Верочка

Рассказ из книги «Парк Победы»

Верочке почти три года. Теперь она ложится спать рано – в восемь-полдевятого. Сама говорит: «Хочу пать». И засыпает хорошо. А раньше, бывало, и в одиннадцать не уложишь. 

Но сегодня не получалось, Верочка не отпускала мамину руку и два раза подряд заставляла рассказывать сказку про пастушка. Когда Юля рассказала первый раз, Верочка всё не спала и сказала: «Мама, ещё по патушка».

Юля рассказывала теперь сказку на свой лад, а Верочка возмущалась, поправляла и долго не могла уснуть: «Нет, он делал дыки, кыша же текла, мама!..»

Юля раздражалась, и особенно оттого, что эту дурацкую сказку сочинил Петров, Верочка теперь её больше всех любит, сам замылился (как всегда!), а тут рассказывай теперь каждый вечер – и слова своего не прибавь!

Наконец, Верочка уснула, Юля на кухне, подняла крышку сковороды, перевернула лопаткой куски цыплёнка, включила печь, чтоб ещё чуток подрумянить, и делает наскоро салат из крабовых палочек.

Должна прийти Ленка Рыжая, подруга. Пока она ещё придёт, три раза можно всё успеть! Что за человек?!..

Кошка Меланья подошла к плите, принюхалась и взобралась на диван. Юля вспомнила про вытяжку, включила и сразу выключила – толку от неё никакого – один шум.

Стол накрыт. Юля даже поставила парадные бокалы. Теперь она с Меланьей на диване, гладит кошку и нажимает в телефоне на контакт Ленки: «Ну где ты там?.. Да бери уже, какое хочешь... Ты скоро?.. Через сколько минут?..»

Осторожно открыла дверь в детскую. Верочка спала на спине, откинув правую руку.

Юля тихонечко вышла. И хорошо, телефон стал вибрировать, когда Юля только закрыла дверь. Глянула – «Наконец-то!», и пошла встречать Ленку. Для этого нужно было спуститься в лифте на первый этаж, потому что консьержка уходила в восемь часов.

Грубоватая Ленка ввалилась в прихожую в своём разбитном стиле. Чуть ли не когда бутылка в руке, цыбарка во рту и рот не закрывается.

– Тише, тише, Верочка же спит...

– Ну что, подруга, всё думаешь разводиться? – начала Ленка после дежурной болтовни, понимая, зачем её пригласили на ночь глядя.

Сегодня Ленка была не рыжая, а крашенная в тёмно-пепельный цвет. Это они с Юлей тоже сразу обсудили. Юля нашла, что «хорошо».

– Лена, не могу уже больше!..

И Лена превратилась в слух. На самом деле ей можно было иногда поднимать глаза и вставлять в Юлин монолог «да-а» или «хм». 

Лена почти не слушала, думала о своём и осторожно, чтобы не обидеть Юлю, ела вкусного цыплёнка и салат. Она не слушала, потому что выслушала это уже десять раз. И каждый раз ничего не менялось и не добавлялось к сказанному.

Петров почти каждый вечер пропадал в пивных, плевать хотел на Юльку и на ребёнка. Пока не было ребёнка, было ещё терпимо, а теперь стало просто невыносимо, хотя он и устроился, наконец, на нормальную работу.

Прибавлялись только новые примеры, подтверждающие то же самое.

В общем, Юля подумывала о разводе. Подумывала, но всё-таки – ребёнок...

– Так, – зашла Лена с козырей, – он тебе изменяет?

– Да что тебе эти измены?.. Да откуда я знаю!?.. Ну, не изменяет, наверно. Я думаю, я бы знала. Зато пьёт, как собака! 

– Он же завязывал?

– На месяц хватает!

– Ну, не знаю. Прошлый раз он не пил.

– Это пиво своё, – не слышала Юля. – Он по этой своей бывшей до сих пор сохнет.

– Когда это было, подруга? Ну и пусть себе сохнет. Приятное воспоминание молодости у мужика. Она вне доступности для него?

– Да откуда я знаю?! Наверно. Какая-то богатенькая, я тебе рассказывала.

– Вне доступности. И успокойся. Это и хорошо, на других не смотрит. Только на тебя, ха-ха-ха... Ты же в доступности.

– Не смотрит! В том-то и дело. На пиво своё он смотрит! Не нужно ему уже ничего. 

– А вот тут поподробней. Это что-то новенькое...

Вино было невкусным – водянистым и кисловатым. Когда Лена выходила в туалет, Юля допила свой бокал, подумала, что Петров такое не стал бы пить. А они вот пьют, потому что эта бутылка у них для вида. Хоть бы в ней и лимонад был, но так нельзя. Час прошёл, а выпили только полбутылки.

Меланья спрыгнула с дивана, пошла в прихожую. Лена только сейчас заметила кошку и почувствовала, что в квартире пахнет кошкой, и ещё какой-то химией.

Разведённая Лена первое время была ярой поклонницей разводов и всем советовала разводиться, а теперь больше склонялась к сохранению семьи. Сейчас она, как подкупленный игрок, где-то понимала, что должна посопротивляться, но в итоге должна сдаться. 

То есть со всем согласиться – что Петров – самый отъявленный и никчёмный злодей, и жить с ним Юльке, и никому вообще, невозможно. А потом у них всё равно как-то утрясётся.

Лене нравился Петров – нормальный мужик и интересный. Задумчивый такой, с тайной, которую всегда будто хочется выведать. 

Они выходили покурить на балкон и возвращались за стол. Вино закончилось.

– Фига се... Да-а... – говорила уставшая от роли психотерапевта Лена. Или она заключала, что талант не пропьёшь, но это было уже не сюда.

– ...Из супермаркета сбегал, чтобы не платить, – говорит Юля. – Я стояла у кассы, как полная дура с тележкой. На этой работе, слава Богу, зарплата ещё нормальная. Но вот представь. Там у всех ещё левак, а этому ничего не надо! Он всем доволен, ему всё хватает, он поломанные ножницы, это такие у них для железа ножницы, они их выбрасывают, он их собирает, чинит и всем раздаёт...

Из комнаты вышла Верочка. Она тихо стояла за приоткрытой дверью на кухню и слушала. А потом подошла к маме и тёте и с вызовом, посмотрев исподлобья на одну и на другую, громко сказала:

– Мой папа хаоший!

– Красивая девочка, на Женю похожа. А как она поняла, что мы про него? – спросила Лена, когда Юля успокоила Верочку и уложила спать.

Юля попыталась что-то ответить, голос её треснул, лицо повело от боли, и она разрыдалась. 

Художник: Р. Редонто.