общем, когда осталась Александра Ивановна одна, то поначалу, по научению подруг, пыталась устроить личную жизнь на всяких сайтах знакомств. И с немалым удивлением обнаружила, что, оказывается, в наше время устроить личную жизнь в возрасте немного под пятьдесят не то чтобы легко, а просто легче легкого. 
Уж куда легче, чем она пыталась это сделать лет пять-десять назад, когда поняла, что дочь вот-вот вырастет и надо что-то делать, дабы классически не помереть в одиночестве и быть обглоданной стаей кошек. Правда, кошек у нее не было, но как утверждала молва, эти кошки, которые непременно обглодают труп отошедшей на небеса хозяйки, являются непременным атрибутом одинокой старости. Типа «не боись»: что-что, а вот морщины, лишний вес, милые старческие причуды и кошки обязательно появятся! Пресловутого стакана воды, может, не будет, а уж кошки – точно, без всякого сомнения.

Засела, значит, Александра Ивановна за интернет и выяснила, что нынче жених прет просто косяком. Пять-десять лет назад с женихами было совсем швах, ровесники даже смотреть в ее сторону не хотели, им подавай юных нимф студенческого возраста, а чокнутые юнцы, психические нездоровцы и дедули лет за семьдесят ее, по понятным причинам, не интересовали. 
А вот сейчас развернулась перед неискушенным взором Александры Ивановны совсем другая картина. Столько свиданий у нее, наверное, за всю жизнь не было в количественном отношении. Женихов оказалось – завались!!!
И все с самыми серьезными намереньями. Поначалу это Александру Ивановну крайне вдохновило, но как женщина неглупая, она понимала, что тут кроется какой-то подвох. И окрыленно походив по свиданиям, сделала нелестный вывод, притом весьма печальный. 
Все те мачо, которые десять лет назад от нее нос воротили, к нимфам студенческим принюхиваясь, превратились в довольно облезлых субъектов, перед которыми после многолетних порханий по нимфам безапелляционно замаячили те самые пресловутые кошки, плотоядно облизывающиеся на потенциальный труп. И начали они в массовом порядке искать себе то ли нянек на старости лет памперсы выносить, то ли, хотя бы, чтоб кошек метлой было кому разгонять. Да и, по правде говоря, кошки мужикам не особо страшны, так как мужчины редко доживают до милых причуд и кошек. 
При достижении женихами возраста плюс-минус пятьдесят их мамы, как правило, понемногу стареют, и обеспечивать полноценный уход за домашним божком им становится уже немного обременительно. И потому вползающий в душу ужас недостатка здоровой пищи, глаженых рубашек, а со временем и полного отсутствия обожествления каким-либо существом – это пострашнее кошек. К тому же милые странности тоже могут одолеть, вот так будешь в шкафах гадить на старости лет, а никто даже чистый стакан для анализов не принесет. 
То есть мужикам тоже страшно становится, только по-другому, так сурово страшно, по-мужски!
А те, кто кошельком и телесными способностями не обижен, те, конечно, продолжают на молодух заглядываться и о дополнительных наследниках грезить. Это ж как здорово – с колясочкой покатался, уси-пуси, первые шаги, первый вопль «Папа!», а потом – ХРЯСЬ!.. И в телесную «отставку»! И никакой тебе борьбы с подростковыми закидонами, юношескими метаниями, одни только удовольствия без каких бы то ни было последствий! Только последний вопль над могилкой: «Папа, папа!» И жена молодая в объятиях тренера по фитнесу скорби предается – рыдает аккуратно, чтоб не повредить макияж. Только это уже глубоко не твои загробные проблемы…
Нет, оно, конечно, не так уж ужасно, подумала Александра Ивановна, ей, собственно, тоже… от кошек кого-то завести захотелось, но все-таки не так прямолинейно, а как-то иначе... ну... с долей романтики, что ли, хоть с видимостью теплых человеческих взаимоотношений.

В итоге, погуляв по «свиданиям» и вдоволь налюбовавшись однообразной вереницей потрепанных женихов, Александра Ивановна начала как-то смиряться с кошками – и в конце-то концов, что в этом особо страшного? Ведь всегда можно оставлять кошкам стратегический запас еды на фатальный случай, а через неделю по запаху ее соседи, глядишь, и найдут. Так что совсем не обязательны в перспективе обглоданный труп и прочие неприглядности. И уж всяко лучше, чем до этого момента (до которого, может, еще лет 30–40 впереди), терпеть рядом замшелого неврастеника с его запросами и капризами, да еще и без грамма хоть какой-то паршивенькой любви. Уж лучше, в конце концов, закрытый гроб!
Да что там любви!!! Можно и без любви этой спокойно обойтись... Лишь бы только кому-нибудь нужна была именно она сама, Александра Ивановна, как человек, как нужность для жизни, ОНА САМА, а не ее функции – хозяйки, стряпухи, уборщицы, санитарки и прочего-прочего... Всем этим она уже в жизни своей побывала, даже мамой побывала, а вот НУЖНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ ДЛЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ ЧЬЕЙ-ТО ДУШИ – не успела, пока еще...
Так что ну их, этих женихов. Пусть уж лучше съедят мою дохлую тушку пушистые кошки, чем ободранные женихи сожрут остатки моей нынеживущей биографии, решила Александра Ивановна и перестала искать свою судьбу на сайтах перезнакомств! Заведется если кто естественным путем, ну значит судьба, а не заведется... Ну и ладно. 
Однако жизнь не налаживалась и не налаживалась. 
И начала Александра Ивановна с горя к плюшкам прикладываться. 
И так, знаете ли, рьяно прикладываться, что буквально через полтора месяца килограммов семь-десять на бока и прочие части тела прямо-таки беспощадно прилипли.
И покатилась Александра Ивановна форменным образом к самой что ни на есть типичной женской распогибели. Широко известно в ученых кругах, что прямой дорогой к верной погибели для любой особи женского пола является сакраментальная фраза: «Ну и плевать на бока, у меня, может быть, одна-единственная радость в жизни осталась – плюшек пожевать!» 
Вот с этой-то коварной идеи и начинается она – та самая стопроцентная женская катастрофа располнейшая.
Такая вот пагубная последовательность: плюшки – пышные бока – наряды, какие не купи, все «не сидят» – на улицу выходить в таком виде лишний раз неохота – двигательная активность убавляется, плюшки прибавляются – вот уже убирать в квартире лишний раз лень – жизнь кончена, весь мир меня ненавидит – лучше еще плюшек наверну! Вот, вот они – засахаренные шоколадно-сдобные ступеньки вниз, по которым катится в непроглядную пропасть каждая женская особь, если вдруг решает, что кроме плюшек, других радостей ей в жизни уже не положено.

***

И так бы и пропала Александра Ивановна в телесно-психической западне, но вот...
Однажды... 
Поздно вечером в субботу…
Сидела Александра Ивановна у компьютера в халате, который на семи-то приплывших килограммах плохо застегивался. Сидела она, нечесаная и некрашеная, и самозабвенно переписывалась в «одноклассниках» с какими-то непонятными подружками. К плюшкам, надо сказать, прибавилось это пристрастие сидеть у компа все свободное время и переписываться непонятно с кем, непонятно о чем.
На самом деле Александра Ивановна ждала, что ей напишет дочь из города с большими карьерными перспективами. Она, конечно, понимала, что та занята и некогда ей... Но все-таки ждала и ждала, попутно поедая плюшки и настукивая всякую ерунду на засыпанной сдобными крошками клавиатуре. 
Надо сказать, что такой образ жизни начал закономерно сказываться не только на внешнем виде, но и на окружающем интерьере. Всегда чистенькая квартирка стала потихоньку приходить в состояние женского холостяцкого логова, появилось откуда-то множество не вымытой вовремя посуды, завелась пыль на некогда сияющих поверхностях шкафов и полочек, а барахлишко в шкафах, всегда аккуратно уложенное и наглаженное, превратилось каким-то образом в измятые комья, небрежно распиханные по полкам. В общем, начала приходить жизнь Александры Ивановны к полной разрухе. 
Так вот… В комнате царил полумрак, на столе, заставленном немытыми тарелочками, чашечками, крошками и конфетными бумажками, мерцал монитор.
Александра Ивановна вдохновенно набивала очередное бессмысленное сообщение и вдруг почувствовала, что там, под компьютерным столом, что-то прикоснулось к ее пухлой коленке, выступающей из-под халатика. Она нервно отмахнулась, подумав, что это просто кусочек печенья упал, но прикосновение повторилось, более того, что-то... вполне уверенно постукало ее по ноге уже дважды... Александра Ивановна сердито заглянула под стол, типа что там отвлекает от написания важного текста о рецепте соуса и.... от ужаса даже заорать не смогла, так как нервный спазм сдавил горло. 
Из-под стола... 
Из тьмы, так сказать, компьютерного подстолья…
НА НЕЕ СМОТРЕЛИ ДВА ОГРОМНЫХ БЛЕСТЯЩИХ ГЛАЗА!!!
А тоненькая... тоненькая дрожащая лапка или ручка робко постукивала ее по коленке... Пока Александра Ивановна пыталась заорать, глазки из-под стола ме-е-дленно приблизились и показалась лохматая рыжая голова, которая, немного коверкая слова, скрипучим голосом ПРОИЗНЕСЛА:
– На-ве– ки ВАААААШ...
И двумя непропорционально тонюхонькими лапками крепко обхватило ее за ногу и прижалось огромной лохматой башкой, зажмурив от явного счастья огромные блестящие глаза-блюдца...
НАВЕКИ ВААААШ...
Тут Александра Ивановна в обморок и грохнулась. Первый раз в жизни. 
Открыла Александра Ивановна глаза оттого что на лицо ей брызнуло что-то холодное, открыла – и пожалела об этом тут же. На краешке компьютерного стола... свесив то-о-оненькие лысые ножки… сидело непонять-что…
Похожее на огромный ком рыжей шерсти, размером с собаку, с то-о-оненькими лысыми лапками или ручками и огромными глазами-блюдцами. Одной лапкой это непонять-что плескало на Александру Ивановну холодным кофе из чашечки, а второй лапкой жадно запихивало в рот или пасть остаток плюшки с глазурью. Рта или пасти под этой густой лохматой шерстью видно не было. Увидав, что Александра Ивановна очнулась, шерстяное непонять-что с восторгом дико взвизгнуло: «ЙО-ХУ!!!» Так же дико подпрыгнуло, подкинув к потолку чашку с кофе, остатки которого полетели в разные стороны, а что было дальше, Александра Ивановна уже не помнила, так как второй раз в жизни реально срубилась в обморок.

***

Александра Ивановна была женщиной решительной и большую часть жизни даже проработала на небольшой руководящей должности, поэтому как только сознание вернулось, она моментально вскочила и не оглядываясь по сторонам выбежала из квартиры в чем была, в халате с пятнами кофе, и помчалась прочь, не забыв при этом схватить телефон.
И дверь в квартиру она захлопнуть успела, чтоб это непонять-что не погналось и не схватило ее на лестничной клетке. Она точно знала, если это существо будет ее живьем жрать на лестнице, никто из соседей носа не высунет. Поэтому надежнее его в квартире заблокировать. Выбежала, значит, Александра Ивановна на улицу и решила звонить в МЧС. А куда еще? В милицию, вроде, не по адресу, милиция должна всякими человеческими нехорошестями заниматься, а то, что в ее квартире оказалось, было явно нечеловеческого происхождения. Александра Ивановна уже собралась совершить тревожный звонок, но ее природная рассудительность воспротивилась данному намерению. 
Как это будет выглядеть со стороны? 
Нечесаная-некрашеная дама, в давненько не стиранном халате, обляпанная кофе, сообщает, что в квартире чудище волосатое. Приезжает МЧС, а в квартире бардак и причем не тот бардак, которое могло чудище в единый момент сотворить, а бардак обыденный, неряшливый, застарелый: полно грязной посуды, плита не чищена, раковина в непрезентабельном виде и пыль на полочках... Что подумает МЧС? А вот тут не надо обладать особой фантазией. Обернуться все это для самой Александры Ивановны может весьма печально. Поэтому звонить в МЧС Александра Ивановна передумала. 
Поразмышляв еще несколько минут, Александра Ивановна убедила себя, что чудище волосатое, все-таки плод ее воображения, нарушенного долгим одиночеством, избытком плюшек и компьютерной переписки. А иначе и быть не может. Поэтому надо просто успокоиться, зайти в квартиру и еще раз глянуть, что там происходит. Что она и сделала. 
Подняла кусок сломанной скамейки на детской песочнице, глюк это или не глюк, а обломок скамейки все-таки не помешает. Осторожно поднялась по лестнице, опасливо открыла входную дверь, вошла… В квартире было тихо. Она на цыпочках заглянула в комнату и увидела, что на ее диване дрыхнет, обняв подушку, это... мохнатое непойми-что... Дрыхнет, похрапывая, обняв одной лапой подушку, а другой сжимая обертку от шоколадки... Александра Ивановна хотела офигачить это непойми-что обломком скамейки, а потом передумала, на цыпочках ушла в ванную комнату, заперлась и собиралась просидеть в ней до утра, а потом уж разбираться. Думала, что продежурит бдительно всю ночь, но не получилось. Невероятное нервное напряжение сказалось, и она почти моментально уснула, сидя на полу, обнимая розовый обломок скамейки с детской площадки.
Утро воскресенья не принесло облегчения... 
Проснулась Александра Ивановна, вышла из ванной, все-таки надеясь, что вчерашнее было ночным кошмаром и фокусами пошатнувшейся плюшками женской психики. Но не тут-то было. 
Посреди комнаты сидело это непойми-что, обложенное всеми запасами продуктов, находившимися в квартире Александры Ивановны, включая содержимое морозилки, и ело... ело... ело все подряд. Как раз когда Александра Ивановна входила, это непойми-что с урчанием обсасывало замороженный куриный окорочок. Увидав Александру Ивановну, чудище дико вскрикнуло «ЙО – ХУ», зашвырнуло окорочок на люстру и в мгновение ока оказалось у ее ноги, обняло тоненькими лапками, прижалось лохматой щекой в крошках от продуктов питания, подняло свои глаза-блюдца, блаженно хрюкнуло или шмыгнуло невидимым под шерстью носом и со скрежетом произнесло:
– Навеки ВАААААШ… Навеки...
«Навеки... – обреченно подумала Александра Ивановна. – Японец, что-ли? Навеки... Наскоки... Накаки...» 
Она уже четко поняла, что никакой угрозы для ее жизнесуществования от чудища или глюка волосатого не происходит (пока, по крайней мере,) и поэтому появилось время, чтоб подумать и что-то решить.

***

Уже к середине воскресенья Александра Ивановна поняла, что чудище лохматое, судя по всему, абсолютно безобидное, но чрезвычайно пакостливое, прожорливое и неряшливое. Делало чудище всего несколько вещей– жрало все подряд, разбрасывая до потолка огрызки, ошметки, объедки, прыгало по квартире с ликующим криком «ЙО-ХУ!!!» и лезло обниматься. Судя по всему, до нее это чудище или галлюцинация обитало в приличном доме, так как оказалось приучено к туалету, периодически оно смущалось и неуклюжей походкой шуршало в сторону санузла. Этот момент Александру Ивановну чрезвычайно порадовал среди прочей печальной ситуации, так как если бы чудище не было приучено к лотку... Ой, про это даже думать страшно. Но доску от скамейки Александра Ивановна все равно на всякий случай держала под рукой.
Также к обеду стало ясно, что чудище, сожравшее в квартире все что было из пищевых продуктов, с таким же аппетитом принялось за непищевые. Не успела Александра Ивановна сориентироваться в обстановке, чудище сожрало цветы из горшков, лихо засыпав в пасть грунт универсальный на закуску, хрюкнуло и начало задумчиво жевать брендовый кожаный ремень с заклепками, купленный за большие деньги. Тут Александра Ивановна не выдержала и попыталась огреть-таки чудище-уродище розовой доской. От неминуемой погибели это мохнатое ловко увернулось, низко наклонило голову и обиженно потопало в угол, откуда оглянулось, подняло на Александру Ивановну глаза-блюдца и так же коряво пробормотало:
– Лю-би-мых не обижаюююют...
– Ага, – ответила ему Александра Ивановна, – это ты понимаешь, а ремень мой брендовый любимый жрать – это не обида с твоей стороны для меня? Посиди тихо, уродец, и ничего не жри, я тебе пойду какой-нибудь органики из магазина принесу.
«Йо-ху...», грустно воскликнуло чудище и печально похлопало тоненькими лысыми ручками. 
К огромному удивлению Александры Ивановны, к моменту прихода из магазина уродище-мохнатище смирно сидело на краешке компьютерного стола, ничего не жрало, а сосредоточенно выковыривало пальчиками кнопочки из новой клавиатуры... 
Увидев покрасневшую от ярости Александру Ивановну, чудище с гордостью подняло над головой раскуроченную клавиатуру и заявило:
– Лю-би-мых не оби-жа-ют! Ни-че-го не жрал!
Йо-ху!!!!

***

И начались суровые будни!!!
Конечно, Александра Ивановна прекрасно осознавала, что существо это совершенно материального характера, но все-таки для очистки совести следовало убедиться, что на самом деле это не плод внезапно разыгравшегося воображения на фоне плюшек и одиночества. Для этой цели она мудро пригласила в гости старушку-соседку, пользующуюся заслуженной славой человека окончательно спятившего, но совершенно безобидного. Как рассудила Александра Ивановна, если чокнутая старушка увидит воочию ее глюк – значит, это точно не глюк. Двое сумасшедших одинаковый глюк лицезреть не способны. А если после того разболтает, то и пусть – никто ей все равно не поверит! То есть вариант надежный и безопасный.
Старушка существо увидела и сказала, что симпатичный, на зятя ее похож, когда у него на водку денег не хватает, глазки такие же умильные. Существо к старушке отнеслось доброжелательно и даже попыталось поделиться слегка надкусанным ботинком из высококачественной экокожи. Старушка от угощения, конечно же, не отказалась, но Александра Ивановна решительно отняла у обоих свою выходную обувь. 
Эксперимент показал, что лохматище круглоглазое является не плодом воображения, а существом вполне материальным, правда, совершенно непонятного происхождения. И весьма вероятно, ЧТО из мира потустороннего – призраки и нечисть, в отличие от галлюцинаций, можно воочию узреть коллективно.
После провала со старушкой Александра Ивановна решила пригласить со стороны еще одного посетителя, но совершенно иного рода – например, первого попавшегося «жениха» из интернета. К приходу гостя Александра
Ивановна готовилась, квартиру тщательно вычистила, до блеска. Когда они с «женихом» явились после недолгосрочных посиделок в кафе и открыли входную дверь, у «жениха» физиономия вытянулась, а сама Александра Ивановна почему-то неуместно разулыбалась. На них обрушился такой дичайший запредельный бардак, который добросовестно устроил Навеки Ваш, что и описать то приличными словами практически невозможно. Жених, конечно, моментально слился, так как понял, что хозяйка, сиделка, кухарка из Александры Ивановны явно никакая. И более того, во всем интернете всемирном расписал о постигшем его кошмаре и глобальном разочаровании в приличных на вид женщинах. Чем, наверное, навсегда закрыл для нее малейшие шансы на обнаружение своего «принца» в категории пятьдесят плюс.
Затем она долго думала и решила пригласить батюшку, чтоб попробовать изгнать нечистую силу. Когда батюшка вошел в квартиру, Александра Ивановна удивилась подозрительной тишине и порядку, догадалась, что тут кроется какой-то подвох, и на всякий случай попросила батюшку пройти на минутку в ванную, а она пока проверит... что там за обстановка.
Почти запихав недоумевающего батюшку в ванную, она захлопнула от греха подальше дверь и прошла на цыпочках в комнату. И тут жуткий крик пронзил окрестности до первого этажа. Это был отчаянный вопль батюшки, а дверь, как назло, захлопнулась намертво. Спешно выломав замочек на двери с трудом найденными портновскими ножницами, она «почти мгновенно», то есть минут через двадцать пять-тридцать, смогла освободить несчастного. В общем-то Александра Ивановна ни на что хорошее не рассчитывала, так как все эти двадцать пять-тридцать минут в ванной не раздавалось никаких криков, а только громкое кряхтение, урчание и хруст.
Дверь ванной распахнулась. Батюшка, сохраняя нездоровое самообладание и с достоинством пошатываясь, вытер пот с белого лица, попросил корвалолу и сообщил, что категорически отказывается выполнять обряд. Зверушка эта бешеная из бачка прямо на него выскочила, и ее надо к ветеринару, так как сейчас она, эта зверушка, с аппетитом доедает его новое пальто, которое он на зверушку для самообороны набросил и всем своим весом держал. И пока зверушка жрала качественное и прочное пальто белорусского производства, он как-то с Божьей помощью продержался. Теперь будет еще больше любить белорусского производителя и ценить Божью помощь. Пальто... не зря он все-таки купил. 
Женщина решила робко возразить, что это никакая не зверушка, а что ни на есть домовой, нечистая сила. Батюшка компетентно заявил, что он очень опытный человек и чрезвычайно часто изгоняет нечистую силу из квартир одиноких дам, это практически основной контингент подобных вызовов. И что за всю свою многолетнюю практику ни один домовой или барабашка на него из сливного бачка с криком «Йо-ху!!!» не прыгал и пальто не жрал. Так что зверушка эта сейчас отравится или подавится, поэтому батюшке – срочно еще корвалолу, а хозяйке – срочно к ветеринару.
– Да где ж вы такую зверушку видели, батюшка, нет на свете таких зверушек!
– А я не ботаник, в зверушках не разбираюсь, – мрачно ответил священнослужитель. 
– Так она разговаривает!!! 
– Мало ли что, у моей дочери попугай тоже разговаривает и даже, бывает, неприлично, так это ж не повод его в нечистую силу записывать и священнослужителями пытаться усмирить. Для этого совсем другие службы предусмотрены. Отдайте, женщина, остаток моего пальто и ветеринаров вызывайте или МЧС, или общество защиты животных, или еще кого... А мне тут не по профессии находиться. За ложный вызов я вас, так и быть, финансово наказывать не стану, видно, что вы не со зла, а по природной бедности женского ума, а вот пальто придется компенсировать, оно почти новое было...
На пороге ванной показался мокрый, взъерошенный Навеки, икнул, сплюнул металлическую пуговицу и вдумчиво поглядел на седовласого гостя, мечтательно доедая рукав. Батюшка посмотрел на него тоже очень внимательно, тоже икнул и сказал: «Ладно, пальто компенсировать, наверное, не стоит, пойду я... Больше на вызова, пожалуй, без помощника не поеду, староват я стал для таких обрядов».

***

Человек... он так устроен, что в самые дикие периоды жизни старается как-то выживать, как-то приспосабливаться порой к тому, к чему приспособиться, казалось бы, невозможно. Даже если и не приспосабливаться, то хотя бы порождать в себе иллюзию человеческого существования в нечеловеческих условиях. Вот и Александра Ивановна, уразумев, что избавиться от нового жильца какими-то внешними насильственными способами вряд ли получится, ей только хуже самой будет, начала предпринимать попытки ужиться с новой реальностью в таких нечеловеческих обстоятельствах. Из чувства чисто женского протеста: «Ах так, если я сама бардак в квартире развела – ну так ТО я сама! Имею право. А чудищу волосатому квартиру громить не позволю!» Да и устроила генеральную уборку-полуремонт. Взяла несколько дней отпуска за свой счет и вычистила квартирку до брильянтового блеска. И обои переклеила, и под это дело, самое главное, – выкинула огромное количество ненужных вещей, с которыми раньше расстаться не желала, а сейчас распрощалась легко и непринужденно – все равно лохматище-каракитеще сожрет, если не уследишь. От забот и нервов почти моментально похудела до доплюшечного состояния, а от активной работы по дому и щеки разрумянились, и плечи расправились. 
Чудище уборку-полуремонт воспринимало с большим восхищением и энтузиазмом, даже порывалось помогать. То мусор сожрать, то обойный клей выпить, то на шкафу пыль свежепостиранными и отглаженными шторами вытереть. Александра Ивановна, уже не церемонясь, гоняла мохнатое шваброй за проказы, что также вызывало у обжорища-пакостища восторг и радостные вопли. Александра Ивановна даже называть его стала, типа по имени, на японский манер: «Навеки, Навеки – пшел вон, Навеки – фу!!! Навеки, немедленно перестань жрать эту штуку!»
Когда пришло время выходить на работу, во время ее отсутствия тоже никаких ужасов не случилось, разве что по мелочам. А уже на третий день она додумалась купить негодяищу огромную картину-тетрис, и разрушительная деятельность чудища в ее отсутствие вообще свелась к нулю – оно, это самое непойми-что, целый день сидело, сопело и старательно выкладывало море на закате, дельфинов и корабли далеко-далеко на горизонте. Как-то так самозабвенно и вдохновенно, что Александру Ивановну это даже немного умиляло. 
С прокормом тоже проблем не было – чудище ело много, но зато все подряд. Даже варить не надо было ничего. Дашь овсяные хлопья в пакетах – сожрет сухими с коробкой, дашь сырую картошку – и ее ухомячит со шкуркой, то есть совершенно без разницы что, лишь бы было. 
В общем-то все было вроде и ничего, но все-таки от чудища следовало как-то избавиться, ну не жить же так вечно, это ж вообще ни в какие ворота не лезет. Подруг домой не пригласишь, опять же, хотя они и так не особо приходят последние годы. В конце концов, дочь может приехать, вот как ей это все объяснить? 
А вдруг вообще чудище пока еще просто маленькое, а вырастет – и мало ли что, ее саму сожрет, как оно бывает, держат люди львенка или тигренка, а он вырастет – и того... Всяко ж случается! 
О происхождении чудища и о его природе Александра Ивановна старалась не размышлять. Она все-таки была довольно умной женщиной, а умные люди тем и отличаются от дураков, что понимают простую истину – знать всего на свете человек не способен, и если что-то существует вне твоего понимания, это всего лишь означает, что твое понимание несколько нетождественно тому, что объективно существует на белом свете. Мир гораздо удивительнее и сложнее нашего скромного мнения о нем. 
Наше понимание мира – это вообще... лишь попытка уложить в какие-то известные формальные рамки наших представлений всю ту бесконечную разнообразность тайн, являемых нам Вселенной.
Ну мало ли что это такое может быть, – решила Александра Ивановна, – есть же мутанты всякие, йети вон по горам бегают, много чего есть такого, чего мы понять не в состоянии. Инопланетяне опять же, хотя... Александра Ивановна покосилась на существо, которое задумчиво жевало пачку от хлопьев «Геркулес», инопланетяне – это вряд ли. Трудно себе представить этого лохматого засранца, управляющего кораблем, бороздящим просторы вселенной. Да и судя по тому, сколько он жрет в количественном эквиваленте, ни один космический корабль столько продуктов не утащит, хоть убейся. В общем, какая разница, кто он и откуда, нужно было выполнять задачи вовсе не философского характера, а простого и практического. Кто бы он ни был – от него следовало избавиться!!!
 Только вот как? Совершенно непонятно.

***

И неясно, чем бы эта нелепая история закончилась, но однажды на работе у Александры Ивановны наметился корпоратив, и все пошло так весело, что они с сотрудницами в кои-то веки в ресторанчик заехали, там тоже повеселились, а потом в караоке заглянули, а далее поехали к одной из сотрудниц, там и заночевали. Ну а что, очень взрослые люди тоже имеют полное право веселиться. Короче, так или иначе попала Александра Ивановна домой только во второй половине следующего дня. Когда она вернулась домой, обнаружила, что Навеки захворал. 
Александра Ивановна не сразу его нашла, даже обрадовалась – может, исчез так же неожиданно, как появился? Но нет, чудище дома: свернулось клубочком под компьютерным столом, жалобно и тихо стонало, шерсть как-то потускнела, слиплась, и само оно заметно в размерах уменьшилось. Ей даже на мгновение его жаль стало. Чудище открыло свои несоразмерно огромные глаза, посмотрело на нее и сказало укоризненно слабым голоском:
– Лю-бимых не ос-тав -ля-ют...
– Ты... любимый... вали из-под стола, – строго ответила Александра Ивановна, – я тебе кукурузных палочек принесла, иди жри... Тоже мне... Страдалец.
– ЙО-ХУ!!!! – радостно, но как-то тихо воскликнул Навеки и поплелся шуршать пачками с кукурузными палочками.

***

И вот с тех пор стала Александра Ивановна приглядываться повнимательнее и поняла, что Навеки (тьфу, она уже это чучело по имени называет, дожилась!!!) во время любого ее отсутствия начинает чахнуть, и чем дольше ее не бывает дома, тем заметнее эти изменения в худшую сторону. Как будто блекнет оно и тает. А когда она возвращается – поправляется снова, растет на глазах.
И зародился у Александры Ивановны гениальный план, как избавиться от этого нежеланного гостя. Очень простой, но кажется, совершенно очевидный план – надо просто уехать! Дней на десять. Уехать и оставить его одного. Чудище будет чахнуть, чахнуть, потом наверняка сработает инстинкт самосохранения, и оно уйдет к какому-нибудь другому человеку, мало ли на белом свете таких одиноких, как она? Да миллионы, миллиарды. 
Погибели, конечно, она не хотела этому лохматому засранцу и убедила себя, что он просто самоустранится.
Недолго думая, Александра Ивановна купила путевку в санаторий, ничего особо с собой не собирала, черт с ними, с вещами, купит что-нибудь там. И… ушла утром как бы на работу, налегке, чтоб не вызвать подозрений, хоть мозг у этого чучела лохматого не особо развитый, но все-таки кое-какое соображение явно имеется.
А сама отправилась в аэропорт в предвкушении отпуска, которого у нее не было уже много лет: моря, радостей и беззаботного отдыха. Нет, было бы несправедливо сказать, что сердце ее переполняла полная радость и беззаботность, червячок все-таки точил ее душу, но она стойко и сурово одернула этого червячка. Что за ерунда? Какие могут быть червячки, какая жалость? Это ж не человек, не собака или не кошка даже, это вообще чудище какое-то непонятное, которого быть в ее жизни вообще не должно!!! И когда от него избавляться, как не сейчас? Дальше вообще привыкнуть можно, и тогда полный тупик, непонятно, что делать и как жить. Прочь дурные мысли, прочь червячки, я еду к морю, меня ждут волны, песок, новый купальник на постройневшей фигуре и, вполне возможно, хоть небольшое, но романтическое приключение! – подумала Александра Ивановна и окончательно отогнала от себя сомнения и волнения. 

***

И вот сидит вечером Александра Ивановна на берегу, смотрит на море, закат такой красочный, корабли на горизонте… И вдруг видит, как стая дельфинов играет и резвится в волнах. И прошибло ее насквозь, ведь это же та самая картина, которую выкладывало тетрисом ее несчастное чудище! Как раз, когда она уезжала, оно старательно заканчивало картинку, пыхтя и обсыпая ее крошками от печенья...
Ну и что, что оно не человек, даже не собака или кошка! Оно ЧУВСТВУЕТ, СТРАДАЕТ И ЖДЕТ ЕЕ так, как, наверное, никогда никто и ничто на всем белом свете. Оно ЧУВСТВУЕТ, СТРАДАЕТ И ЖДЕТ, значит – ОНО ЖИВОЕ.
Не суть важно, что это такое и откуда оно взялось, оно может страдать, а следовательно, причинять ему эти страдания – бесчеловечно. Чудище-то, конечно, не человек, ну и что... ОНА-ТО, Александра Ивановна, – ЧЕЛОВЕК, а следовательно, не имеет никакого права причинять боль кому-либо ЖИВОМУ, кто способен ее испытывать. 
И уж кому-кому, а ей, Александре Ивановне, хорошо известно, что такое ждать того, кого любишь, и месяцами не получать весточки, даже слова по телефону.
И Александра Ивановна поняла, что же такое основное отличает человека от настоящего чудовища. Одна простая вещь – человек, который испытал страдания сам, прочувствовал их на своей шкуре, постарается никогда не причинять подобное другому живому существу, а чудовище – поступит лозунг чудовищ: «Я страдал – и вы пострадаете! Мне причиняли боль – и я буду причинять ее другим». 
Александра Ивановна поняла, что есть единственный способ самой не превратиться в чудовище. Она решительно и моментально собралась, купила билет (плевать за какие деньги!) и бросилась домой, не размышляя и не задумываясь.

***

В квартире было тихо-тихо, совсем-совсем маленький, ссохшийся в комочек Навеки свернулся под компьютерным столом. Он открыл ей навстречу свои огромные глаза, протянул тоненькую как соломинка лапку и едва слышно произнес:
– Тебе... Там...
Александра Ивановна оглянулась и увидела, что посреди комнаты стоит огромная картинка из тетриса, где пылающий закат над бескрайним морем, дельфины и далеко на горизонте корабли. А рядом, на полу, из кубиков засохшего печенья аккуратно выложены буквы:
«НАВЕКИ ВАШ».

***

Ну чудище, ну и что? Мало ли людей живут с чудищами в человеческом обличии куда похуже, чем это недоразумение волосатое... С такими чудищами под благопристойной внешностью, что и подумать страшно. А это… хоть пакостливое, но безобидное, да и жизнь вообще как-то начала налаживаться... А дочь... Ну что дочь, как-нибудь разберемся, когда приедет, ЕСЛИ приедет в обозримом будущем... А до той поры будем жить, как живется, главное, в мире с собой и не причиняя никому боли.
Александра Ивановна опять подумала про дочь и поняла…
Она всю жизнь со всех сторон слышала как мантру: «РОДИТЕЛЯМ ДОЛЖНО БЫТЬ ХОРОШО, ЕСЛИ ХОРОШО ИХ ДЕТЯМ». То есть56еееее если деткам хорошо, то и родителям БОЛЬШЕ НИЧЕГО ДЛЯ СЕБЯ НЕ НАДО. Автоматически. Прям так рефлекторно. Оно, конечно, так, но в сущности это – апофеоз человеческой жестокости. Эта уродливая мантра, которую твердят все вокруг, вообще отказывает родителям в личности, в самом слове ЧЕЛОВЕК, как будто существуют некие такие роботы-придатки-родители, у которых нет ни чувств личных, ни грусти, ни печали... а вот только сидят они и думают, что лишь бы их деткам было хорошо. Конечно – деткам должно быть хорошо, никто не спорит. Но и родители – не перестают быть людьми, у которых есть грусть, боль, одиночество и желание чувствовать себя живыми и нужными, а не отработанным материалом, который сидит в пустой квартире, жрет плюшки и с искусственной улыбкой повторяет как заговор – «МНЕ ХОРОШО, МНЕ ХОРОШО, МНЕ ХОРОШО....».
Да, она, Александра Ивановна, здорова, вполне себе не стара, но... человеку недостаточно, если раз в год будет кто-то в гости приезжать, изредка звонить, еще реже писать, ЧЕЛОВЕКУ надо, чтоб с ним кто-то ЖИЛ, разделял его нехитрую жизнь, ждал в его отсутствие и встречал по возвращении домой. Человеку нужен кто-то, кому он сам НУЖЕН.
И вообще-то в этой жизни почти всем, у кого не получилось до самой середины жизненного пути создать, взрастить и сохранить рядом с собой по-настоящему РОДНУЮ ДУШУ, кто не вложил должного труда в это непростое дело, тем – как ни крути, только чудища и попадаются на пути, так или иначе. 
А касательно чудища, поселившегося у Александры Ивановны, так это вовсе и не чудище!
А это... это ОНО никогда ее не обидит и не бросит, не заставит сидеть сутками у компа, поглощать тоннами плюшки и ожидать хотя бы слова... по интернету. Ему все равно, что жрать, где спать и что происходит вокруг, ему ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО ТОЛЬКО ОДНО – чтобы она, Александра Ивановна, была рядом. 
Не как кухарка, прислуга, сиделка, а просто как ЧЕЛОВЕК РЯДОМ, как живая душа, на которую можно иногда поднимать огромные преданные глаза и произносить, коверкая слова: «Навеки... ВААААШ...»

Художник: Ирина Ожерельева.