Неудавшийся фальшпроект Наполеона. Ко дню города Москвы

Вообще надо признаться, что в наполеоновской армии бардак стоял неимоверный: с точки зрения интернационализма и толерантности. Служивый люд — абсолютно разного происхождения. Различного воспитания, национальностей. Вероисповедания.
Да, среди них, конечно, были честные, добрые, великодушные и чувствительные. Что подтверждало множество описателей тех событий — непосредственных участников страшных боёв, жутких московских пожаров. 

Так, с хорошей эмоциональной стороны выделены, как ни странно, итальянцы. (Невзирая на секуляризацию и колонизацию Францией Итальянского королевства.) В отличие от их антиподов — баварцев: «Сии последние мстят, кажется, на других то, что они претерпевали никогда от Французов, чем долгое время платили за надетую корону на их Курфирста и во что стало им пышное имя Королевства», — пишет очевидец восшествия Наполеона на кровавый трон второй Столицы  (золото-бриллиантовый Петра Великого; орехового дерева Владимира I; слоновой кости Софьи Палеолог) — поэт-литератор Пётр Шаликов. Пишет в своих «Известиях о пребывании в Москве французов» — одном из первых мемуарных манускриптов. Явно намекая на огромные жертвы баварского ополчения отнюдь и далеко не бережливого курфюрста Иосифа — во имя царствия Бонапарта. (Погибло около 30 000 баварских подданных.) 
Поляки — вовсе отдельная история. Они настолько ненавидели «лягушатников» за их надменность и самодовольство, что доходило до рукоприкладства. Польские (по Тильзитскому миру) «вассалы» никак не желали мириться, — даже в казармах: — с властью наглых «протекторов», завоевателей мира. Поэтому «дедовщина» в казармах стояла ужасная.
Наполеон же атаковал Россию не только физически. Но и мнемонически: ассоциативно-абстрактно. Исподтишка. 

Бутафория

Распространение в России фальшивых денег было одной из тех мер, что предпринимал «король королей» для подрыва экономики сражающейся с ним страны. 
[Что использовал впоследствии штурмбанфюрер СС Бернхард Крюгер. В тайной немецкой операции «Бернхард». Связанной с массовым изготовлением поддельных банкнот — фунтов стерлингов и долларов США. Осуществлявшейся во время Второй мировой войны. Разработанной для погружения в цунами стихийного коллапса англ. финансовой системы.] 
Изготовление-моделирование, производство, печать «левака» массово налажены в Париже, Варшаве, Вильно.
В 1813 г. министр финансов Д. Гурьев сообщал государю: французы выпустили через какого-то банкира Френкеля до 20 млн. рублей ассигнациями. Достоинством 25, 50 и 100 рублей.
Этими деньгами оккупанты расплачивались с местным населением за продукты и фураж. Даже жалование фр. солдатам в России и в московском пожарище выдавалось фальшивыми русскими купюрами. 
Солдаты тут же бежали выменивать за эти деньги у горожан любые ценности — серебро в основном, мизерные остатки семейных драгоценностей. Притворно жалуясь купцам (нашли, кому жаловаться!), сколь мало они получают за тяжкие военные труды. Будто последние сменят гнев на милость. (Что, конечно же, несбыточная иллюзия. Кипучий народный гнев совсем скоро выплеснется через край.)
Увы, никто из поселян на торжки не ездил, — писал в дальнейшем генерал-губернатор Ф. Ростопчин: «Закупки ничему произвести не можно было». — И причиной тому являлся не только пресловутый патриотизм (хотя и он тоже). Но — полное отсутствие рынков, торжищ, каких-либо маломальских магазинов. 
Поддельные деньги народу девать было некуда. 

Фабрикация фальшивых прокламаций

Не чурались оккупанты и разбрасывания листовок в поисках предателей. Опять не без привязки к власовско-фашистским методам. Схожими с наполеоновскими. Сейчас увидите сами.
Вот, например, политическая прокламация «Отзыв России 17 Июля, найденный на форпостах над рекою Двиною». 
Цель агитки — создать впечатление, дескать, Первая империя (преемница Первой республики) пришла не захватывать Россию. А — по-рыцарски избавить её от крепостного права.
Сочинённая по-русски (якобы русскими) и якобы от лица фр. гренадёра, прокламация вещает: «У вас более господствует истинная жестокость. Бьют вас палками! Никогда никакой степени заслужить не можете! У вас страх, а не честь есть основанием порядка! Не задолго освободим собратий ваших, истребим в России рабство и право естества возвратив вам. Каждый крестьянин будет обывателем государства, будет властителем трудов своих и времени… Тогда будем наговаривать вас к побегу; тогда скажем, что сражаемся за ваши права и родства, что вы должны помогать нам против тиранов ваших. Рабство есть противно правам человечества и веры». 
Дальше идёт прямой призыв к коллаборационизму: «Кончим благодарностию за сообщение нам плана кампании. Уступаете, как сказываете, желая нас ввести. Признаём, что сие предостережение есть действием некоего благородства. Не переставайте уведомлять нас о своих предприятиях, как благородно начали уже. Мы стараться будем пользоваться сим». (Из «Истории…» князя П. Шаликова)
Подобными обращениями Наполеон пытался возбудить (возродить) былую смуту в России. И это следующая наша главка.

Посеять злобу. Пожать бунт

Бонапарт, разумеется, изучал материалы российской смуты. Соляной-чумной-медные бунты. Пугачёв. Разин. Болотников. Подстрекательскими прокламациями он лживо хотел призвать народ себе в подмогу. А не наоборот, — как оказалось на самом деле.
Волнения действительно вспыхивали мощно: в Литве, Белоруссии. Наивные крестьяне полагали, мол, «добрый» Наполеон скинет с них ярмо крепостничества. 
Открытые восстания, сметая со своего пути вновь учреждённую французами польскую ли, литовскую жандармерии, взъярившись, погнали прочь многих панов. Убежавших в Вильну, Могилёв, Минск, Витебск (где находился сам Император). И что замышляет Бонапарт?
В ответ на жалобы сатрапов направляет карательные экспедиционные отряды. Жёстко усмиряя «вздрогнувших» в надежде крестьян. Реставрируя в «неприкосновенности все крепостные порядки», — как писал академик Е. Тарле. 
Наполеон не только не собирался помогать взбунтовавшемуся народу в самостоятельной попытке сбросить цепи рабства. Наоборот — всей армейской мощью поддерживал крепостников. Железной рукой подавляя всякий даже намёк на протест против помещиков. Считая дворян основной политической силой: «Наполеон, верный своей новой системе, стал защищать помещиков от их крепостных, вернул помещиков в их усадьбы, откуда они были изгнаны», — отмечал фр. маршал Сен-Сир в дневниках.
Увы, многочисленные провокационные материалы остались пустой бумагой собственно для Первопрестольной. И 7 октября 1812 г. «вторый Навуходоносор» (по определению Шаликова) позорно сбежал. Гонимый прочь божьей десницей, благодеющей матушке-Руси. Оставляя страдалицу на кротость Провидения и Господней милости. 
Сбежал, беспорядочно покидав за собой необъяснимо жуткие непотребства гётевского Дьявола во плоти — в обличье чёрного пепла, чёрной зловещей Смерти, разорения. Неисполненных призывов лживых агиток. И миллионов фальшивых денег. Так и не сыгравших в походе на Москву никакой роли. 

Примечание:

В тексте частично использованы материалы историка-москвоведа А.Васькина.

На обложке: французы в оставленной жителями Москве в сентябре 1812 г. Картина Д.Кардовского