Вести Нацбеста. Переодетые в бомжей учёные, полутораметровые гельминты, или Робинзонада вторичного мира

Кругосветов, Саша. Счастье Кандида. — Москва: Издательство АСТ, 2021. — 416 с. — (Городская проза).

При виртуальном знакомстве с автором поразило всё. И почтенный возраст. Большие достижения большого учёного. Долгая насыщенная событиями жизнь: спортивная, литературная. И блестящее вступление (практически нацбестовская рецензия) великого, без экивоков, Е. Попова. И нежелание после Попова что-то писать, добавлять. Юродствовать-витийствовать «на костях».

В общем, с трудом отбросил-отодвинул и событийно концентрированную супербиографию, и рекомендацию Попова. И — начал с нуля. С чистого листа. Как если бы рукопись прислал безвестный автор.

И что?.. Что я вижу?

С места в карьер

И всё же, всё же, всё же… — изрекал Твардовский.
Учёный победил литератора. Уж простите, господа, — но сие так. Подобно тому как ящерица высасывает из фурункулов на шее гл. героя гельминтов — т.е. натуральных червей-паразитов. 
Перепроверить несложно — во всяком случае, я не нашёл что-то про фурункулёз с червями. Но не суть… 
Кстати, гельминты в тексте попадаются ещё несколько раз. В том числе и в эпидермисе под носом. Поискал в медицинском Инете — тоже не нашёл совмещения гельминтов с эпидермисом. Может, я и неправ.
В каждом абзаце — сведения-формулы-выкладки. Чрезвычайно далёкие от сюжетов-фиоритур художественной вселенной, тем более экшн-литературы. Тем паче — бестселлера!
Текст похож на бесконечный классификатор-инструкцию по разнообразным предметам. С которыми, без сомнения, автор знаком великолепно: ноу проблем. 
Открываешь текст на любой странице, в любом месте — там обязательно будет какая-нибудь справочная информация. 
Если речь о ботинках-роликах — непременно уточняется про подвеску и механику колёс.
Речь об окружающем пейзаже — опять отсылка к червям-гельминтам: автор сравнивает с ними вечернюю природу. Точнее, сравнивает с 1.5-метровыми червями-риштами (тоже не нашёл ришт таких размеров). Может, и тут я неправ. Я ж не гельминтолог, в конце концов.
Чуть позже понял — это типа шутки, вымысла. Из разряда фантасмагорий. На что натолкнули фантазмы вроде: 

«Сердце его стало совсем тяжёлым, давило на желудёвую лебедёнку и даже почему-то на подплечные гланды»…

Ну ладно… Пусть. 
Хотя о таких вещах обычно предупреждают вначале. На авантитуле романа отмечено «Городская проза». — Безо всяких фантасмагорий.

Пошли дальше…

Главный герой надевает очки — тут же неизбежно указывается вращательная плоскость поляризации световых лучей различной волновой длины. 
Ежели идём по просёлочной дороге, — то пробиваться надо сквозь «цветастый туман зеленовато-жёлтых и розовато-сиреневых испарений» с ядовито-химическим запахом. — Это же очень важно читателю: что испарения розовато-сиреневые.
Описание тривиального шлагбаума оборачивается в урок по механике в совковом ПТУ. Где с лязгом и грохотом поднимаются тяжёлые металлические пластины устройств запирания переезда (УЗП). И где шлагбаум — «для машин, УЗП — тоже. Почему бы одинокому путнику не проскочить под шлагбаумом сбоку от УЗП и не двинуться дальше?» — Да, почему бы и нет. Ведь это бестселлер. 

Да что ж такое-то! — хочется гаркнуть в ухо номинатору. Где художественный вымысел? Где художественное построение новой, никому не ведомой вселенной, блин?! 
Бестселлер — это миф. Мир, полный грёз, выдумок и счастья-несчастья. Умело объяснённых именно художественническим опытом чудесных перевоплощений. 

Но нет. 

По мере движения героя — справа от железной дороги в ряд встают тёмные массивные установки, напоминающие пушки. Из их стволов бьют «красноватые толстые струи жидкой меди, арками пролетающие над путями и шоссе». Медь падает вниз, но дым и запах от неё «ветром сносит к тому месту, где остановился Кент» (гл. герой, — авт.). На дне обрыва располагаются чаши-приёмники, и по мере их наполнения пушки автоматически перенастраиваются на заливку других пустых чаш. Обе дороги «забрызганы капельками меди и окалиной, которая своей хрупкой чёрно-серой массой напоминает металлизированную плесень». — Ведь эти уточнения очень важны для супер-пупер бестселлера.

Да, видны аллюзии на многих современных известных персонажей. 
Да, попытка пофилософствовать на тему безграничной пошлости и убожества жизни. Но… 
Даже в беспросветно пьяном лике герои выдают, прям-таки исторгают из себя научные термины и формулы. А философствуя, — вспоминают колоссов — мыслителей прошлого: подобно участникам какой-нибудь конференции в РАН, РАМН и РАСХН вместе взятых. Учитывая, что речь, в принципе, идёт о бомжах, проститутках и алкашах невысокого полёта.
«Алко»-аллюзии объясняются вдруг пирамидой Маслоу — в зависимости от физиологических потребностей и безопасности жизни: бомжи прекрасно осознают, на какой ступени «Маслоу» они находятся.

Составил «Краткий словарь Кругосветова» (по типу Даля):

Хулиганить (Фунт) — гулять за пределами закона (Кругосветов).
Мацать тёлку — относиться к таким занятиям достаточно рассудочно.
Татуха на жопе — наколотые макролайном ягодицы. 
Мелкий ремонт — страсть к валидации: найти сломанную вещь, попытаться отремонтировать её или приспособить для чего-то другого.
Случайный взгляд за окно, где что-то горит — посмотреть в окно и обнаружить новые пожары.
Залатать дырку на локтях — пропитать две картонки цементным раствором и пришить их кожаной бечёвкой к выношенным локтям. Когда картонки затвердеют, полить их разведёнными удобрениями, содержащими гуминовые кислоты, азот, аммофоску, калий, магний и немного наноэлементов. Останется только ждать. Через пару часов нарастёт новая кожа и затянет заплаты на локтях. Получится очень функционально и вполне уместно. (Это же бестселлер, — авт.)
Возбудиться от собственной рiдной тётки — когда развёрстые отроги её богатого тела испускают горячие эманации, поднимающиеся вверх дрожащими струями. Терпкие запахи любимой тётушки внезапно пробираются через нос к лобным пазухам и ударяют раскалённой волной изнутри черепа в лобную кость.
Возбудиться ещё раз — это когда раздулись желчные русла, запульсировали семенные протоки, налились кровью и затвердели пещерные тела многочисленных мягких тканей, поднялись вверх подплечные пазухи.
Прислушаться — приблизить своё лицо вплотную к лицу девушки. И понять: видимо, они говорят о чём-то важном для них обоих.

Далее… (Хотя, в общем-то, всё уже ясно.)

Звучит долгое (почти научное — посему нудное) перечисление жизненных циклов. 
Герои «бестселлера» (эй, номинатор! — куда смотрел? — авт.) — те же серьёзные учёные (превосходные интеллигентные люди). Только ряженые в бомжацкую одёжу. 

«У них хибара сбоку свалки под гнилой ольхой. Крепко сбита из досок, пластика и листов железа. Листы разных цветов набиты на каркас без всякой оглядки на эстетику, наобум святых. Листам это не нравилось, и они постоянно менялись местами, чтобы добиться хоть какого-то эстетического эффекта. Конечно, они хотели уйти от мимезиса, но что было под силу этим малокибернетизированным, практически неалгоритмизированным листам? Если не подражание действительности, тогда подражание ташизму. Это, конечно, самая низкая форма эстетики, но для свалки… А с другой стороны, даже эти простецкие изыски вряд ли были доступны пониманию случайного прохоже-проезжего Кента, не говоря уже о самих хозяевах». — Ух… Вот такие тяжёлые «нищебродские» сентенции на протяжении всех 400 страниц. 

И бомжи, полупьяные и разговевшиеся, базарят исключительно «по-блатному» да по фене (пунктуация сохранена):

«— Давай, Шплинт, мой верный поц, наливай. Да побольше, не жадничай. Ну и о себе не забудь. А Кенту не надо. Ты что забыл, он не пьёт. Не теперь не пьёт, а вообще не пьёт и раньше тоже не пил. За встречу, Кетухи! Шародей сказал, ты теперь чистой любви старатель-искатель-изыскатель. Жениться хочешь. Девочку мечтаешь найти. Чтобы не тронутая, чтобы чистая любовь. «Такая чистая, как чайная посуда, такая умная, как целый том Талмуда». Еврейку что ли ищешь?»

Или:

«— Мальчишка… Любовь — ты думаешь, это так просто? «Когда мы все уже лежали на панели, Арончик всё-таки дополз до Розанели. Он ей сказал, от страсти пламенея: “Ах, Роза…”» Ну что молчишь, Шплинт? Подхватывай, «Ах, Роза…»
— «Ах, Роза, или вы не будете моею!?» — Ну явно бомжацкий кипеж прямо из канализационных труб.

Увы и жаль… Не изменить. 
Кругосветов слишком умён. Слишком насыщен техническими, гуманитарными знаниями. Именно знаниями — не интерпретациями. Экш-фанабе́риями.

И что мы видим?

400 страниц Sci-Fi справочного счастья. Даже не вижу, какую премию посоветовать С. Кругосветову, дабы не обидеть. Технически-специализированной инфы реально много.
И ежели убрать фантастику и перевернуть людей обратно, посадив за кафедрой в универе, где им и место, — получится научный труд. Без фарса.
Если убрать науку, которой отданы десятки страниц, — выйдет что-то типа роуд-муви, бестолкового шараханья туда-сюда и бесцельно-беспонтовых соитий. Без подвоха и причин.

Может, и не надо расчленять. Ни то, ни другое — не спасёт гиганта Sci-Fi мысли Сашу Кругосветова.