Как преподобный Сергий учил сограждан единству и любви

11 августа 1337 года юноша Варфоломей со своим братом Стефаном заложили в глухих Радонежских лесах небольшую церковь во имя Святой Троицы. Спустя годы обитель смиренного отшельника разрослась до самого знаменитого в России монастыря, а его настоятеля, прп. Сергия Радонежского, и поныне называют «игуменом Земли Русской»… 

На тот момент будущий великий подвижник носил мирское имя Варфоломей и начал отшельнический подвиг в относительно позднем для того времени возрасте – 23 года. Когда уже многие его сверстники часто избирали монашескую стезю лет в 16, а то и раньше или, женившись, уже имели по несколько детей. Что делать, в те годы зрелость (как и старость) наступала намного раньше, чем сейчас.
Впрочем, христианским подвижником Варфоломей был с самого раннего детства. Житие повествует, что даже в грудном возрасте он не хотел питаться материнским молоком, если его мать в среду и пятницу ела мясо – таким образом соблюдая пост (хотя по церковному уставу до 7 лет это и не обязательно). 
В отроческие годы мальчик тоже усердно молился – порой целыми ночами. Да и в монастырь он хотел уйти намного раньше, чем получилось в реальности – просто постаревшие родители очень просили его остаться с ними, пока они не перейдут в вечность, и любящий сын свято выполнил это родительское желание.
Но когда отец с матерью, боярин Кирилл и Мария (ныне так же причисленные Церковью к лику святых), отошли к Господу, предварительно постригшись в монахи в Хотьковом монастыре, исполнению заветного желания Варфоломея уже ничего не мешало. И он отправился в глухой лес за 12 верст от Радонежа вести отшельническую жизнь. 
Первоначально не один – вместе со старшим братом Стефаном, уже принявшем постриг после смерти жены. Увы, Стефан не смог долго переносить тяготы пустыннической жизни и вскоре вернулся к привычному быту в одном из московских монастырей.
Первое, что сделали братья, заложили на горе Маковец небольшую церквушку, позже освященную в честь пресвятой Троицы. Произошло это 11 августа 1337 года, что с тех пор и считается датой основания Троице-Сергиевого монастыря, с 1754 года получившего статус Лавры. 
Но в начале, конечно, вряд ли кто-то мог бы даже подумать о столь большой славе новой обители. Собственно, и монастыря сразу там никакого не было, формально храм больше напоминал «домашнюю церковь» двух братьев-отшельников, которые даже не могли сами служить там Литургию (лишь другие службы, не требовавшие обязательного участия священника), поскольку никто из них еще не был рукоположен в сан.

В октябре того же года оставшийся в одиночестве Варфоломей был пострижен в монашество игуменом Митрофаном – тогда ему и было наречено новое имя, в честь древнеримского мученика Сергия, почитаемого вместе со своим соратником по мученическому подвигу Вакхом. Но и после этого церквушке на горе Маковец до монастыря было еще очень и очень далеко.
Пока же на долю монаха Сергия доставались лишь тяготы и лишения избранной им подвижнической жизни. Постоянные опасности от многочисленных хищных зверей – волков, медведей, в изобилии водившихся в непроходимом лесу. А еще больше – от демонских искушений, в ходе которых служители зла пытались вынудить молодого подвижника уйти с места, которое они считали своей «вотчиной».
Но Господь хранил юношу. Волчьи стаи обходили избушку стороной, пришедший однажды медведь подружился с Сергием и даже регулярно приходил к нему за хлебом. А бесы, пусть и не сразу, изгонялись усердной молитвой.
Спустя несколько лет к Маковцу стали приходить первые желающие разделить с Сергием Радонежским его подвиг. Первоначально их количество долгое время составляло мистическое число 12 – по количеству апостолов Христа. И если кто-то из них умирал или уходил, тут же Господь приводил на это место другого желающего стать иноком. 
Кстати, первым настоятелем монастыря стал не прп. Сергий, а упоминавшийся выше игумен Митрофан, постригший его в монашество. Как считается, о. Митрофан носил сан игумена не потому что являлся прежде настоятелем монастыря – в то время многие приходские священники были иеромонахами, ну а в сан игумена посвящали наиболее духовно опытных из них.
Увы, прп. Митрофан отошел ко Господу, прожив в монастыре всего около года. И тогда братия просто потребовала у Сергия стать их игуменом, приняв священный сан и угрожая в противном случае уйти в мир. Смиренный подвижник, не желавший никаких духовных почестей, скрепя сердце, согласился, став игуменом в 1344 году, в возрасте 30 лет, спустя 7 лет после начала своего монашеского подвига.

***

Чаще всего не слишком осведомленные в церковной истории люди, при упоминании о прп. Сергии Радонежском, говорят: «Это тот, кто благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву!» Кто-то, быть может, еще вспомнит знаменитого иконописца Андрея Рублева, автора знаменитой иконы «Троицы», также подвизавшегося в Троице-Сергиевом монастыре. 
Куда меньшее число людей сможет ответить на вопрос: а почему, собственно, именно прп. Сергий стал почитаться «игуменом Земли Русской»? Почему именно к нему пришел за благословением на эпохальную битву московский князь? И вне этого эпизода к подвижнику приходили за духовной помощью сотни тысяч людей, от простых крестьян до самых именитых бояр и князей. 
Простое ли совпадение – освящение самого первого храма и монастыря в целом в честь Святой Троицы? Случайно ли самая знаменитая «троичная» икона, называемая «богословием в красках», была написана насельником Троицкого монастыря, прп. Андреем Рублевым?
На самом деле, все эти вещи глубоко взаимосвязаны. Действительно, монастыри на Руси были уже долгое время – практически с момента принятия христианства при св. князе Владимире в 988 году. Просто после нашествия Батыя и наступившего в результате монголо-татарского ига общего духовного упадка сами «стандарты» монашеской жизни заметно изменились и, увы, не в лучшую сторону. Ведь с самых древних времен монахи традиционно давали три обета – безбрачия, послушания и нестяжания. И все мало-мальски известные и почитаемые монастыри были общежительными – все было общее, а отдельные насельники не имели никакой личной собственности. Тем самым показывался живой пример исполнение идеала христианской жизни – первохристианской общины Иерусалима, где тоже все было общее. Вообще, за ритуальными проклятиями части монархически настроенных верующих в адрес «безбожного коммунизма» нередко забывается, что сам термин «общежитие» переводится с латинского как «коммунизм». 

***

Между тем к XIV веку традиции общежительного монашества в Северо-Восточной (Московской) Руси были практически забыты. Монастырей было немало, вот только каждый монах жил там сам по себе. Храня безбрачие, конечно, и в меру своих сил подчиняясь игумену, но, тем не менее, зарабатывая себе на жизнь самостоятельно и, если повезет, накапливая достаточно весомое имущество.
Показательный факт из Жития прп. Сергия: – на рубеже 40-х годов к нему на Маковец пришел архимандрит одного из смоленских монастырей Симон. Принеся с собой имущества на такую сумму, что сподвижники Сергия Радонежского смогли быстро нанять рабочих для постройки немаленького храма, да еще и на его украшение средств хватило. 
К слову сказать, архимандрит Симон сразу отказался от положенных ему по сану привилегий, желая быть простым иноком под руководством такого великого подвижника, как Сергий. Вскоре он почил, спустя годы был заслуженно канонизирован Церковью. Тем не менее, сам факт того, что монах мог иметь средства, достаточные для постройки храма (что было накладно даже для большинства не самых богатых дворян и бояр) свидетельствует о том, как «творчески» относились к «нестяжанию» в монашеской среде, как минимум, до середины XIV века.
Преподобный Сергий был первым, кто решился сломать эту порочную традицию. Формально считается, что подвигло его на введение общежительного устава в монастыре соответствующее послание Константинопольского патриарха, присланное вместе с выражением благодарности за духовные подвиги и знаками отличий за них. 
Тем не менее, многие историки считают, что просто так такое письмо патриарх бы не написал. Его явно об этом попросили – скорее всего, сам прп. Сергий через дружески относившегося к нему митрополита Московского Алексия. Потому что самость, эгоизм, желание того самого стяжания в то время слишком уж пронизала даже монашескую среду, не говоря уже об обычном общественном укладе. 
А потому попытка введения общежития властью одного лишь игумена могла вызвать недовольство остальных монахов, вплоть до открытого бунта. Таковые за время игуменства Преподобного случались, так что ему даже приходилось порой уходить из собственноручно основанного монастыря в другие, более отдаленные места, пока раскаявшиеся «пасомые» не призывали своего духовного отца обратно. Ну а против выраженного желания самого Вселенского патриарха не пойдёшь, так что в 1354 году в Троице-Сергиевом монастыре был (впервые на Северо-Восточной Руси в монгольскую эпоху!) введен общежительный устав.

***

Последнее дало возможность выполнения еще одной важнейшей заповеди христианства – взаимной любви. Со времен принятия христианской религии в качестве официальной Римской империи при Константине Великом главным залогом спасения стало послушание властям. Дескать, на Небесах – Царь Небесный, на земле – Его земной аналог, царь земной, им в помощь есть строгая небесная и земная «иерархия». Прилежно слушайся и повелевай. 
Но в едином Божестве христианства – Три Лица, каждое из которых является отдельной Личностью. Но все три, Отец, Сын и Святой Дух, находятся в неразрывном единстве. А ведь Руси в то время именно единства и не хватало, именно нарастающая феодальная раздробленность и привела к тому, что отдельные княжества стали легкой добычей монголо-татарских завоевателей, у которых на тот момент с объединением было все в порядке.
И вообще, сравнивать земную власть с Божьей можно очень и очень осторожно. Потому что земная власть на любом уровне связана со стяжанием, будь то со стороны помещика в отношении крестьян, или царя в отношении всех остальных подданных.
А Богу, в отличии от земных владык, от людей абсолютно ничего не нужно – Он и так все Сам создал, у Него и так все есть! Он службы от людей не требует, но Сам им служит, посылая те или иные жизненные блага.
Единственное, чего Господь желает – это свободного ответа созданного Им (по Образу и Подобию Своему) человека на Божественную любовь, единственного условия для вечной и блаженной жизни в Боге и этой Любви. И ради этого Христос даже пошел на Крест, не требуя для Себя личного служения людей, но Сам послужив им, заплатив собственной безгрешной жизнью…
И духовный смысл Троичного Догмата отнюдь не только в том, чтобы много раз на молитвах повторять «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!», особо не задумываясь о его содержании, которое, в том числе, заключается в том, что Лица Святой Троицы абсолютно равны между собой, а потому во «внутрибожественной» жизни немыслимо никакое соподчинение, та самая столь любимая византийскими богословами имперской эпохи «иерархия». Мыслима лишь просьба и свободное желание другого Лица ее исполнить. Пусть даже вплоть до готовности пойти на Крест…
Конечно, в реальной монашеской общине, даже самой «идеальной», иерархичность, старшинство, власть-принуждение, тоже присутствует, как вынужденная мера для способствования духовного роста новоначальных монахов. Хотмногие святые отцы первых веков советовали насельникам небольших скитов жить во взаимном послушании, в чистой братской любви, без строгого разделения на старшего и младших.
Но в монастыре преподобного Сергия вынужденная для него и не сильно им любимая игуменская власть очень часто выражалась в христовой заповеди «кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою». А потому, формально являясь начальником большого числа иноков, Преподобный сам брался за наиболее тяжелые работы, ходил в настолько ветхой и дешевой одежде (которую шил своими руками), что гости монастыря нередко путали его с нищим, не желая верить, что знаменитый подвижник может так уничижать себя.
И при жизни Сергия монастырь жил если не только собственным трудом его насельников, то разве еще нерегулярными пожертвованиями паломников. Пока «золотой (XIV) век русского монашества» не сменился победой церковной партии «стяжателей», после чего все мало-мальски чтимые монастыри превратились в крупных землевладельцев с крепостными крестьянами, за счет отписываемых им крупными феодалами вотчин «на упокой души». 

Но это было потом… А пока был жив основатель Троице-Сергиевого монастыря, его насельники жили в первую очередь за счет трудов рук своих, сочетаемых с непрестанной молитвой. Являя собой образ истинной христианской взаимной любви – по образу особо чтимой ими Святой Троицы, которую гениально отобразил прп. Андрей Рублев, тоже подвизавшийся в этом святом месте. Эти люди действительно были настоящими иноками, от слова «инаковый», а не просто формальными монахами, от слова «монос», один. Ангелами во плоти, гражданами Неба уже во время даже своей земной жизни.
Потому и среди немалого числа имевшихся на Руси куда более удобных в плане доступа монастырей вблизи городов, и самые влиятельные, и самые простые люди алкали духовной помощи, утешения, добираясь за сотни верст к преподобному Сергию, который до конца своих дней сохранил не только нестяжательность и деятельную любовь к ближним, но и скромность и нежелание сколь-нибудь заметных почестей. 
Известно, например, что святитель Алексий, предчувствуя скорую кончину (он отошел к Господу в 1378 году) много раз предлагал прп. Сергию стать своим преемником на кафедре предстоятеля всей Русской церкви. Несложно догадаться, что утверждение в этом сане в Константинополе, где знали и чтили Радонежского игумена уже почти четверть века, было бы простой формальностью. Но смиренный подвижник так на это и не согласился, намереваясь в противном случае уйти отшельничать в такую глушь, где его не найдут слуги митрополита при всем желании. 
Так что митрополитом Московским прп. Сергий Радонежский так и не стал. Зато остался в истории с уникальным титулом «игумен Земли Русской», внесшим колоссальный вклад в духовный подъем населения страны, только и сделавший возможным ее последующее освобождение от чужеземного ига. Важной вехой чего и стала Куликовская битва, на победу в которой Святой благословил русское воинство. 
Но еще больший вклад преподобный Сергий внес живым примером своего духовного подвига – по образу столь чтимой им всю жизнь Святой Троицы, в братской любви и свободе, вопреки всему греховному разделению в нашем падшем мире…