В благословенной Зубриловке

В первой половине XIX века одним из самых популярных в России писателей был Иван Андреевич Крылов! Басни его издавались десятками тысяч экземпляров – тиражи для той поры небывалые! Уже первый сборник Крылова, вышедший в свет в 1809 году, имел ошеломляющий успех и разошёлся с молниеносной быстротой. Потом второй, третий, четвёртый… всего их было девять! Дети учились по ним читать! «Таким успехом не пользовался на Руси ни один писатель, кроме Ивана Андреевича…» – констатировал В. Г. Белинский и предсказывал, что придёт «время, когда его басни будут издаваться за один раз в числе 40 000 экземпляров». А уже через несколько лет, обозначив в отечественной словесности лишь четырёх классиков, поставил Крылова в один ряд с Державиным, Пушкиным и Грибоедовым.

В наши дни басни Ивана Андреевича Крылова выходят тиражами 200 – 300 тысяч экземпляров! Они переведены более чем на 50 языков мира и актуальны как никогда! Потому что и в XXI веке «у сильного всегда бессильный виноват», а «кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Потому что, как прежде, «счастье многие находят // Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят», а «завистники на что ни взглянут, // Поднимут вечно лай…». Потому что и сегодня «в ком совесть есть и есть закон, // Тот не украдет, не обманет. // А вору дай хоть миллион // – Он воровать не перестанет»…

Р.М.  Волков. Портрет баснописца И. А. Крылова. 1812 г.

«Обречен был смерти»

Будущий баснописец появился на свет в 1769 году в Москве в семье армейского офицера Андрея Прохоровича Крылова и жены его Марии Алексеевны. Известно, что во время Пугачевского бунта отец его служил в осаждённой отрядами самозванца Яицкой крепости. И так случилось, что вместо растерявшегося коменданта ему пришлось принять командование на себя, о чем И. А. Крылов впоследствии не без гордости поведал А. С. Пушкину. Во время архивных изысканий великий поэт нашёл тому документальное подтверждение и отразил этот факт в «Истории Пугачёва». «Смятение в городе было велико, – писал он. – Симонов оробел; к счастию, в крепости находился капитан Крылов, человек решительный и благоразумный. Он… принял начальство над гарнизоном... Пугачев скрежетал. Он поклялся повесить не только Симонова и Крылова, но и все семейство последнего, находившееся…в Оренбурге. Таким образом, обречён был смерти и четырёхлетний ребенок, впоследствии славный Крылов».

Воспитывался дома

По воспоминаниям Ф. Булгарина, воспитывался И. А. Крылов дома «по тогдашнему обычаю, т. е. был вскормлен и обучен русской грамоте, четырем правилам арифметики и молитвам», чем обязан был «своей матери, доброй, тихой и набожной женщине». Отец его, честный служака, «был человек добродушный, храбрый, но крутого нрава, и мало занимался семейством». В 1778 он скончался, оставив после себя в наследство лишь деревянный, обитый железными скобами походный сундук с книгами. Там были романы, повести, стихи, народные песни и пословицы, справочники о науках и художества и, главное, «Эзоповы басни» с «нравоучениями и примечаниями»! Книги эти в потёртых кожаных переплётах нашли в Крылове-младшем горячего поклонника и оказали большое влияние на его судьбу: «Эзоповы басни» он без устали перечитывал до последних дней!..

Малолетний кормилец

Ещё при жизни отца восьмилетний Иван был определён им подканцеляристом в Калязинский уездный суд, а затем в Тверской магистрат. Поначалу мальчик лишь числился в службе, но вскоре ему пришлось ежедневно являться в присутствие и часами переписывать деловые бумаги, очинять гусиные перья и бегать по поручениям чиновников. Впрочем, по воспоминаниям самого баснописца, канцеляристом он был нерадивым, каждую свободную минуту с жадностью читал, за что не раз получал выволочки от грозных повытчиков, не скупившихся на тумаки и оплеухи. 

О. А. Кипренский. Портрет И. А Крылова, 1816 г.

Через несколько лет после смерти Андрея Прохоровича Марии Алексеевне будет назначена нищенская пенсия «по потере кормильца». А пока, чтобы содержать сыновей (на руках у неё был ещё и годовалый Лёвушка), она бралась «за любую работу, даже читала псалтырь по покойникам» в богатых дворянских и купеческих семьях. Однако заработанных ею денег всегда не хватало, и помощь 10-летнего Ивана была для неё большим подспорьем. Так что с малых лет Крылов, по сути, стал полноправным кормильцем семьи. 

Первая проба пера

Сочинять будущий баснописец начал лет с пятнадцати. Его литературным дебютом принято считать комическую оперу в стихах «Кофейница» – вернее, либретто к ней. Приехав в Петербург и прослышав о типографщике, нотоиздателе, просвещённом меломане и притом добрейшем человеке Бернгарде Брейткопфе, Крылов принёс ему свой первый опус, прося положить куплеты на музыку. Брейткопф оценил либретто в 60 рублей ассигнациями. Но, по охоте своей к чтению, юноша просил расплатиться с ним не деньгами, а книгами – и, заполучив Расина, Мольера и Буало, с жадностию принялся постигать их труды. 

Крылов-журналист

С 1789 года Иван Андреевич приступает к выпуску ежемесячного сатирического журнала «Почта духов» – одного из самых замечательных изданий XVIII века. Во всех его «письмах» автор эзоповым языком говорит о непомерной алчности богачей; о гнусной фальши, лжи и лицемерии придворных вельмож, о повсеместном мздоимстве и казнокрадстве… Через полгода журнал был закрыт, а весь тираж конфискован.

Журнал «Почта духов», выпускаемый И. А. Крыловым в 1789 г.

С 1792 года «Типография Крылова со товарищи» выпускает «Зритель» – новый сатирический журнал, позже переименованный в «Санкт-Петербургский Меркурий». На его страницах речь шла о развитии отечественной культуры, торговли, внешней политики; публиковались басни, элегии, романсы, анакреонтические оды, песни… и острые сатирические статьи, в том числе и Крылова, в которых яростно бичевались пороки властей предержащих, самодурство помещиков-крепостников, праздный образ жизни дворян. 
В декабре 1792 года «Зрителя» постигла та же участь, что и «Почту духов»: имевший огромный успех у читающей публики журнал был закрыт. Оставшись не у дел, будущий великий баснописец покинул столицу и «пошёл бродить по городам и весям». 

Аннета

В стихах юного Крылова встречается образ некой «Аннеты», озарившей жизнь поэта счастьем взаимной любви и ставшей невольной виновницей его тяжких душевных страданий. 
По версии П. В. Алабина, около 1793 года в Брянском уезде Орловской губернии 24- летний Иван Андреевич повстречал 15-летнюю Анну Алексеевну Константинову, дочь местного помещика и дворянина, к которой воспылал «всем пламенем первой страсти». Иван Андреевич посватался, но, поскольку был беден и безвестен, а родители красавицы считали в родне генералов и искали для дочери партии более выгодной, получил отказ и уехал в Петербург. Анна Алексеевна плакала, молилась и таяла, как воск. Опасаясь за жизнь ее, родные дали согласие на брак с поэтом, о чем его и оповестили. Однако в ответном письме Крылов признался, что не имеет средств на поездку в Брянск, а потому просит осчастливить его и привезти невесту в Петербург, где они тотчас обвенчаются. Ответ оскорбил родителей Анны Алексеевны, и юноша вновь получил отказ – уже окончательный. В итоге и Крылов, поначалу боль свою изливавший в стихах, остался холостяком, и Анна Алексеевна, сохранив «святую любовь» к великому баснописцу, жила в одиночестве. Когда ей было уже более 85-ти лет, «почтенная старушка эта», проводившая дни «в посте и молитве», жила в большой нужде в доме приютивших её родственников, «оставаясь для них отрадою и утешением» во всех их тяжких скорбях.

В Зубриловке

После вступления на престол Павла I, в апреле 1797 года, по приглашению князя Сергея Фёдоровича Голицына, генерала от инфантерии, Иван Андреевич Крылов приезжает в его саратовское имение Зубриловку (ныне – Тамалинского района Пензенской области).

Джованни Баттиста Дамон Ортолани. Портрет кн. С. Ф. Голицына (до 1810 г.)

Усадьба эта, раскинувшаяся на крутом берегу Хопра, была весьма и весьма живописна. В центре ее возвышался великолепный трёхэтажный замок с белыми колоннами, барельефами и большими каменными флигелями. Неподалеку, на высоком плато, стояла однокупольная, с мощным основанием Спасо-Преображенская домовая церковь, ставшая впоследствии родовой усыпальницей Голицыных. Украшал усадьбу обширный парк в английском стиле, изобилующий источниками, бассейнами, оранжереями, в которых круглый год зрели экзотические фрукты…

Зубриловский дворец. 1925-1926 гг. Фото братьев Леонтьевых

Санаторий в усадьбе Зубрилово. 1965 г. 

В Зубрилове И. А. Крылов находился в «в качестве приятного собеседника и весьма умного человека», исполнял обязанности личного секретаря князя С. Ф. Голицына и занимался обучением его младших сыновей. К тому времени Иван Андреевич уже «обладал широким и разносторонним образованием (он хорошо играл на скрипке, знал по-итальянски…)» и «оказался весьма способным и полезным преподавателем русского языка и словесности». По воспоминаниям Ф. Ф. Вигеля, учившегося вместе с юными князьями у будущего баснописца, «он умел возбуждать любопытство, любил вопросы и отвечал на них… так же ясно, как писал свои басни». 

Зубриловская усадьба на рубеже XX-XXI столетий

Зубриловская усадьба в наши дни

Здесь, в благословенной Зубриловке, сказалось и чудесное дарование Крылова в поэзии и драматургии. Согласно преданию, именно здесь он создал оду «Уединение» и знаменитую басню «Свинья под дубом». Здесь же обдумывал лучшую из своих «пиес», при чтении которой «все помирали со смеху», – шутотрагедию «Подщипа, или Трумф», впервые поставленную в домашнем театре князей Голицыных (правда, уже не в Зубрилове, а в имении Казацком под Киевом, куда осенью 1797 года баснописец переехал вместе с семейством Голицыных). Причем одну из главных ролей – немецкого принца Трумфа – исполнил сам автор!

Греческий выучил на спор

Хоть и не удалось получить И. А. Крылову никакого систематического образования, А. С. Пушкин называл его одним из самых просвещённых людей своего времени. А пензенский мемуарист Ф. Ф. Вигель свидетельствовал, что «в этом необыкновенном человеке были положены зародыши всех талантов, всех искусств», «он… сделался поэт, хороший музыкант, математик». 
Незаурядные способности имел Крылов и к языкам. Французский и немецкий он выучил в детстве. Итальянский – позже самостоятельно. А древнегреческим овладел на 50-м году, поспорив с другом – переводчиком «Илиады» Гомера, Н. И. Гнедичем. Втайне от всех Иван Андреевич стал читать по ночам Библию в подлиннике, потом приобрел полное собрание греческих классиков – и за два года освоил язык! По воспоминаниям современников, когда однажды Н. И. Гнедич признался, что затрудняется в уразумении смысла одного стиха в «Илиаде», Крылов с легкостью перевел его. Изумленный Гнедич воскликнул: «Полноте морочить нас, Иван Андреевич!..» – И, развернув наугад «Илиаду», предложил: «Ну вот, извольте-ка это перевести». Крылов, прочитав и эти стихи Гомера, свободно перевел и их. Пишут, что добрый и пылкий Гнедич упал пред ним на колени, затем бросился на шею, обнимал и целовал его... А потом стал настаивать, чтобы Иван Андреевич перевел «Одиссею». Но Крылов уже не думал о греческих классиках: он держал их теперь под кроватью, и Феня, бывшая его служанка, растапливала ими печи. Великий баснописец собирался штурмовать английский, который через два или три года он уже будет знать в совершенстве! 

Целовал его портрет

Когда в 1788 году скончалась мать будущего писателя Мария Алексеевна Крылова, его младшему брату Льву было 11 лет. Он чрезвычайно любил и уважал Ивана Андреевича, заменившего ему отца, и до конца дней называл его не иначе как «тятенька». Лев Андреевич Крылов был скромный, ничем особо не выдающийся человек. Повзрослев, он служил «фурьером» в Измайловском полку, но с производством в 1797 году в офицеры был переведён в армию. После этого братья расстались – видимо, навсегда. И общались лишь в эпистолярном жанре.
Сохранилась их переписка, длившаяся почти четверть века. Все эти годы Иван Андреевич проявлял участие к судьбе брата и поддерживал его материально. Уже в первом послании Лев Андреевич благодарит его за присланные 100 рублей. А в одном из следующих, прочитав басни Измайлова, признаётся Ивану Андреевичу: «В сравнении с твоими, как небо от земли: ни той плавности в слоге, ни красоты, а особливо простоты, с какой ты имеешь секрет писать, ибо твои басни грамотный мужик и солдат с такою же приятностью могут читать…как и учёный».

П. Оленин. Портрет баснописца И. А. Крылова. 1824 г.

В 1824 году в возрасте 47 лет Лев Андреевич скончался. Умирая, он просил читать себе вслух письмо любимого брата и целовал его портрет.

«Пушкин! Я запер бы тебя» 

Взаимная симпатия связывала И. А. Крылова с А. С. Пушкиным. Как вспоминала А. П. Керн, Иван Андреевич определял личность поэта словом «гений». А Пушкин на вопрос, почему в России нет гениальных писателей, отвечал, что у нас есть Державин и Крылов.
В конце января 1837 года, за день-два до дуэли с Дантесом, Пушкин посетил баснописца. Поэт был чрезвычайно весел, говорил любезности, напевал песенки. Потом внезапно простился и ушёл…
Позже, узнав о трагедии у Чёрной речки, потрясённый Крылов в отчаянии воскликнул: «О! Если б я мог это предвидеть, Пушкин! Я запер бы тебя в моем кабинете, я связал бы тебя веревками... Если б я это знал!» 1 февраля 1837 года в 11 часов утра Иван Андреевич вместе с Жуковским и Вяземским выносил из церкви гроб с телом великого поэта.

Кандидат в народные поэты

Как-то И. А. Крылова пригласили к князю В. Ф. Одоевскому, чтобы познакомить с молодым и талантливым критиком из московских студентов, переехавшим в Петербург. Среди огромного количества гостей в углу на стуле, ссутулившись, скромно сидел человек небольшого роста, с неправильными, но приятными чертами лица и белокурыми волосами. Это был будущий великий критик Виссарион Белинский – гордость и слава российской словесности. В ту пору он страшно бедствовал: буквально изнурял себя работой, получал за свои тяжкие труды грошовые гонорары; снимал плохонькие квартирки и чувствовал себя весьма неважно. На вопрос о здоровье Белинский, устало махнув рукою, смущенно посетовал: «Рука отекла… часов восемь… писал, не вставая. Говорят… сам виноват… откладываю… до последних дней месяца… но… мне присылают… азбуки, сонники, грамматики, гадальные книжонки! Другое дело – писать об Иване Андреевиче, – Белинский порывисто повернулся к Крылову и уже с пылкостью и радостным блеском в глазах продолжил: – Иван Андреевич больше всех… кандидат на никем еще не занятое на Руси место народного поэта» И добавил, что он станет им тотчас, как «русский народ весь сделается грамотным».

«Здравствуй, дедушка Крылов!»

2 февраля 1838 года по случаю 50-летия литературной деятельности И. А. Крылова, признанного великого писателя (автора более 200 басен!), в зале петербургского Дворянского собрания состоялись торжества. Собралось более трехсот приглашённых. Среди них министры, члены Государственного Совета, литераторы, малолетние великие князья Михаил и Николай с наставниками… По Высочайшему повелению к столь значимой дате была выбита памятная медаль с портретом баснописца и учреждены две Крыловские стипендии для неимущих гимназистов. 
Иван Андреевич выслушал «лестный рескрипт его императорского величества», получил орден Станислава II степени. В его честь звучали тосты, стихи и речи. Хор с оркестром исполнил куплеты князя Петра Вяземского, где каждый припев завершался пожеланием «Здравствуй, с детками (баснями – авт.) своими, // Здравствуй, дедушка Крылов!» и сопровождался рукоплесканиями. По лицу растроганного Ивана Андреевича временами катились слёзы. Дамы, осыпав великого баснописца цветами, увенчали его лавровым венком. Начинающие литераторы, окружив своего седовласого кумира, просили по листочку из венка – на память. Крылов с благодушною улыбкой обрывал их и раздавал всем желающим. С этого дня Иван Андреевич стал общепризнанным «дедушкой» всех русских пиитов и не написал более ни строчки, страшась омрачить столь светлую славу свою. 

И. Е. Эггинк. Портрет И. А. Крылова. 1834 г.

Среди произносивших в честь юбиляра здравицы был и министр просвещения граф Уваров, на следующий день обратившийся в Цензурный комитет с циркулярным письмом, запрещавшим публиковать сообщения о торжествах в честь И. А. Крылова…

Блинов объелся?..

Ещё при жизни баснописца современники шутили, что он умрёт за обедом. Доподлинно известно, что в один присест Иван Андреевич мог съесть до 30 блинов «величиною с тарелку и толщиною в палец». Беспримерное обжорство Крылова, ставшее притчей во языцех, и необычайная тучность привели к тому, что уже в день его смерти родилась легенда, будто он объелся блинов на Масленицу и умер от заворота кишок. В действительности же скончался великий писатель 21 ноября (н. ст.) 1844 года пасмурным, дождливым утром в собственном доме. Согласно свидетельству о его смерти, заверенному доктором медицины Ф. Галлером, «от паралича в легких». Для всей просвещённой России это была невосполнимая утрата.
Показателен случай, произошедший во время погребального шествия, когда толпы народа заняли весь Невский проспект, по которому студенты несли гроб с прахом почившего писателя. Кто-то из случайных прохожих поинтересовался у идущего за гробом поэта Нестора Кукольника, кого хоронят. «Министра народного просвещения», – был дан ответ. Изумлённый прохожий стал утверждать, что этого не может быть, что министр просвещения, господин Уваров, жив, что он его сегодня своими глазами видел! «Это не Уваров, а Иван Андреевич Крылов», – пояснил Кукольник. «Но ведь министр – Уваров, а Крылов был баснописцем…» – недоумевал прохожий. «Это их путают, – продолжал Кукольник. – Настоящим министром народного просвещения был Крылов, а Уваров в своих отчетах писал басни!»

P.S. Похоронили Ивана Андреевича Крылова в Петербурге, в Александро-Невской лавре, рядом с могилами Н. М. Карамзина и Н. И. Гнедича. Перед смертью писатель разослал своим добрым знакомым по экземпляру новой книги басен, где на титульном листе значилось: «Приношение, на память об Иване Андреевиче, по его желанию. Санкт-Петербург, 1844 г., 9 ноября ¼ 8 утром». И таких «приношений» было свыше тысячи! 
В 1855 году в Санкт-Петербурге, в Летнем саду, на народные деньги И. А. Крылову поставили первый в России памятник работы П. К. Клодта, автора знаменитых коней на Аничковом мосту. А в пензенской Зубриловке о пребывании великого баснописца напоминает мемориальная доска.