Февральская революция: как российская аристократия и буржуазия вырыли себе могилу

8 марта (23 февраля по старому стилю) 1917 года в Российской империи началась буржуазная революция, спустя всего несколько дней завершившаяся отречением царя от трона и установлением власти Временного Правительства.
Историки и политологи в своих трудах приводят множество факторов, приведших к революционным событиям и краху монархии. Но наиболее фундаментальным и лаконичным выражением этих причин, несомненно, следует считать выполнение всех трёх условий «революционной ситуации», теория которой была в целом разработана Лениным ещё в 1913 году.

А именно: «Кризис верхов» – когда правящие элиты уже не могут управлять по старому. «Низы не хотят» по старому жить – обычно из-за резкого ухудшения условий существования. Третья причина, тесно связанная с первой – значительное повышение активности «низов», готовность их идти до победы, не взирая на риск даже гибели.
Вышеупомянутый «кризис верхов», по большому счёту, начался в России давно – почти век до описываемых событий. Ведь восстание декабристов на Сенатской площади впервые ставило своей целью не «дворцовый переворот», замену «плохого царя» на «хорошего» – но установление в стране если не полноценной республики, то конституционной монархии.
Новый подъём гражданской активности начался в эпоху «Александровских реформ» в 60-70-е годы XIX века, когда, как минимум, «сливки общества» получили от царя немало демократических свобод вроде суда присяжных, земского самоуправления и т.д.

Ставший царём после убийства Александра II его сын, Александр III, в годы своего правления занялся сворачиванием либеральных реформ отца – что получило название «подмораживание». Но после прихода к власти его сына Николая II, не отличавшегося особыми государственническими талантами, «грызня за власть» со стороны российских элит вспыхнула с новой силой. 
Во-первых, среди более чем многочисленного семейства Романовых, состоявшего из множества «Великих князей» и их отпрысков, нашлось немало честолюбивых личностей. Которые считали, что они сами смотрелись бы на российском троне куда лучше, чем довольно бездарный Николай, которого даже родная мать перед коронацией уговаривала не надевать корону, уступив её кому-то из братьев. 

Во-вторых, богатевшая с каждым днём за счёт сверхэксплуатации рабочих буржуазия тоже мечтала не просто влиять на власть для получения выгодных заказов и прочих преференций через подкуп тех или иных госчиновников-аристократов, но, подобно своим «коллегам» из Европы и США самим контролировать эту власть через парламент и формируемое им правительство.
Впрочем, пока ситуация в стране была относительно стабильной – самодержавие худо-бедно ещё могло сохранять свою власть неприкосновенной. Но после позорного поражения в Русско-Японской войне 1904-1905 годов отвлекать народные протесты против запредельной эксплуатации ура-патриотическими лозунгами стало уже невозможно – в стране после расстрела мирной демонстрации в Кровавое воскресенье 9 января 1905 года началась Первая русская революция.
Власти с огромным трудом удалось её подавить, «бросив кость» либеральной интеллигенции в виде разрешения ряда буржуазных свобод, а также созыва Государственной Думы, первого по-настоящему постоянно действующего представительского органа, пусть и не с очень большими реальными полномочиями. Стомиллионному крестьянству простили остаток выплат по «выкупным платежам», висящих на нём ещё со времени ликвидации крепостного права. Но земли у обрабатывавших её тружеников не прибавилось (большая и лучшая её часть по-прежнему принадлежала помещикам-дворянам), не улучшились и условия жизни и труда у миллионов рабочих российских заводов.

Впрочем, монархия, воздерживаясь от резких шагов, может, и смогла бы сохраниться ещё какое-то время – но «роковым» выбором царя стало решение вступить в Первую мировую войну. Которая России была абсолютно не нужна – максимум, её интересовало «водружение креста на Святой Софии в Константинополе». Да ещё, возможно, включение в свой состав древнерусских земель Галиции, на тот момент находящихся под Австро-Венгерской империей. 
Реально же главной причиной вовлечения нашей страны в войну была необходимость «платить по счетам» французским банкирам, давших Петербургу крупный кредит для введения «золотого стандарта» рубля, лоббированный министром финансов Витте якобы для улучшения инвестиционного климата и упрощения внешней торговли. На самом деле это, правда, привело к выведению из России капитала в несколько раз выше иностранных инвестиций, но, главное, французы в качестве «процентов» добились вовлечения Петербурга во франко-российский союз, направленный против Германии.
В 1914 году «счёт был предъявлен», и России пришлось принять участие в мировой бойне. Тут же будучи вынужденной оплачивать кровью своих солдат неспособность «европейских союзников» эффективно воевать (немцы за считанные недели едва не взяли Париж). 

А назначенный главнокомандующим русской армией Великий князь Николай Николаевич в ответ на панические просьбы французов о помощи остановил уже почти завершившееся взятием Вены наступление наших войск на южной фланге и направил большую часть сил на штурм Пруссии с ее мощнейшими укрепрайонами, которые и куда более могучая Красная Армия в 1944-45 годах преодолевала несколько месяцев.
В итоге стратегическая инициатива была утрачена (вместе с огромными потерями в наших войсках), и вместо «малой кровью на чужой территории» Россия получила затяжную «позиционную войну». Да ещё в условиях откровенного «патронного» и «снарядного» голода, так как военная промышленность выпускала необходимое снаряжение в разы меньше необходимого.
Постепенно положение ухудшалось – российская армия отступала, для новых подкреплений требовались всё новые и новые мобилизации. В стране стало не хватать хлеба – в конце 1916 года царское правительство приняло решение о начале «продразвёрстки», в которой либеральные историки привычно обвиняют лишь большевиков. Но хлеба всё равно для госзапасов удалось собрать впятеро меньше от запланированного. В результате в самых крупных городах, не исключая столицы, пришлось вводить хлебные карточки.

На этом фоне всё те же князья-аристократы и крупная буржуазия, накопив огромные богатства на военных поставках, с новой силой взялись за претворение в жизнь своего заветного желания «порулить самим». Требования отставки правительства и замены его «ответственным министерством» (то есть правительством, ответственным перед Думой, а не царём) начали звучать уже с конца 1915 года.
А тут ещё и народ становился всё сильнее недоволен и провальным ходом войны, и растущими лишениями. К тому же в самой столице скопилось около полутора сотен тысяч свежемобилизованных солдат, проходивших краткосрочную военную подготовку, особо не горевших желанием идти на фронт в качестве «пушечного мяса» за непонятные простому люду чужие интересы. 
В игру включились и союзники России по Антанте, считавшие, что «смена декораций» может «канализировать» народное недовольство и даст новый стимул решимости российской армии «воевать до победного конца» в интересах банкиров и политиков Лондона и Парижа. А поскольку смена за годы войны Николаем четырёх премьеров и шести военных министров должного умиротворяющего воздействия на население не произвела, значит, по их мнению, пришло время «жертвовать ферзя», ликвидировать монархию в целом.

На этом фоне 23 февраля (8 марта по новому стилю) 1917 года в Петрограде и начались массовые беспорядки. Вначале они происходили с требованиями нормализовать снабжение хлебом (отчего и получили название «хлебных бунтов»), затем с выходом на улицы двухсот с лишним тысяч рабочих, объявивших политическую стачку, появились и политические требования. 
Царь проявил просто удивительную «прозорливость», не посчитав начало протестов чем-то значительным, и уехал в свою Ставку верховного главнокомандующего в Могилёв. А в столице дела развивались для него всё хуже и хуже. Сначала в протестующих отказались стрелять казаки, потом на их сторону стали переходить и солдаты, большей частью представлявшие собой свежемобилизованных и довольно немолодых крестьян. 
Началось восстание в Кронштадте, в ходе которого матросы расстреляли около сотни особо ненавистных своим презрением к «нижним чинам» и любовью к «мордобою» офицеров, включая командующего базой и нескольких адмиралов. 
К 12 марта у командующего Петербургским военным округом оставалось от силы несколько сотен ещё верных монархии бойцов, сопротивление которых вскоре было подавлено восставшими. Государственная Дума в это время уже образовала «временный комитет», чуть позже преобразованный во Временное правительство. Париж и Лондон практически сразу признали его легитимной властью в России, не дожидаясь даже официального отречения царя от трона.

Сам Николай, слишком поздно поняв всю опасность для него сложившейся ситуации, попытался было бросить на Петроград ещё лояльные себе части, снятые с фронта. Но, во-первых, их продвижение по железной дороге было блокировано противниками монархии в железнодорожном ведомстве. Во-вторых, очень скоро все командующие фронтами прислали своему пока ещё Главнокомандующему телеграммы, в которых не ручались за то, что смогут удержать своих солдат в повиновении, если тот не отречётся от трона.
Царя не поддержала даже Русская православная церковь, несмотря на обращение Обер-прокурора Синода выпустить воззвание к населению в защиту монархии, церковные иерархи отказались это сделать…

В итоге, 15 марта, всего через неделю после начала массовых протестов в Петербурге, император подписал отречение от трона за себя и своего сына Алексея в пользу брата Михаила. Который на следующий день, посоветовавшись с другими представителями аристократической и «думской» элиты, решил корону не принимать. 
Впрочем, этот отказ был формально не окончательным, но «до решения этого вопроса Учредительным собранием», которое ещё только предстояло созвать. Хотя большинство историков склоняется к мнению, что упомянутые «революционеры-элитарии» просто «доходчиво объяснили» Великому князю, что им вообще не нужен царь, какое бы имя он ни носил.
Спустя ещё три дня экс-император с семьёй был арестован, его имущество было конфисковано. Любопытный факт – спустя некоторое время Временное правительство официально запросило Лондон насчёт возможности принять к себе «августейших изгнанников». 
Британцы отказали, несмотря на дальнее родство их короля с Николаем, последний был для них уже «битой картой». А что до колоссальной услуги, оказанной им Антанте втягиванием России в ненужную ей войну, так не зря же в определённых кругах и ныне популярна циничная пословица «оказанная услуга – уже не услуга, благодарить за неё не обязательно…» 

Так закончилась история монархии в России. Однако «оседлавшая» в своих «шкурных» интересах обоснованный народный протест «фрондирующая» аристократия и буржуазия недолго наслаждались плодами своей победы. 
Ведь всякая власть означает и связанную с ней ответственность. Между тем, эта публика стала управлять огромным государством ещё более бездарно, чем последний царь из династии Романовых.
Достаточно сказать, что только за 8 месяцев существования Временного Правительства госдолг вырос почти в два раза, народные массы не получили ни желанного мира, ни земли, ни улучшений условий жизни и труда рабочих. По национальным окраинам, как грибы после дождя, возникали «незалежные» правительства, отказывавшиеся подчиняться Центру.

Так что очень скоро эйфория дорвавшихся до власти буржуазно-аристократических элит закономерно сменилась ужасом и отчаянием краха всех их надежд с победой Октября.

Художник: И. Владимиров.