Как Петроградские либералы помогли украинским самостийникам поиграть в Незалежность-2

23 июня 1917 года Центральная Рада в Киеве издала свой «Первый универсал» с провозглашением украинской автономии. При этом осталось не совсем понятным и содержание этой автономии, и от чьего имени выступали самозванные представители народа.

События Февральской революции в Петрограде, свергнувшей самодержавие, довольно скоро нашли отголосок и в малороссийских губерниях Российской империи. С той лишь поправкой, что в Киеве уже в марте установилось не двоевластие, как в столице страны, а «троевластие».
На власть претендовали (и по мере сил старались её осуществлять) не только эмиссары Временного Правительства и Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, но ещё и созданная 17 марта Центральная Рада. 
Стоить заметить, что с момента рождения и до самого конца сей орган являлся наименее демократическим по принципу своего создания, если, конечно, в данном случае вообще можно говорить о сколь-нибудь минимальной демократии. В самом деле, Временное правительство, несмотря на все его недостатки, было создано по решению Государственной Думы Российской империи, как-никак легитимного законодательного органа, избранного всем населением огромной страны. Пусть и в условиях всевозможных хитростей избирательного закона, подготовленного царским окружением с целью минимизировать избрание депутатами представителей рабочих и просто радикальных политических сил.
Советы, спустя несколько месяцев после Октября ставшие ядром политической системы нового государства, тоже создавались путём делегирования в Думу представителей трудовых коллективов, военных подразделений и крестьянских сходов.
А вот кто уполномочивал национально-свидомых политиков Центральной Рады – неизвестно. Сторонники этих самых политиков, и тогдашние, и нынешние, без тени сомнения утверждают, что такой мандат дал им украинский народ.
На самом же деле, единственные, проведённые до Октябрьской революции выборы в местные органы власти на территории Украины, состоявшиеся 5 августа, более чем убедительно показали, что горожане весьма прохладно относились к идеям Центральной Рады. 
Сторонники независимости Украины вообще не получили ни одного места; общероссийские партии взяли 870 мест, сторонники федерального устройства бывшей Российской империи – 128 мест.
Даже один из тогдашних борцов за незалежность Д. Дорошенко в написанной позже «Истории Украины» был вынужден привести очень показательный список мандатов, полученных этническими украинцами в наиболее важных городах. 
Так, в Киеве таких было 24 из 125 местных депутатов, Екатеринославе (Днепропетровске) – 11 из 110, Чернигове – 16 из 60, Херсоне – 15 из 101… И даже в городах не Новороссии, а исторической Малороссии доля украинцев в новоизбранных местных органах власти не дотягивала и до трети. В Умани, например, вышеупомянутые цифры составили 10 из 56 человек, Виннице – 12 из 59, Житомире – 9 из 98. 

При таком раскладе неизбежно возникает вопрос, а как вообще могла появиться на Украине политическая организация, претендующая на власть над немалой территорией, притом, что её деятели не пользовались в широких народных массах ни малейшей поддержкой? Да очень просто – собравшиеся в Киевском Доме Учителя «национально озабоченные» граждане объявили властью самих себя. 
Ну, конечно, не сразу и не в полной мере. Вначале эта Рада позиционировала себя в качестве некоего предпарламента или даже оргкомитета. А достаточный для своей работы мандат её участники видели не в несуществующей всенародной поддержке, а в своей революционности, на которой, соответственно, и основывали своё право выражать волю народа.
Собравшиеся в Доме Учителя люди гордо именовали себя представителями народа. Но немалая часть из них не имела никаких соответствующих полномочий. К примеру, множество якобы солдатских депутатов изначально прибыли в Киев по поручению солдатских комитетов или даже интендантов всего лишь… для получения партии новых сапог, шинелей или продуктов для своих частей. И лишь в последний момент узнали, что столичные «свидомые интеллигенты» готовы принять их в качестве полномочных посланцев воинских частей, благо, бумажку с печатью о командировке в Киев имели почти все.
Но даже при таких чудовищных издевательствах над самим понятием народного представительства наспех сформированная мандатная комиссия смогла насчитать лишь около пятисот реальных делегатов из списочных восьмисот. Остальные (если, конечно, они были вообще!) якобы доверили голосовать за себя будущим «столпам украинской державности», каждый из которых заимел по несколько десятков таких мёртвых душ. Но, разумеется, все решения принимались исключительно от имени всех украинцев. 
Некоторую аналогию происходившему тогда могут проиллюстрировать события последнего (впрочем, и предпоследнего тоже) Майдана в Киеве. Когда «люди со светлыми лицами» с подачи курирующих их зарубежных кукловодов объявили себя народом, а всех, кто не разделял их бандеровских взглядов – «ватой». 
Позже «вату» переименовали в «колорадов», которых и поджарить в одесском Доме Профсоюзов не грех, а также подвергать артобстрелам в течении 8 лет в ходе карательной операции на Донбассе. Что почему-то до сих пор никак не наталкивает героев Майдана сотоварищи к правильному ответу на их стенания «А нас-то за шо?!»

С апреля 1917 года Центральная Рада пыталась повысить свою репрезентативность, стремясь выглядеть не просто самозваными гетманами, но якобы полномочными представителями широких народных масс. Подходящим поводом стал проведённый в Киеве 1-й Всеукраинский национальный съезд. Правда, вся закавыка заключалась в том, что регламент выборов делегатов этого съезда готовился теми же самоназначенными членами Рады! Её председателем Грушевским, Винниченко и прочими подобными деятелями.
Больше всего методология их «свидомой» демократии напоминала принципы корпоративизма – австрийской версии фашизма, апробированной в этой стране в период между мировыми войнами. Когда депутатский корпус формировался частично или полностью не в ходе свободной конкуренции политических партий за голоса избирателей, а по решению отдельных «корпораций» (научных, творческих, производственных – и т.д.). Соответственно, принцип демократических выборов один человек – один голос (даже в случаях с применением всевозможных цензов) превращался практически в фикцию.
Интересно, что после Национального съезда число членов Центральной Рады составляло 122 человека. А уже в июле их стало 870! Последнее неудивительно и, конечно, подтверждает пословицу «на двух украинцев – три гетмана». И желание многих деятелей последующих проходивших в Киеве междусобойчиков (например, так называемых военного, крестьянского, кооперативного, рабочего съездов) обзавестись солидными удостоверениями этакого коллективного гетманства было вполне объяснимым с точки зрения «свидомого» менталитета.
Об этом же свидетельствуют названия должностей членов первого украинского тогда ещё квазиправительства – Генерального Секретариата, назначенного 29 июня. Все восемь министров этого органа носили гордое имя Генеральных Секретарей. То есть, секретарей обычных, рядовых среди них не предусматривалось в принципе. Видимо, чтобы никому не завидно было. 
Кстати, Генеральным Секретарём по военным делам был назначен небезызвестный Симон Петлюра, ставший с тех пор иконой украинского нацизма и оставивший след в истории как один из самых кровавых антисемитов. 

Решив, что за ними реальная сила, политики Центральной Рады решили интенсифицировать процесс получения того, что они стыдливо именовали автономией, понимая, что большинство населения малороссийских губерний абсолютно не стремится к полной независимости от России. 
Тем не менее, в докладах этих политиков пресловутая автономия декларировалась широкой и неограниченной, национально-территориальной и национальной. Под каким микроскопом можно найти различия между неограниченной автономией и полным суверенитетом – непонятно.
В Петрограде, судя по всему, эту разницу не могли понять тоже. Поэтому прибывшей туда в начале июня делегации Центральной Рады политики Временного Правительства давать добро на такую якобы автономию (а на самом деле на начало пути к полной независимости) не спешили.
Военный министр Керенский даже запретил проведение в Киеве Второго Всеукраинского военного съезда, правда, не приняв при этом никаких реальных мер противодействия. В результате это сборище, представлявшее в основном потенциальных и уже состоявшихся дезертиров с русско-немецкого фронта, благополучно открылось 18 июня. 
Почувствовав за собой ещё большую силу, вожди Центральной Рады и приняли 23 июня свой Первый универсал. Документ уже в своём названии отсылал аудиторию к идеализируемым националистами гетманским временам, когда как раз и издавались такие «универсалы».
Формально в нём о независимости не говорилось ни слова. Но и без этого будущим высшим законодательным органом на Украине провозглашалось Всенародное украинское собрание (Сейм), а на территории малороссийских губерний провозглашалась национально-культурная автономия. 
Как писал позже по этому поводу будущий премьер от Рады Владимир Винниченко, его соратниками была принята тактика: «Ни бунта, ни покорности. Безостановочная организация сил; организационное планомерное проведение в жизнь автономии. Революционно, но без взрывов самим осуществлять постановленные требования».
А 9 июля он же в качестве главы свежеиспечённого Генерального Секретариата задекларировал ещё более радикальные намерения в своей дальнейшей политике: «Тут нет вражды к Петрограду, а полная к нему безразличность, ибо украинская демократия имеет своё собственное Правительство, которое сама создала и полностью ему доверяет».

Увы, Временное правительство в Петрограде взирало на набирающие силу сепаратистские тенденции со стороны кучки амбициозных провинциальных политиков-националистов с воистину олимпийским спокойствием. Несмотря на всё ещё подчинявшиеся ему крупные армейские силы, в том числе на территории Киевского гарнизона, радикальных мер к разрушителям единства великой страны принято так и не было. Отчего гидра агрессивного национализма очень быстро усиливалась, что и привело через считанные месяцы к необходимости тяжёлой вооружённой борьбы с петлюровщиной. 

Художник: Б. Ефимов.