Горькая правда. Преступления ОУН-УПА (продолжение)
Горькая правда. Преступления ОУН-УПА (продолжение)
«Лебедь – палач Волыни, бывший вожак т. н. С.Б.»
Богдан Михайлюк (Зиновий Кныш), «Бунт Бандеры»
Журнал «Камертон» продолжает публикацию перевода книги канадского публициста, политолога, доктора философских наук Виктора Полищука «Горькая правда. Преступления ОУН-УПА», впервые изданной в 1995 году в Торонто на украинском и польском языках небольшим тиражом на собственные средства автора. Порой к названию книги добавляют еще и «Исповедь украинца».
В этот раз автор рассказывает о том, в чем видят причину геноцида поляков польские исследователи, указывает на их ошибки, и, основываясь на программных документах ОУН, называет истинную его причину. Также Виктор Полищук аргументировано заявляет, что главными «архитекторами геноцида» являются не широко известные Коновалец, Бандера и Шухевич, хотя их вина в этом вполне очевидна, а гораздо менее известный публике Николай Лебедь, он же Максим Рубан, «Черт», «Скиба» и «Ярополк» – шеф службы безопасности ОУН и после ареста Бандеры фактически глава организации. Еще речь идет о количественном составе УПА и источниках пополнения ее личным составом и снабжении.
Михаил Корниенко
Предыдущие части книги можно прочитать по ссылке
УТВЕРЖДЕНИЯ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ
Прежде всего, посмотрим, что по этому вопросу говорят авторы книги «Путь в никуда» А. Щенсняк и В. Шота: «Ища причины трагических событий, которые имели место в 1943–1944 годах на Волыни, Полесье, в Восточной Галиции и в Холмщине, главной из них, по нашему мнению, следует признать разногласия польско-украинских взглядов по вопросу принадлежности Западной Украины.
Украинские националисты под знаком УВО и ОУН еще до войны пошли путем авантюризма и индивидуального террора в отношении представителей польского государства, трактуя эту деятельность как акты протеста против несправедливой национальной политики польского правительства. Принимая во внимание этот факт, можно даже утверждать, что вырезание поляков во время оккупации как основной метод борьбы за украинское государство не было чем-то новым. Оно представляло только переход от индивидуального террора 1918-1939 гг. к совокупным убийствам в сентябре 1939 г. и реализации планов массового уничтожения поляков на этой территории в 1943–1944 годах» (A. Szczesniak, W. Szota: «Droga do nikad», Warszawa, 1973, стр. 165, – прим. авт.).
Близко, совсем близко к правде. Однако следует указать на то, что индивидуальные убийства представителей польской власти до 1939 года имели целью сохранить состояние напряженности среди украинцев, в противовес цель массовых убийств во время войны была другой, что касается ОУН-УПА, то речь шла об истреблении польского элемента в Западной Украине. Однако важным является то, что авторы ищут причину массовых мордований не в украинцах, а в УВО-ОУН, то есть в организации. Но они не используют основополагающие документы ОУН, поэтому и не указали на доктринальную причину геноцида: они не обратили внимание на постановления I Конгресса ОУН в 1929 г. и не обратили внимание на учение Дмитрия Донцова, которое легло в основу идеологии ОУН, даже не разу не упоминают Дмитрия Донцова. Это — самый большой недостаток книги. Без Дм. Донцова нет украинского национализма, как и без Ленина-Сталина нет большевизма. И еще одна ошибка авторов: УВО-ОУН индивидуальным террором не протестовали против несправедливой политики польского правительства, ОУН боролась за создание на всех этнических украинских землях украинского государства, а из сказанного авторами выходит, что если бы польское правительство осуществляло справедливую политику в отношении украинцев, то ОУН не убивала бы людей. Это было не так. За справедливую национальную политику Польши боролось УНДО, боролась Украинская Парламентарная Репрезентация – они боролись за автономию Западной Украины. Но такая развязка не устраивала ОУН. Конкретно: УВО-ОУН совершала индивидуальный террор ради поддержания в украинских массах состояния революционного кипения.
Кропотливый исследователь украинского национализма, автор книг на тему ОУН, а также многочисленных рецензий Ришард Тожецкий, пишет:
«Евреев успели помордовать раньше. Сделала это СД и украинская полиция. ОУН-р (ОУН-б – В. П.) решила «очистить» сначала Волынь, а затем Восточную Галицию от остатков «враждебного элемента». В прихвостнях, которые набили себе руку в истреблении евреев, недостатка не было. Население Волыни, обнищалое, забитое, полное чувства национальной и социальной несправедливости, легко поддалось националистической пропаганде; не чуждалось оно грабежей, поскольку его и так всегда обворовывали, оно было более податливо к подстрекательствам атаковать, прежде всего, среду польских осадников. Националисты кинули лозунг «очищение территории», оставляя борьбу с немцами на более подходящий момент. К этой акции поощряла дезориентированного крестьянина часть православного клира, которая руководствовалась возмездием за враждебные акции 1938-1939 годов, это же делал в еще большей степени и униатский клир (Ryszard Torzecki: «Kwestia ulcrainska w polityce III Rzeszy 1933-1945», Warszawa, 1972, стр. 291, – прим. авт.).
Ошибкой автора является утверждение, что в то время ОУН-б решила «очистить» сначала Волынь, а затем Галицию от остатков враждебного элемента, то есть поляков. Такое решение было принято еще в 1929 году. ОУН-б решила, что пришло время национальной революции, о чем говорят постановления ОУН с 1929 года (Петро Мірчук: «Нарис історії ОУН», цит. вид., стр. 98, – прим. авт.).
Владислав Побуг-Малиновский, историк, в своей книге говорит, что бывший «боевой лозунг» ОУН: «Ляхи за Сан», в 1943 г. было заменен лозунгом «очищения украинских земель от неукраинского населения» (Wladystaw Pobog-Malinowski: «Najnowsza historia Polski», London, 1983, т. 1, стр. 328, – прим. авт.).
Казимеж Подляский, автор обширного исследования: «Белорусы – литовцы – украинцы: наши враги или братья?», в разделе «Украинцам: «прощаем и просим прощения» («Віднова», №4/1986, стор. 43, 44), указывая, что врагом №1 УПА были красные партизаны, пишет:
«А здесь воспрепятствовал враг №2. Понятная вещь – ляхи… А время торопило. Жгла ненависть. Обуял страх, что еще раз можно пропустить исторический момент… Осталось польское население. Немцы занимались им побочно, потому что у них были другие большие хлопоты. Удар по нему был технически возможен, потому что оно было – довольно-таки долго – совсем беззащитным и ослабленным двумя интенсивными оккупациями. Удар по нему уничтожал основу польского движения сопротивления на этой территории, а кое-где – коммунистических партизан. Удар по нему уничтожал, в конечном итоге, польскость, деполонизировал спорную территорию, устранял в украинском замысле раз и навсегда возможность каких-либо будущих эвентуальных плебисцитов, голосований или возобновлние борьбы. Именно так начала действовать УПА».
Из сказанного видно, что, по мнению автора, идея «деполонизации» Западной Украины путем удара по польскому населению зародилась в результате обстоятельств, которые сложились на то время на Волыни. А это – ошибочный взгляд, неправильный вывод из событий. Обстоятельства, которые сложились, повлияли на решение, когда ударить, а решение относительно самой деполонизации были принято за несколько лет до этого.
Автору К. Подляскому (псевдоним) следует адресовать следующую претензию: Само название исследования неадекватно его содержанию, которое, если речь идет о событиях 1943-1945 годов на Волыни и в Галиции, сводится лишь к массовым убийствам поляков. Украинцы, исторически подходя к вопросу, никогда не были врагами полякам. Тем более неадекватным является заглавие раздела: «Украинцам – прощаем и просим прощения». Полякам украинцам нечего прощать, потому что украинцы, народ украинский, не сделал ничего плохого полякам, автор мог бы написать: «Украинским националистам – прощаем и просим прощения». ОУН-УПА – это всего лишь небольшой, очень небольшой процент украинского народа. ОУН-УПА с помощью пропаганды, угроз, убийств, террора принудила малосознательное население Западной Украины к преступлениям. Вина в этом только ОУН.
Для более глубокого понимания проблемы следует указать на неясность оценок причин массовых мордований, которые восходят к периоду этих событий. Итак, проработанная оценка событий, сделанная в Польше в 1943 г. и пересланная в Лондон польскому правительству, содержит следующее:
«Под влиянием событий на Волыни, о которых пишем отдельно, под влиянием широкомасштабных массовых мордований польского населения, а также под влиянием массового бегства поляков из сел в города и вообще с Волыни, в тех украинских кругах, которые принимали участие в акции на Волыни, начала зарождаться мысль, что для украинского дела желательным является физическое устранение польского элемента из Восточной Малопольши путем развития мордований и поджогов в Восточной Малопольше, которые имело место на Волыни, вследствие чего поляки начнут сбегать на Запад («Zeszyty Historyczn»" – Instytut Literacki, Paryz, 1989, zeszyt 71, стр. 137, – прим. авт.).
Здесь опять повторяется то же предположение: мысль об устранении поляков с Западной Украины зародилась во время войны. Но, как было сказано, это ошибочная мысль. Эта мысль указывает на недостаточность исследований документов ОУН перед войной и после войны с польской стороны.
На полную дезориентацию поляков по поводу причин массовых убийств указывает листовка «Корпуса Защиты Волыни» – польской организации, содержание которой приводит Василий Верига (Василь Верига: «Дорогами Другої світової війни», Торонто, 1981, стр. 211-212 (цитируется по «Kwartalnik Kresowy» №№113-114; 115-116, London, 30.VI.1986 І 31.ХII.1986, – прим. авт.) в своей книге «Дорогами Второй мировой войны», в которой авторы листовки, обращаясь к полякам, пишут: «Это не спорадические случаи (убийств, – В. П.), это единогласно организованная акция, за которой вероятнее всего скрывается советская рука… Советы, заявляя, как известно, претензии на наши восточные земли, хотят путем совершенного факта ликвидировать руками банд все тамошнее польское население и таким образом достичь чисто «украинского состояния населения Волыни»».
ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ ПРИЧИНА ГЕНОЦИДА
В этом подразделе я сознательно повторяю уже кое-что сказанное, а делаю это в соответствии с древнеримским принципом: «Повторение – мать учения».
Когда и под чьим влиянием зародилась мысль замордовать поляков, которые жили на украинских этнических землях, а также на территориях, которые я называю этническим пограничьем, а ОУН трактуемых как исключительно украинские этнические территории?
Имеется документ, в котором указывается точная дата такового, сформулированного в постановлении замысла ОУН. Это:
а) обращение украинских националистов от I Конгресса, который состоялся 28.1. -3.02.1929 г. в Вене. В нем говорится следующее: «Только полное устранение всех оккупантов с украинских земель откроет возможности для широкого развития Украинской Нации в пределах собственного государства (Петро Мірчук: «Нарис історії ОУН», цит. вид., стр. 93, – прим. авт.);
б) постановление того же Конгресса Организации Украинских Националистов (28.1.3.02.1929) в IV разделе которого под заголовком «Внешняя политика» в пункте 2 написано: «Полное устранение всех займанцев с украинских земель, которое произойдет в ходе национальной революции и откроет возможности развития Украинской Нации в пределах собственного государства, обеспечит только система собственных милитаристских вооружений и целесообразная союзническая политика» (Петро Мірчук: «Нарис історії ОУН», цит. вид., стр. 98, – прим. авт.).
Из сказанного на сегодняшний день известно, что ОУН зародилась из УВО, от нее переняла стратегическую цель – построение украинского государства на всех украинских этнических землях. Поэтому не удивительно, что в документах УВО находим тезис об «очистке» украинских земель от врагов. В воззвании от 1 ноября 1928 г., распространенном в Галиции по случаю 10 годовщины ЗУНР (Западно-украинской Народной Республики) УВО писала: «В каждом из нас должна зародиться, как естественная потребность, одна только правда – Украинское Самостоятельное Соборное Государство! Христианство, которое овладело миром, вышло из катакомб. Из таких катакомб выйдет в свое время большая Украинская Армия, которая очистит всю землю украинскую от врагов. Наше войско живо!…» (Edward Prus: «Herosi spod znaku tryzuba», Warszawa, 1985, стр. 47, – прим. авт.).
Следовательно, мотив возник раньше, только «очистка» у УВО перешла в «устранение» у ОУН.
Не «выселение», не «депортация», не «репатриация», не «переселение», даже не «изгнание» «займанцев», то есть поляков из украинских земель, а именно «устранение» – вот задание, которое было поставлено в ОУН в 1929 г. А ОУН-б через своего «проводника» Николая Лебедя решила, что «пришло время национальной революции». ОУН создала УПА, перед которой поставила задание устранить поляков с Западной Украины. УПА это задание выполняла беспощадно даже тогда, когда на землю Западной Украины в 1944 году вошла Советская Армия. Целью ОУН-УПА на украинских землях был геноцид поляков. Идея геноцида исходит из идеологии ОУН. Она по своему замыслу аналогична гитлеровской идее «окончательного решения еврейского вопроса».
У ОУН-УПА не было в распоряжении какого-либо аппарата, с помощью которого можно было бы осуществить выселение поляков с Западной Украины во время войны. Была оккупация, господствовал режим Эриха Коха на Волыни, это делало невозможным выселение поляков, даже если бы они этого хотели. Обо всем этом было известно ОУН-УПА, когда она приступила к устранению поляков с Западной Украины.
В этом и заключается первопричина массовых мордований поляков в Западной Украине в 1943-1944 годах. Правда, тот, на кого рассчитывали как на союзника, им не стал, поэтому ОУН действовала без союзника, на которого «прогневалась».
Обратим внимание на то, что в обоих основных документах I Конгресса украинских националистов говорится о «полном устранении» всех оккупантов, займанцев, которыми ОУН считала прежде всего поляков.
В этом контексте повторим, вспомним значение слова «устранять» (в оригинале «усувати», – прим. пер.) Устранять – доводить что-либо до исчезновения, прекратить существование, ликвидировать (Словник української мови, цит. вид., т. Х, стр. 503, – прим. авт.). «Устранить» не равнозначно «изгнать», потому что изгнанный может вернуться, а устраненный – нет. Не случайно основные документы ОУН говорят об «устранении» а не об «изгнании» всех «оккупантов», всех «займанцев».
Все постановления ОУН, всю деятельность ОУН следует рассматривать в контексте доктрины Дм. Донцова, который сформулировал и обосновал идеологию украинского национализма. «Только филистеры (люди с узким обывательским кругозором и ханжским поведеним, – прим. пер.) могут полностью отбрасывать и морально осуждать войну, убийство, насилие» (Дмитро Донцов: «Націоналізм», цит. вид., стр. 270, – прим. авт.). «К эмоциональности и фанатизму больших идей, которые двигают массами, нужно добавить еще один их признак: аморальность» (Дмитро Донцов: «Націоналізм», цит. вид., стр. 266, – прим. авт.). «Шпенглер самым ценным достижением войны считает способность ненавидеть врага» (Дмитро Донцов: «Націоналізм», цит. вид., стр. 265, – прим. авт.).
Вот где два, слитые воедино, источника массовых мордований поляков и украинцев, которые не шли в ногу с ОУН. Нет морали, нет жалости, нет осуждения убийств! Все это отражено в постановлениях ОУН, все это претворяла в жизнь в 1942-1945 годах ОУН-УПА.
А польские авторы пишут, исходя из общечеловеческого понимания морали, из аксиомы, что убийство – это преступление. Оказывается, как для кого. Для УПА массовые убийства поляков – это геройство!
Да, но кто же из ОУН решил, что началась «национальная революции», потому что именно в ее «ходе», как гласят постановления ОУН, должно было начаться устранение займанцев? Ведь Ст. Бандера, Ярослав Стецько из ОУН-б, их соратники, а также полк. Андрей Мельник были арестованы. Кто был архитектором – главным архитектором реализации постановлений ОУН 1929 года?
НИКОЛАЙ ЛЕБЕДЬ — ГЛАВНЫЙ АРХИТЕКТОР ГЕНОЦИДА
Такой архитектор был. К сожалению, его не замечают даже такие авторы, как Эдвард Пруссак, который написал книгу «Герои из-под знака трезубца», в которой показал деятельность Евгения Коновальца, Степана Бандеры и Романа Шухевича-Чупринки. В книге не нашлось места на выделение отдельного раздела для Николая Лебедя. А это именно он подготовил и послал эмиссаров ОУН из Галиции на Волынь, это он организовал УПА, это по его указанию создавались на Волыни Самооборонные Кустовые Отделы, а в Галиции – Украинская Национальная Самооборона как потенциальные помощники УПА и самостоятельные исполнители погромов поляков. Ему удалось избежать ареста, он имел свою резиденцию во Львове и оттуда руководил акцией («Сучасність», ПІ/1989, стр. 97-98, – прим. авт.). Его деятельность была настолько законспирирована, что Михаил Демкович Добрянский – человек образованный, гуманист, пишет: «Никто не мог объяснить, кто давал приказы, кто отвечал за кампанию, которая на десятилетия, а может и на столетия отравливала отношения между двумя народами? Никто не знал, за что отвечает ОУН, а что повлекла за собой разожженная стихия? («Віднова», №3/1985, стр. 50. – прим. авт.).
Не только Михаил Добрянский не знал, кто руководил акцией, до сих пор еще не все польские исследователи знают того, кто руководил геноцидом, кто виновен в «разжигании стихии». К примеру, А. Щенсняк и В. Шота в своем труде «Путь в никуда», хотя и указывают на главную роль Николая Лебедя в ОУН, впоследствии в ОУН-б, однако, не знали о его ключевом значении в организации УПА, в руководстве ею. Упомянутые этими авторами Василий Сидор, Дмитрий Грицай-Перебийнис, Иван Климов-Легенда были только исполнителями и непосредственными организаторами УПА. На решающую роль Николая Лебедя в организации УПА не указывает также Р. Тожецкий, хотя отмечает его руководящие функции в ОУН-б после гитлеровской агрессии в отношении СССР.
Эту негативную роль М. Лебедя в создании УПА и управлении ею отмечает Эдвард Пруссак, ссылаясь на Тараса Бульбу-Боровца.
«О М. Лебеде-Рубане (псевдоним от «рубить» – В. П.) весьма образно пишет Тарас Бульба-Боровец. Описывая лето 1942 г., этот автор утверждает: «… Группа С. Бандеры, которой руководил тогда Николай Лебедь, стояла только за пассивное сопротивление без партизанской диверсии (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 203, – прим. авт.). Речь здесь идет о пассивном сопротивлении по отношению к внешнему врагу, то есть к немцам и большевикам.
В начале апреля 1943 г., следовательно, тогда, когда уже началось массовое истребление поляков, начались переговоры между УПА, подчиненной Тарасу Бульбе-Боровцу, и Военными Отделами ОУН, как называли себя в то время вооруженные силы ОУН-б. Поручик Сонар привез Т. Бульбе-Боровцу от Николая Лебедя такие предложения по объединению сил:
1. Не признавать политической подчиненности УНР (Правительству Украинской Народной Республики в эмиграции, – В. П.), а подчинить всю военную деятельность УПА политической линии Провода ОУН-Бандеры…
8. Очистить всю повстанческую территорию от польского населения, которое всюду вредит украинскому делу…».
Впоследствии Тарас Бульба-Боровец пишет об изменении названия подчиненной ему УПА на УНРА, чтобы «отмежевать украинские демократические силы (? – В. П.) от массовых преступлений, которые начали творить под маркой УПА недостойные представители украинского вождизма Г. Лебедя» (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 254, – прим. авт.). Изменение названия произошло в июле 1943 года. Именно тогда по всей Волыни распространились массовые убийства мирного польского населения. И в предложениях Тарасу Бульбе-Боровцу Николай Лебедь совсем ничего не говорит о необходимости борьбы с А.К., только об «очистке» повстанческой территории от польского населения, которое везде вредит украинскому (читай – ОУНовскому) делу.
По-видимому, теперь ясно, кто организовал УПА и кто ею, а также в каком направлении, руководил. Это был Николай Лебедь. Кто же мог лучше знать об этих делах, как не Тарас Бульба-Боровец, с которым тот же Н. Лебедь вел переговоры?
«Когда не было достигнуто соглашение с Тарасом Бульбой-Боровцом, Лебедь целому штабу вынес заочный смертный приговор и приказал С.Б. (Службе Безопасности ОУН, шефом которой М. Лебедь был по совместительству, В. П.) этот приговор исполнить всеми средствами. Всех переловленных наших воинов братия Лебедя агитировала переходить на их сторону, а кто отказывался, того на месте расстреливали» (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 256, – прим. авт.).
«Всех, кто не разделял мнение Лебедя и его программу… подвергали разным, очень жестоким репрессиям. Их объявляли «изменниками украинской нации», «саботажниками» украинского государственного строя и за это карали шомполами и расстрелами… За все преступления всю ответственность несет лично проводник ОУН-Бандеры господин Николай Лебедь-Рубан» (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 258, – прим. авт.).
«Уже во время переговоров, вместо того, чтобы приводить в жизнь акцию по совместно намеченной линии, военные отделы ОУН, под маркой УПА, да еще якобы по приказу Бульбы, принялись истреблять позорным способом польское гражданское население…» (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 261, – прим. авт.).
Когда не было достигнуто соглашения между Бульбой и Лебедем, Тарас Бульба-Боровец обратился к бандеровцам с открытым письмом, в котором среди прочего пишет:
«Может ли правдивый революционер-государственник подчиниться руководству партии, которая начинает построение государства с вырезания национальных меньшинств и бессмысленного сжигания их жилищ? Украина имеет более грозных врагов, чем поляки… Это правда, что ваша партийная сеть в некоторых областях Западной Украины достаточно распространена, но хватит ли этого, чтобы построить большое самостоятельное единое Украинское Государство?… Скажем, вы сегодня имеете 10, 20, 30, 40 или даже 100 тысяч партизан. Сможет ли эта сила защитить Украину тогда, когда для этого требуется по меньшей мере трехмиллионная армия и единодушное согласие всего народа? Вашими методами отстрела украинцев из Красной Армии, бывших украинских коммунистов, комсомольцев и бичевания украинского актива, как это было на Житомирщине, удушения веревками своих самых лучших людей вы не мобилизуете армию, а наоборот – вы уничтожите сами себя… Позволю себе задать вам вопрос: за что вы боретесь? За Украину или за вашу ОУН? За Украинское Государство или за диктатуру в этом государстве? За украинский народ или только за свою партию?» (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 263, 264, 266. – прим. авт.).
Это не мои слова. Это всего лишь повторение слов Тараса Бульбы-Боровца, направленных в адрес бандеровцев и Николая Лебедя. Из этих слов ясно почти все: против кого, за что и как воевали бандеровцы. У них не было силы, чтобы воевать против немцев и большевиков. В конечном итоге, повторяю: бороться против немцев – значит помогать большевикам; бороться против большевиков – значит помогать немцам. Но хватало силы, чтобы вырезать поляков, жечь их жилища, при случае убивать пленных из Красной Армии, веревкой душить тех, кто не соглашался с ОУН-б. Лучшего свидетеля, чем Тарас Бульба-Боровец истории не искать. А теми всеми преступлениями руководил Николай Лебедь, который в 1992 году ездил на Украину прославлять УПА.
Но это еще не все о Н. Лебеде. Тот же Тарас Бульба-Боровец пишет:
«Штаб новой УПА получил от партии Лебедя в июне 1943 г. следующие боевые задания:
– немедленно и как можно скорее закончить акцию тотальной очистки украинской территории от польского населения,
– последовательно в дальнейшем истреблять внутреннего врага, то есть всех демократов из-под стяга УНР и других политических группировок… (Тарас Бульба-Боровець: «Армія без держави», цит. вид., стр. 272, – прим. авт.).
Вместо этого Николай Лебедь в своей изданной в 1946 г. книге «У.П.А.» без стыда пишет: «Летом 1943 г. Волынь почти полностью остается под владением УПА. Поляки, которые получили приказ покинуть территорию, большей частью добровольно выполнили этот приказ. Их недвижимое имущество перешло в собственность украинского народа (М. Лебедь: «Українська Повстанська Армія», цит. вид., стр. 39, – прим. авт.).
Сравним эти две цитаты. У кого появятся сомнения, пусть тот обратится к книге Ю. Туровского и В. Семашко, в которой имеется множество доказательств того, что именно летом и осенью 1943 г. происходило истребление поляков на Волыни. На Волыни УПА не предупреждала поляков, что они должны покинуть Западную Украину, такие предупреждения иногда имели место в Галиции в 1944 г. А на Волыни даже наоборот – имелись многочисленные случаи успокаивания поляков, после которых происходили нападения, о чем говорит множество показаний свидетелей.
Григорий Стецюк, ОУНовец, но не бандеровец, который после войны оказался в Великобритании, пишет:
«Однажды в Брадфорде в Англии Максим Рубан — Николай Лебедь делал доклад. Мне было интересно его послушать, и я пошел. После доклада я спросил его о тех убийствах. Рубана привел в замешательство неожиданный вопрос, а через минуту он сказал: «На все нужно иметь точные данные, нужно иметь акты — где и когда все произошло. В этих воспоминаниях я даю ответ г-ну Г.Лебедю, указывая фамилии их жертв, время и место» (Григорій Стецюк: «Непоставлений пам’ятник», Вінніпег, 1988, стр. 55, – прим. авт.).
Криминалистике, следственной практике многих стран известны преступления, вследствие которых погибали люди, а те, кто видел эти преступления, боялись мести со стороны преступников, в частности, террористов. Они молчали. Так было и в случае массовых мордований поляков, после которых почти не оставалось свидетелей. Убийства украинцев отделами УПА или С.Б. ОУН в свое время могли быть выявлены не все: ОУН-УПА долгие годы после войны терроризировала население Западной Украины, а большевистские суды, не слишком разбираясь, где правда, а где несправедливость, даже за то, что крестьянка подала стакан воды бандеровцу, осуждали к десяти годам лагерей.
Не способствовал раскрытию преступлений ОУН-УПА властвующий в Польше после войны режим. Ведь объективное освещение событий требовало определения роли А.К., которая, чего скрывать, отстаивала принадлежность Западной Украины Польше. Да и вообще после войны в Польше А.К. предстала перед народом как банда. Поэтому и молчали люди, молчали те, кто чудом спасся.
Но теперь есть свидетели, которые дают ответ Николаю Лебедю, их сотни, их показания говорят о десятках тысяч замученных ОУН-УПА.
Как правило, в книге не годится ссылаться на анонимные писания, а такие у меня есть, распространяемое в Канаде и США п. н. «Общественный трибунал», ч. 3 Нью-Йорк-Монреаль. Оно не имеет даты, но из содержания видно, что написано после 1986 г. То, что этот труд анонимный, может указывать на факт овладения националистами украинским общественным мнением на Западе в такой степени, что авторы-демократы побоялись открытой акции. И не анонимность труда играет здесь роль, а представленные в нем факты, которые корреспондируют с другими доказательствами. Именно это обстоятельство вынуждает воспользоваться этим анонимным изданием. Стиль, вообще язык этого, на семи страницах мелкой печати, издания, указывает, что его авторами являются украинцы-галичане. Содержание издания имеет форму обращения обвинителя к мнимому суду-трибуналу, который рассматривает уголовное дело против Николая Лебедя. Приведу некоторые выдержки из него:
«Высокоуважаемые члены Общественного Трибунала! Наше заседание актуально, потому что дело Николая Лебедя изучает сейчас Бюро Специальных Исследований (БСИ). Речь не идет о том, чтобы пересказывать вам, в чем обвиняется Николай Лебедь. Для присутствующих на заседании это хорошо известно, поэтому… речь пойдет об обучении Лебедя в гестаповском учебном лагере в Закопане, об истреблении по его приказу поляков, жидов, москалей и украинцев. Разглашен факт сотрудничества Николая Лебедя с Си-Ай-Си (CIC – разведывательное агентство армии США времен Второй мировой войны и начала холодной войны до 1961 г., – прим. пер.) и даже с Си-Ай-Эй (CIA – Центральное разведывательное управление, – прим. пер.). Для нас эффект эксплозии (выброса, взрыва, – прим. пер.) в этом вопросе возник потому, что годами замалчивалась или оставалась вне поля зрения правдивая информация о деятельности Николая Лебедя. Предостережения отдельных украинцев относительно прошлого бывшего временного Проводника ОУН отбрасывались как безосновательные, а то и как акции Москвы…
…Первым таким пятном является учеба Лебедя в организованном гестапо учебном лагере в Закопане… учителя… оказались преступниками. Нетрудно допустить, каким методам учили Лебедя… Сотрудничество Лебедя с Гестапо перед началом войны является очевидным, хотя, по его собственному утверждению, оно длилось «всего 5 недель»…
… Другим темным пятном остается вопрос о том, как удалось Лебедю избежать ареста немцами после того, как т. н. Зондеркомандо получила приказ из Берлина об аресте ведущих членов под руководством С. Бандеры…
… Николай Лебедь в своих воспоминаниях об этих событиях писал, что Провод вынес решение о переходе организации в подполье («Современность» чч. 1–2, 1983, стр. 151)…
… Лебедь пишет, что он встречался с представителями Вермахта Кохом, Оберлендером и Маркертом. Однако, как установлено на основе документов из Федерального Архива ФРГ, все вышеназванные лица были офицерами Абвера…
… От бандеровской ОУН присутствовали Лебедь, Ярый и Иван Климов-Легенда…».
Далее авторы ссылаются на документ, копию которого прилагают, из письма Теодора Оберлендера полковнику Лягодзену в Берлин о разговоре с Лебедем, датированного 14.07.1941 г. В этом письме читаем:
«Господин Лебедь заверил меня, что он и в дальнейшем в сложившейся ситуации будет работать в интересах общей борьбы против большевизма и жидовства. Он готов к дальнейшему сотрудничеству».
Вспомним, что полк. Лягодзен в то время был шефом «Абвер– Абтайлунг I» при О.К.В. – «Оберкомандо дер Вермахт».
Дальше авторы труда ссылаются на журнал «Панорама», издателем и редактором которого является д-р Андрей Белинский из Мюнхена, который пишет о «преступлениях против гражданского населения», к которым причастен Николай Лебедь, и том, что не исключено, что его экстрадиции будет добиваться СССР, и защитить Лебедя американцам будет тяжело, потому что даже известное о его деятельности до 1943 года представляет собой страшную картину («Громадський трибунал» ч. 3, Нью-Йорк-Монреаль – в моем экземпляре, – прим. авт.).
Далее авторы труда указывают на то, что все, что совершалось в 1943 г. на Волыни, в том числе и деятельность С.Б. ОУН, совершалось по приказу Николая Лебедя.
А он сам, Николай Лебедь, пишет:
«И еще один пример польско-большевистского сотрудничества: 2 октября 43 г. объединенные банды большевиков и поляки напали на село Омелько, Колковского района и беспощадно его разгромили. Бандиты замордовали 10 крестьян, забрали 300 шт. скота, 10 подвод с конями и с различным домашним имуществом и отошли к польской колонии Пшебраже.
Поэтому ответ украинского народа (народа?! – В. П.) мог быть только один. Очистить территорию от враждебного польского населения...» (М. Лебедь: «Українська Повстанська Армія», цит. вид., стр. 79, – прим. авт.).
Обратим внимание на дату: 2 октября 1943 года. Это было время, когда наибольшая волна бандеровских мордований поляков уже прокатилась по Волыни. Безличность автора «УПА» не имеет границ.
Таким был Николай Лебедь. В то время ему было 33 года, а он решал о смерти десятков тысяч людей. Он сотрудничал с Абвером. И он тоже, по-видимому, претендовал быть «вождем», потому что, как пишет Зиновий Кныш, «когда в начале тридцатых годов Николай Лебедь вернулся из одной из своих поездок за границу и когда его спросили, какое впечатление произвел на него полковник Коновалец, он, надув губы, ответил, что этот человек на уровне сельского учителя и куда ему до вождя революции» (Зіновій Книш: «Розбрат», цит. вид., стр. 79, – прим. авт.).
Действительно, куда Коновальцу до Лебедя!? Коновалец отдавал приказы только об индивидуальном терроре в то время, как Лебедь может похвастаться приказами относительно мордований десятков тысяч невинных людей, в том числе и стариков, детей, женщин, к тому же украинцев!
На замену Николаю Лебедю пришел Роман Шухевич, опытный, вышколенный в немецких офицерских диверсионных школах. Он стал во главе Провода ОУН-б в августе 1943 г. на III БСУН, и только осенью стал во главе УПА. До этого времени уже прокатилась волна массовых мордований поляков, эту работу организовал и выполнил Николай Лебедь («ОУН в світлі постанов Великих Зборів, Конференцій та інших документів боротьби 1929-1955», стр. 234 – цитируется по: «Гомін України», Торонто, 18.ХІ.1992, – прим. авт.). Сказанное здесь никоим образом не приуменьшает роли Романа Шухевича – Тараса Чупринки в истреблении поляков, это во время его руководства УПА истребляла польское население Галиции.
Каждое государство имеет свою разведку. В разведывательной работе не руководствуются сантиментами, не руководствуются даже нравственностью. Поэтому и используются в разведке агенты враждебных разведок. Все с одной целью: раздобыть как можно больше нужной информации, проникнуть в чужие тайны. В Канаде и США секретом Полишинеля является сотрудничество Николая Лебедя с американскими разведывательными службами. Разведывательные службы Запада использовали ОУН для работы в СССР и в Польше, известны факты заброски на территорию Украины и Польши шпионов, которых завозили западные военные самолеты. По-видимому, последних парашютистов сбросили над Польшей ночью 15.05.1951 г., проф. Петр Потычный пишет об этом следующее: «Последнее упоминание о действиях украинского подполья относится к 14/15 мая 1951 года, о десантировании парашютного боевого отряда ОУН в составе 4 человек, который был взят в окружение» (окружен, – В. П.) 21 мая на Ярославщине (в Подкарпатском воеводстве в Польше, – прим. пер.) и ликвидирован («Вісті комбатанта», №2/1990, Торонто-Нью-Йорк, стр. 81, – прим. авт.).
Проф. Петр Потычный – политолог, но он не говорит о том, кто сбросил ОУНовцев над Польшей? Самолеты какого государства их привезли на польскую территорию? Между кем и на каких основах была договоренность о перевозке четырех человек из ОУН на территорию Польши? Какие задания и в чью пользу должна была выполнять группа?
Ответы на эти вопросы были бы интересны, они могли бы прояснить следующее: если это не был чартерный самолет, то кто и в чьих интересах отдал приказ перевезти диверсантов? С определенностью можно сказать, что если это был самолет РАФ (британская военная авиация), то наверное задание диверсантов-шпионов было в пользу Великобритании, а не ОУН-б или ОУН в общем.
Кто-то этих шпионов должен был вербовать, кто-то должен был их рекомендовать. Все свидетельствует о том, что не последнюю роль в этом деле играл Николай Лебедь, который сумел вывезти на запад свои (ОУН) архивы. Не случайно же Николай Лебедь стал основателем издательства «Пролог-Сучасність» в Мюнхене-США. Не случайно Николай Лебедь был одним из троих, кто преимущественно пошел на раскол в ОУН-б, отойдя в 1954 г. от этой организации и создав ОУН-з. Кажется, также не случайно безрезультатно закончилось следствие в ОСИ против Г. Лебедя, и не случайно СССР не добивался его экстрадиции как преступника, совершившего геноцид. Судить можно Ивана Демьянюка – пешку, а не ладью – Николая Лебедя.
Имеется информация, что Николай Лебедь подготавливал к саботажным акциям солдат Южного Вьетнама во время американской интервенции в этой части света, а также занимался подготовкой командос США (Artur Bata: «Bieszczady w ogniu», Warszawa,1987, стр. 242, – прим. авт.).
Вот кому следует посвятить кропотливый труд – Николаю Лебедю. Только вряд ли исследователю станут доступными архивные материалы США. А этот период его деятельности не менее интересен, чем сотрудничество с Абвером. Не заинтересованы, по-видимому, в доступе к архивным материалам, которые касаются Николая Лебедя, ни российские, ни украинские архивы.
Но… Но Николай Лебедь приговором от 13 января 1936 года судом Польши был осужден на смертную казнь, которая впоследствии была заменена на пожизненное заключение. Из тюрьмы он вышел вследствие гитлеровской агрессии на Польшу. После возникновения Польской Народной Республики Николай Лебедь был недосягаемым для польского правосудия, для ее исполнительных органов. В конечном итоге, ПНР на протяжении десятилетий не была полностью суверенным государством. Теперь она стала таковым. Интересным было бы исследование, даже докторская диссертация, на тему: Влияние объективных препятствий на отбывание Николаем Лебедем наказания в виде пожизненного заключения по приговору Окружного Суда в Варшаве 13.01.1936 г. По моему мнению, теперешняя Польша могла бы добиваться экстрадиции Николая Лебедя не только в связи с его осуждением к пожизненному заключению, но для процесса за геноцид польского населения. Или здесь действуют неписаные законы, по которым не следует открывать невыгодные с политической точки зрения дела? А что думают по этому поводу польские юристы? Те, которые в Польше и в эмиграции? Потому что большого калибра националист из ОУН-м Зиновий Кныш говорит просто: «Лебедь – палач Волыни, бывший вожак т. н. С.Б. (Богдан Михайлюк (Зиновій Книш): «Бунт Бандери», Торонто, стр. 13, – прим. авт.).
Кажется, что, несмотря на обязательство США в отношении Николая Лебедя, если бы правительство Польши поставило вопрос об экстрадиции, если бы многомиллионный польский электорат в США поддержал такое требование перед очередными президентскими выборами, то и здесь можно было бы достичь положительного результата.
Николай Лебедь несет прямую ответственность за геноцид ОУН-УПА поляков, несмотря на то, что осенью в 1943 г. командующим УПА стал Роман Шухевич – Тарас Чупринка. Также, несмотря на то, что после создания УГОС – Украинского Главного Освободительного Совета – он занялся установлением контактов ОУН-б с западными альянтами (союзниками, – прим. пер.). Эта ответственность основывается на том, что Николай Лебедь организовал, запустил в движение машину геноцида, которая действовала даже после того, как Германия проиграла войну.
КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ СОСТАВ ОУН-УПА. ИСТОЧНИКИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ И МАТЕРИАЛЬНЫХ РЕСУРСОВ
ОУН всегда была нелегальной организацией, и как таковая никогда не публиковала данных о количестве своих членов. Где– то когда-то мне довелось читать, что в 1938 г. их было около 12 тысяч. Согласно с переписью населения в 1931 г. в Польше проживало 4 463 000 украинцев, но по неофициальным подсчетам их было 5 145 000 (Jerzy Tomaszewski: «Ojczyzna nie tylko Polakow», Warszawa, 1985, стр. 52, – прим. авт.). Это разногласие объясняют манипуляцией с целью уменьшить состав национальных меньшинств в Польше. Но это означает, что один член ОУН приходился на 429 украинцев в Польше. Я бы не приводил этого соотношения, не ссылаясь на источник о количестве членов ОУН, но Мирослав Прокоп, главный историк ОУН, ссылаясь на Николая Лебедя, говорит, что в канун 1941/1942 гг. проведенный тогда статистический учет показал, что подпольная сеть ОУН в Украине, которая подчинялась Революционному Проводу, охватывала 12 тысяч членов и 7 тысяч юношества (Мирослав Прокоп: «Україна і українська політика Москви», изд. «Сучасність», 1981, стр. 137, – прим. авт.). Данных о количестве членов ОУН не публикует Петр Мирчук в «Очерке истории ОУН». Принимая во внимание указанные М. Прокопом числа, а также учитывая арест большевиками большого количества членов ОУН в 1939-1941 годах, но и рост членства в то же время как реакцию на аресты и вообще политику большевиков, учитывая также то, что после провозглашения ОУН-б «Акта 30 июня» большинство молодежи пошло в ряды ОУН, можно допустить, что 12 тысяч членов ОУН до войны является реальной цифрой. Это в сравнении с количеством украинского населения – небольшое количество. Однако, это были люди активные, деятельные, их связывала с организацией присяга, которую давали на револьвере.
У нас нет каких-либо оснований, чтобы не верить Г. Прокопу, а зная, что украинская молодежь Галиции по различным причинам потянулась в ОУН Бандеры, количество членов обеих ОУН по состоянию на начало 1942 г. можно оценить в 20 тысяч. Это представляет собой соотношение: 1 член ОУН на 257 других украинцев Западной Украины. Они, члены ОУН, в преобладающем большинстве происходили из Галиции. Их ядро составляли ученики украинских гимназий, студенты и небольшое число украинской интеллигенции, Это было, по Дм. Донцову, руководящее «инициативное меньшинство», по о. Юрию Федориву, «малыми», то есть хлопцами из галицких сел. Хоть классовые критерии в науке с распадом СССР отрицаются, однако следует сказать, что в украинских гимназиях в довоенной Польше в преимущественном большинстве, можно даже рискнуть утверждать в 90% случаев, учились дети из зажиточного слоя украинцев – дети священников, богатых крестьян, владельцев магазинов и тому подобное. Они и так, по классовому критерию, верховодили в селах, а принадлежа к ОУН, имея за собой силу террористической организации, имели возможность вербовать в ряды ОУН «малых». Эти «малые» были, как правило, исполнителями, а «инициативное меньшинство» указывало и приказывало. До 1939 г. в государственных гимназиях Польши оплата за учебу составляла 30 злотых в месяц, тогда как среднего качества корова стоила 80 злотых. Только государственные служащие вносили оплату за учебу детей в размере 10 злотых в месяц. Таким образом, за 10 месяцев обучения в гимназии нужно было заплатить 300 злотых, не считая средств на униформу, комнату в городе, на книги и так далее. Это уже были большие деньги. Среднезажиточный крестьянин не мог позволить себе отправить детей в гимназию. Несмотря на упадок «социалистической» науки, стоило бы исследовать социальное происхождение «районных», «надрайонных», «окружных» и «краевых» руководителей ОУН и других лиц, которые выполняли организационные функции в ОУН, а также социальное происхождение обычных членов ОУН. По моим наблюдениям в Канаде и США, классовое расслоение в ОУН было выразительным.
ОУН организовала УПА. Не все члены УПА были членами ОУН, тем более не все, кто входил в состав т. н. Самооборонных кустовых отделов, были членами ОУН, скорее всего немногие из них были такими членами. Какое же количество членов УПА смогла организовать ОУН?
Ришард Тожецкий, кропотливый исследователь темы, рецензируя VI и VII тома «Летописи УПА» и ссылаясь на немецкие источники, пишет, что в канун 1943/1944 годов УПА насчитывала около 40 тысяч вооруженных людей и имела в распоряжении многочисленные человеческие резервы (Dzieje Najnowsze, rocznik XX – 1986, 2, – прим. авт.). Тот же автор говорит, что другие цифры о количестве УПА явно преувеличены.
В УПА были члены ОУН, прежде всего командиры. В УПА были те, кто попал в нее по различным обстоятельствам. Была тоже бесправная мобилизация в УПА. Об этом пишет Г. Подворняк:
«Однажды осенью (1943, – В. П.) несколько молодых ребят в нашем селе получили из леса от украинских повстанцев сообщение, чтобы они в указанный день и час явились в назначенное место… Такое сообщение получил и я. В указанный день мы пошли на близлежащий хутор, а там какой-то незнакомый юноша сказал, что мы мобилизованы в Украинскую Повстанческую Армию… Дома я поинтересовался у нашего станичного, и он мне посоветовал не сопротивляться, потому что это может стоить мне жизни…» (Михайло Подворняк: "Вітер з Волині", цит. вид., стр. 197, – прим. авт.).
Таким же образом осуществлялось пополнение для УПА:
«… Люди, по приказу УПА, кололи свиней, делали колбасы, заливали их в бочках смальцем (топленым салом, – прим. пер.)… И почти в каждом селе был повстанческий склад, из которого все добро расходилось в те места, где оно было необходимо повстанцам. Следовательно, на то время УПА имела все, что ей было нужно, но она не имела самого главного, не имела поддержки населения» (Михайло Подворняк: «Вітер з Волині», цит. вид., стр. 199, – прим. авт.).
Дошло до того, что люди радовались, если где-то немцы с поляками разбивали повстанцев. Бандеровцы в дальнейшем собирали с населения дань… За каждое сопротивление крестьян карала С.Б., которая теперь была таким же устрашением, как когда-то НКВД или Гестапо.
В этом же году в селах появилось объявление, чтобы люди помогли УПА всем, что у них есть. На каждое село была наложена какая-то дань. Каждое село должно было дать какое-то количество мяса, муки, крупы, полотна, шерсти. Были мобилизованы портные, которые из обычного белого полотна шили повстанцам плащи, женщины делали из шерсти шали, рукавицы, свитера, шапки. Сапожники шили сапоги… Из нашего села многие молодые ребята пошли в УПА. Одни пошли добровольно, других мобилизовали как бы принудительно» (Михайло Подворняк: «Вітер з Волині», цит. вид., стр. 171, – прим. авт.).
Близкий мне человек пишет, что из ее села «кто-то» забрал троих девушек, которые никогда не вернулись домой. На той территории не действовала ни А.К., ни красные партизаны.
Начнем с того, что СКО состояли из самих жителей сел, это были местные люди, которыми управляла ОУН-УПА. На это указывает характер действий СКО. В УПА, если не хватало добровольцев, ОУН-УПА мобилизовала.
Петр Мирчук пишет, что УПА имела в своем распоряжении сеть подполья в количестве свыше 100 тысяч (Петро Мірчук: «У.П.А. 1942-1952», Мюнхен, 1953, стр. 51, – прим. авт.). Это утверждение следует отнести к обычной пропаганде, как и настоящее, года божьего 1992, утверждение о проведенных УПА боях с немецкими дивизиями.
На начало 1944 г. силы УПА в 40 тысяч человек оценивала тоже Делегатура Правительства Речи Посполитой (Edward Prus: «Herosi spod znaku tryzuba», Warszawa, 1985, стр. 253, – прим. авт.).
40 тысяч – это тоже сила. Тем более, что применяла она террор. Однако и эта цифра поддается сомнению. Один из докладчиков во время научной конференции, посвященной 50-летию УПА, которая состоялась 25-26.08.1992 г. в Киеве, Игорь Миткалик, утверждал, что в отрядах Тараса Бульбы-Боровца в 1943 г. было 5 тысяч повстанцев, а в УПА – тоже 5 тысяч («Новий шлях», Торонто, 14.ХІ.1992, – прим. авт.). Это – 1943 год, время наибольшего расцвета УПА.
Перевод Михаила Корниенко
