Памяти Инны Чуриковой

Баронесса, фехтующая с неудачником-сыном, баронесса, яростно стремящаяся вернуть Мюнхгаузена в лоно обыденной жизни…

Необыкновенное, резкое и нежное одновременно лицо Чуриковой, словно играющее тонкими, замечательными, живыми флажками страсти, страха, напряжения, любви, коварства…

«Начало», звучащее железно и нежно: на одном полюсе – ткачиха, скромнее скромного, Паша Строганова, играющая Бабу Ягу в драматическом кружке; на другом – неистовая Жанна д`Арк, рассмотренная в Паше режиссёром; и то, как соединяет… соединяла две реальности Чурикова – поражает…

Ей не нужен был статус народной: её и так любил народ…

Стоит пересмотреть «Прошу слова»: пересмотреть, дабы понять, что устройство общества, в котором эгоизм и прагматика не являются определяющими, вполне возможно…

Чурикова делала образы, звучащие металлом, как Васса Железнова…

Она создавала образы, плавно текущие нежностью: палитра её включала бесконечное количество человеческих красок.
…в том числе комедийный бурлеск: как нелепо-великолепно смотрелась Прасковья Алексевна из играющего абсурдным юмором, перевитого лентами коллизий фильма «Ширли-Мырли»…

…дама приятная во всех отношениях взрывает реальность провинциального болота пустой властностью и нелепостью догадок, высказываемых столь уверенно, что не поспоришь.

Вера из «Военно-полевого романа» исходит токами верности и любви…

И Инна Чурикова словно не ушла: растворилась в любви народной, оставив людям сияющую галерею образов.