Роман, опередивший своё время

Ровно 190 лет назад – в июне 1832 года, – в Москве был напечатан роман Николая Полевого «Клятва при Гробе Господнем». Поскольку его автор принадлежит к курскому купеческому роду, и как писатель сформировался именно в Курске, на юбилей обратили внимание его земляки.  
Но не один лишь краеведческий интерес содержит в себе эта книга. Сегодня в ней без труда можно разглядеть литературный шедевр, опередивший своё время лет эдак на 100, а то и на все 200. 

У истоков жанра

Это было время формирования в русской литературе жанра исторического романа. Взяв за образец произведения Вальтера Скотта, и опираясь на «Историю государства Российского» Карамзина, ведущие русские литераторы один за другим выдавали на-гора романы из русской истории. Именно тогда появились «Юрий Милославский» и «Аскольдова могила» Загоскина, «Дмитрий Самозванец» и «Мазепа» Булгарина, «Последний Новик» и «Ледяной дом» Лажечникова, «Леонид» и «Таинственный монах» Рафаила Зотова…
Участвовал в этом процессе и Николай Полевой. Однако его метод кардинально отличался как от того, что делали его коллеги, так и от самого шотландского первоисточника. Для собственной исторической прозы Полевой избрал другие ориентиры, а именно: исторические хроники Шекспира, произведения Виньи, Мандзони, Гюго. 
Дело в том, что Вальтер Скотт за основу сюжета брал, как правило, любовную историю вымышленных персонажей и размещал её в эпицентр исторических событий.  В результате на первый план выходила не столько историческая, сколько авантюрная, развлекательная составляющая. В дальнейшем этот жанр довёл до совершенства Александр Дюма-отец. 

Но Полевой пошёл другим путём. Это вовсе не вальтер-скоттовская традиция, и не историко-авантюрный роман, не роман-фельетон в духе Дюма. Это, с одной стороны, попытка художественной реконструкции эпохи, а с другой, философское постижение истории. Одним словом, историософия. 
Вот как он сформулировал рецепт своего метода: «Беспристрастно рассмотрим самих себя. В истории нашей поищем не предметов пустого хвастовства, но уроков прошедшего; в настоящем быте нашем откроем нынешние недостатки и выгоды наши. Россия – картина, большая часть которой загнута под раму; прочь эту раму! Откройся, мать наша, безмерная Русь, мир-государство, во всей полноте своей! Покажи нам всю сложность, все части своего разнообразного состава. Мы извлечем таким образом стихии народности».

Родоначальник школы 

Следуя собственной методике, Николай Полевой создал ряд безукоризненных произведений-образцов: «Повесть о Симеоне, Суздальском князе», «Пир Святослава», «Клятва при Гробе Господнем». А в последнем своём романе «Иоанн Цимисхий» впервые в нашей исторической беллетристике вышел за пределы собственно русской истории, изобразив реалии Византийской империи.  
Таким образом, Полевой является ни много ни мало создателем традиции исторического романа в русской литературе. Не авантюрно-исторического развлекательного чтива, а именно исторического – со всем набором научно-философской методики. Того романа, который в полной мере является продуктом уже последующего столетия.   
По сути, все значительные отечественные авторы ХХ века пошли по этому пути, так или иначе впитали в себя заветы Полевого. Это и Валерий Брюсов, мастерски живописующий эпохи средневековой Германии и позднего Рима, Дмитрий Мережковский, автор историософской трилогии «Христос и Антихрист», а также Иван Наживин, Марк Алданов, плеяда блестящих советских авторов: Василий Ян, загадочный Полупуднев, Милий Езёрский, Александр Немировский, Сергей Бородин, Валентин Иванов, Дмитрий Балашов, Исай Калашников. 

Вживание в эпоху

С другой стороны, историческая проза Полевого – это роскошное пиршество для читателя-гурмана. Ещё одна её особенность – сохранение баланса между философской глубиной и занимательностью фабулы, кристальной чистоты ясность языка и мысли. Ведь, согласно авторской методике, историческое прошлое должно предстать перед читателей в виде живой картины, а не сухой хронологической сводки или заумного философствования. По сути, это вживание в эпоху.
«Воображаю себе, – пишет Полевой, – что с 1433-го по 1441-й год я живу в Руси, вижу главные лица, слышу их разговоры, перехожу из хижины подмосковного мужика в Кремлевский терем, из Собора Успенского на новгородское вече, записываю, схватываю черты быта, характеров, речи, слова и всё излагаю в последовательном порядке, как что было, как одно за другим следовало: это история в лицах; романа нет; завязка и развязка не мои. Прочь торжественные сцены, декламации и все coups de theatre! Пусть всё живёт, действует и говорит, как оно жило, действовало и говорило».  
В романе «Клятва при Гробе Господнем» мы сходу погружаемся в художественное пространство, густо населённое живыми людьми – князьями, боярами, простолюдинами. Среди главных действующих лиц Великий князь Василий Тёмный, его мать Софья Витовтовна,  соперники московской партии князья Василий Косой и Дмитрий Шемяка, перебежчик боярин Иван Всеволожский. 
Здесь бурлят воистину шекспировские страсти, а образы и характеры своей прописанностью, объёмностью и контрастностью вызывают подчас совершенно неожиданные аллюзии. Так, братья Василий и Дмитрий – это ведь один в один Боромир и Фарамир из «Властелина колец». Аллюзия на Толкина за сто лет до Толкина! А если присовокупить сюда символизм княжеских поясов и перстней – наследие Димитрия Донского, – а также пророческие слова Ивана Гудочника о «нечестии Киева», то… аж мурашки по коже!  

Патриотизм в чистом виде

Наконец, отметим качество, делающее творение Полевого необычайно актуальным именно сегодня, уже в XXI столетии. Это – его изначальный патриотизм, патриотизм в чистом виде, просвещённый патриотизм.  
«Зная формы европеизма и стихии руссизма, – отмечает автор в собственном предисловии к роману, – скажите: чего не сделаем мы из Руси нашей, из нашего народа, закаляемого азиатским солнцем в снегах Севера? Мы победили Европу мечом, мы победим ее и умом; создадим свою философию, свою литературу, свою гражданственность, под сению славного Престола Великих Монархов наших!»
Вот только во времена самого Полевого либеральная интеллигенция требовала не столько патриотизма, сколько критического отношения к строю, к власти. А если автор замечен в верноподданнических настроениях, то пиши пропало.  
Но пройдя множество испытаний, Россия на новом витке спирали подошла к той стадии, когда назрела необходимость отбросить весь накопившийся шлак и соединить в едином синтезе всё ценное. И, наконец, по-новому прочитать «Комедию о том, как Василий Косой и брат его Димитрий Шемяка поссорились на свадебном пире с Великим князем Василием Васильевичем Тёмным, в 1433-м году, и о том, что из того воспоследовало».

Художник: А. Васнецов.