Язык – здоровье нации

Среди патриотов, искренне озабоченных настоящим и будущим России, давно уже стало общим местом говорить о том, что морально-нравственное состояние нашего общества оставляет желать лучшего. Это действительно так, и с каждым годом ситуация только усугубляется. Также давно уже принята на веру установка, что сегодня у государства есть более первостепенные задачи, чем культура; что-де, вот преодолеем все внутриэкономические и внешнеполитические трудности, и тогда уже в полную силу возьмёмся за культуру и прочие мелочи…  За это время с российской нацией в духовном и культурном плане произошли такие изменения, которые, если и считать их обратимыми, потребуют для их исправления жёстких мер, возможно, выходящих за пределы «демократических свобод» в их современном, либерально-западническом понимании. Эти изменения совершались медленно и методично, и, как сейчас можно судить, по чётко выверенным технологиям, выработанным умными и компетентными людьми и структурами, точно знающими, что им нужно. Не ставя перед собой задачу описывать эту общенациональную проблему в целом, мы коснёмся лишь двух её аспектов, наиболее явственных и очевидных, и в то же время, парадоксальным образом, пущенных современным государством на «самотёк». 

Первый аспект. Под непрекращающиеся разговоры (зачастую искренние, а чаще – откровенно казённого, пропагандистского, нравственно индифферентного свойства) о патриотизме, духовности, православии и других хороших и нужных вещах мы фактически приняли ситуацию, в которой наш народ (разумеется, не весь, но в значительной степени) в непубличной (а отчасти уже и публичной) сфере изъясняется посредством нецензурной лексики. Подчеркнём: в бытовых, служебных, дружеских, личных и других отношениях и коммуникациях люди зачастую привычно и обыденно общаются матом. Явление, которое в советское время носило маргинальный характер, сегодня прочно и с сознанием полной своей правомерности утвердилось в качестве нормы. А ведь это явление – бытовое сквернословие – является одним из мощных факторов деградации человеческой личности, сводящих на нет все усилия по восстановлению и сохранению нравственного здоровья народа. Для человека традиционной культуры должно быть дико и страшно слышать ежедневно, как молодёжь изъясняется между собой грязным сквернословием; причём ещё более страшно, что молодые люди делают это зачастую без эмоций, т.е. считая сквернословие обычным средством общения. Излишне напоминать (но необходимо это делать) о том, что лексика с грязным содержанием накладывает неизгладимый отпечаток на отношения между людьми, полностью исключая уважение, не говоря о более возвышенных чувствах. Бытовой мат ментально сближает человека с отбросами общества, унижает и уничтожает человеческое достоинство. Не секрет, что многие подвержены этой слабости, и, в известном смысле, сквернословие имеет в нашей стране свою устойчивую традицию. Даже и вполне положительные люди порой не брезгуют «крепким словцом». Но есть одна особенность, отличающая нынешнее качество ситуации. В традиционном обществе (а советское общество было абсолютно традиционным) человек, даже употребляя «скверные слова», сознавал их «скверность» и в определённой мере стыдился их (одновременно отчасти бравируя). Проще говоря, все знали, что материться – нехорошо, и использовали это средство лишь в качестве молодёжной бравады и (или) некоей относительно безопасной «фронды» по отношению к «официальной», «формальной» культуре. 

Следует сказать, что взаимоотношения между так называемой обсценной лексикой и нормальной культурной речью имеют свои законы, свои закономерности и взаимосвязи; всё это описано в научной лингвистической литературе и имеет право на существование в рамках своего естественного развития. Ситуация с фактической легитимизацией сквернословия в современном российском обществе носит ярко выраженный искусственный характер. При попустительстве и откровенном содействии со стороны государства в лице «культурных» органов, она уже приобрела характер национального бедствия. Выросли поколения, не умеющие изъясняться без применения сквернословия – это неоспоримый факт. Между тем, сквернословие по своей природе нигилистично и аморально, оно полностью отрицает любой сколько-нибудь возвышенный пафос, любую высокую идею или чувство. Сквернословие ориентирует личность на брутальный гедонизм, на моральное подавление и подчинение, на отрицание цивилизационной системы координат. Разумеется, не стоит отрицать того, что матерные словечки в определённой степени «упрощают» процесс коммуникации, сводят его к примитивным «знакам», регулирующимся интонациями, алгоритмами, стереотипами – на самом низком интеллектуальном уровне. В то же время, следует понимать, что подобное «упрощение» влечёт за собой деградацию сознания, делает сознание не просто примитивным, но и направленным на низменные в традиционной системе координат понятия. В этой парадигме, повторимся, выросло уже не одно поколение российского народа, и нет оснований считать, что эта проблема на государственном уровне встречает подобающее ей понимание. Эта проблема пустила слишком глубокие корни, чтобы иметь простые решения. Для начала необходимо хотя бы осознание её масштаба, но и этого нет и в помине.  

Пытаться обсуждать этот вопрос в медийной сфере – значит, сознательно обрекать себя, с одной стороны, на благодушные ухмылки, а с другой – на «благородное» либеральное негодование («да кто вы такие…», «семьдесят лет народу затыкали рот…» и т.д.). Это косвенным образом подтверждает тот факт, что морально-нравственное разложение российского общества не имеет стихийного характера, а организуется профессионально, на высоком уровне мотивации, возможностей и финансирования. Культ потребления, лежащий в основе современного миропорядка, требует полного подчинения человеческой личности, полного принятия гедонистической «системы ценностей». Только полностью деморализованный человек будет соответствовать идеальному образу настоящего и будущего, в понимании «мировой закулисы», готовящей «переформатирование» традиционной цивилизации в своих смутных интересах. Изменение сознания новых поколений, агрессивное отрицание традиционной культуры, воспитание людей, неспособных выразить свои мысли и чувства в классической системе координат, культивирование вырожденческих инстинктов и побуждений – вот этапы борьбы, объявленной мировым Злом всему нормальному человечеству. Бытовое сквернословие является одним из самых коварных (кажущихся относительно безобидными) средств для достижения врагами народа своих зловещих целей. 

Второй аспект проблемы. Не секрет, что большинство людей, принадлежащих к поколениям традиционной культуры, испытывает сильный дискомфорт от перегруженности современной социально активной лексики заимствованиями из английского языка в его упрощённой американской версии. Эта перегруженность сообщает повседневной коммуникации неоправданную напряжённость, затрудняет взаимопонимание, но главное – выхолащивает из живой речи её живое языковое содержание, сводя её к «знакам», принадлежащим к чуждой и онтологически оппозиционной цивилизационной системе. При попытках поднять эту проблему и создать общественную дискуссию, как правило, сразу же следует отповедь со стороны иных «просвещённых» деятелей либерального фронта, сводящаяся к общеизвестным и бесспорным тезисам о неминуемом обновлении языка, о неизбежности заимствований, даже о «недостаточности возможностей» русского языка для соответствия современным реалиям. Все эти аргументы грешат нехитрым лукавством, обусловленным, с одной стороны, изначальной заданностью позиции, а с другой – нежеланием вникнуть в суть проблемы (что, в сущности, одно и то же). Ни один нормальный образованный человек не станет спорить с тем, что во все времена, а в современном мире – в особенности, происходило живое взаимодействие языков, а при необходимости – взаимный обмен словами и терминами. Например, при установлении единой научной терминологии неизбежен взаимный обмен словами. При написании эмоционально нейтральных текстов используются слова, имеющие иноязычное (в том числе и английское) происхождение, чтобы подчеркнуть их нейтральный характер. Особенно остро эта необходимость чувствуется при проникновении в обиход общества предметов и понятий, прежде не существовавших в той или иной языковой среде. Например, никому не придёт в голову отрицать необходимость в современном русском языке таких слов, как «компьютер», «интернет», «смартфон», «планшет» (слово из традиционного лексикона, но с обновлённым содержанием) и т.п. За каждым из этих слов стоит явление, прочно вошедшее в современную жизнь и не имеющее в традиционном языке аналогов. В то же время, наша речь в принудительном порядке оказалась перегружена такими словами-паразитами, которые, имея устойчивые аналоги в языке, назойливо и безапелляционно навязываются сознанию современного человека: «супермаркет» или «шоп» (вместо привычного «универсам» или «магазин»); «кастинг» (вместо «отбор, конкурс»); идиотский «онлайн» («на связи», «в режиме реального времени», да как угодно, но только не так); «хейтер», «фолловер», «лайфхак», «мерчандайзер», «корнер», «милкшейк» (множество русских аналогов, точных и выразительных) и многое другое подобное. В то же время, язык засорён разного рода терминологией, которая, имея формально отношение к действительности, на деле является фактически проводником информационного мусора, засоряющего общественное сознание: «донаты», «челендж», «хайп», «кринж», «никнейм» и т.д. Эти «мусорные» слова являются своего рода «вещественными доказательствами» того, что «переформатирование» современного человека в духе идеи бездумного потребления идёт полным ходом. 

Яркий пример, как механическое использование американо-английских языковых штампов способствует внутреннему перерождению человека, является повсеместное злоупотребление выражением «о’кэй» (в написании «ОК»). Использование этого выражения имеет столь повсеместный характер, что им пользуются люди, не изучавшие английский даже в школе. В парадигме, навязанной современному благонамеренному россиянину, это выражение является одним из условных знаков, отличающих «современного», «продвинутого» человека от жалкого «совка», по замшелой привычке говорящего в подобных случаях «хорошо», «ага» или употребляя другой соответствующий ситуации лексический аналог. Из подобных слов-знаков складывается образ человека современного, «вписавшегося в жизнь», преуспевающего, имеющего ощутимый шанс войти в будущее… Нужно ли говорить о том, что человек, стремящийся соответствовать этому образу, не только не приобретает черты «американца» или, тем более, «европейца», но и неизбежно утрачивает образ своей собственной национальности, становясь активным носителем бездуховного космополитического начала – источника национального, духовного и нравственного угасания. Таким образом, бездумное погружение в иноязычные слова-знаки является не столь безобидным, как это может показаться в суете «более важных» проблем бытия.

Представляются излишними напоминания о том, что «русский язык всегда был открыт для заимствований»; это нам хорошо известно. Но есть существенная разница между тем, когда язык органично впитывает в себя то, что ему действительно необходимо, и тем, когда языку системно и методично навязывают механические замены существующих слов, вторгаясь в языковую жизнь народа, пытаясь сломать «через колено» его генетический код, его традиционное миропредставление, заключённое прежде всего в национальном языке. На протяжении всего постсоветского периода либерально-западническая пропаганда прилагала огромные усилия и осваивала колоссальные средства в целях «переформатирования» российского народа в его многонациональной полноте; стремилась выхолостить российский дух, заставить людей стыдиться своего прошлого, своей культуры, своего языка. Для этого на протяжении всех этих лет осуществляется тотальная американизация лексики, актуальной терминологии, всей сферы духовной жизни. Сегодня эта тенденция победила настолько, что даже и многие патриотически настроенные люди перестали её замечать и придавать ей значение. Зачастую, заметим, эта тенденция органично сосуществует с турбопатриотической риторикой, активно взаимодействуя с ней и преследуя, возможно, какие-то общие неявные цели.  

Затрагивая два аспекта общенациональной проблемы – добровольно-принудительной нравственной деградации народа в условиях оккупации отечественной культуры со стороны либерально-западнических сил (которые мы, зная всех главных героев по именам, условно называем «пятой колонной»), мы ставим перед собой цель: приблизить осознание серьёзной угрозы, последствия которой, по сегодняшнему состоянию, уже необратимы. 
Все вышеизложенные мысли и выводы можно было бы подкрепить убедительными цитатами из авторитетных источников – государственных и религиозных деятелей, писателей и мыслителей. Но мы сочли это излишним, поскольку всё вышеизложенное подтверждается бытийным опытом, здоровым национальным самосознанием и совестью. 

Художник: В. Перов.