«Завету Пушкина я следую всю свою жизнь…»

14 февраля 2023 года – 120 лет со дня рождения Степана Гейченко
2 августа 2023 года – 30 лет со дня его кончины

«Ещё много-много лет после того, как совсем обветшали окна и двери, и порог пушкинского дома, – пышная сирень каждую весну раскрывала для людей свои душистые цветы. 
Когда-то её сажали и холили чьи-то заботливые руки, и сирень заглядывала в комнату Пушкина. А потом всё кануло в Лету.
И вот теперь выровнялись и порог, и ступени, и окна пушкинского дома, и мы вновь посадили сирень, и, как прежде, дарит она мечтательному путнику свои цветы…»
Так писал в одной из своих знаменитых книг «У Лукоморья» Семён Степанович Гейченко (1903–1993), пушкинист, литературовед, историк, писатель, легендарный директор и хранитель Пушкинского заповедника «Михайловское». 
Участник Великой Отечественной, он был тяжело ранен под Новгородом и оттого так и не дошёл до Пскова, Святогорского монастыря, Михайловского и Тригорского...

Благодаря ему восстал из руин один из духовных столпов нашего Отечества.
Отдав сердце тому, кого боготворил с детства, Гейченко связал свою судьбу с Пушкиным, написал более 60 книг о нём: «У Лукоморья», «Пушкиногорье», «Сердце оставляю вам» и многие другие… 
Он с любовью и нежностью, а порой, болью писал в своих книгах о дорогих его сердцу местах. Заставлял влюбляться в Пушкиногорье тех, кто ещё не бывал здесь, но ощущал значение Пушкинского уголка Псковщины.
Ярко и вдохновенно рассказывая изо дня в день о судьбе и творчестве Пушкина людям разного общественного положения, возраста, профессий, Семён Степанович сравнивал поэзию Александра Сергеевича со «святой обителью, храмом». 
Поэт обращался к душе человека с призывом «творить добро повсеместно!». 
И Гейченко о себе однажды сказал: «Завету Пушкина я следую всю свою жизнь…»

***

Семён Степанович Гейченко родился 14 февраля (по н. ст.) 1903 года в городе Старый Петергоф (ныне Петродворец) в многодетной семье подпрапорщика Стефана Ивановича Гейченко, выходца из запорожского казачества, который служил вахмистром-наездником Конно-Гренадерского полка, и его супруги Елизаветы Матвеевны. 
По окончании в 1925 году литературно-художественного отделения Ленинградского университета по специальности историк-искусствовед работал старшим научным сотрудником – хранителем Петергофских дворцов-музеев и парков, в Русском музее, музее Пушкинского Дома Академии наук СССР, в Военно-историческом музее, Музее истории Петербурга – Ленинграда, дворцах-музеях города Пушкина.
До Великой Отечественной войны он уже приобрёл известность как выдающийся музейщик, автор театрализованных экскурсий и путеводителей по петергофским дворцам. 

***

В июле 1941 года его арестовали по ложному доносу за антисоветскую пропаганду – 58-я статья и ссылка на Северный Урал. В июле 1943-го Семёна Степановича освободили.
Хотя ему уже было 40 лет и по состоянию здоровья, из-за больных ног, он был признан непригодным к военной службе, Гейченко пошёл в армию.
Сначала он проходил военную подготовку в полевом лагере, готовился быть пулемётчиком. Перед отъездом на Ленинградский фронт в штрафной батальон Семён Степанович написал матери и сестре: 
«Мои родные, 13 числа уезжаем из лагеря на фронт… завтра одеваемся в обновы по-зимнему и едем бить немцев. Одевают нас в поход очень хорошо и тепло, и об этом вы не беспокойтесь. И вообще, вы за меня не беспокойтесь. Ничто меня не страшит. Я готов ко всему, всем и всяческим трудностям, и смерть мне не страшна... Я прошу вас думать обо мне, вспоминать меня почаще, пить за моё здоровье любимую нами кофию».

***

Гейченко воевал сначала на Ленинградском, а затем на Волховском фронте в составе 2-й миномётной роты 1236-го стрелкового полка 372-й дивизии. 
Нередко, чтобы поднять боевой дух товарищей, он рассказывал им о древнем Новгороде, его памятниках истории и культуры, за что Гейченко прозвали «академиком».
Рота, в которой воевал Гейченко в качестве рядового миномётного расчета, участвовала в тяжёлых боях за освобождение населённых пунктов, расположенных по берегам реки Волхов.

***

20 января 1944 года Семён Гейченко вместе со своим подразделением вошёл в освобождённый Новгород. 
Из воспоминаний Семёна Степановича: 
«20.01.44 г. я увидел глазами Великий Новгород. Сердце наполнилось болью: ни одного целого здания. Всё разрушено, сожжено и заминировано. Гады, разрушили всё, что дорого для Русского народа... 
На месте кварталов неровное, покрытое снегом, чёрное от взрывов и копоти поле с грудами кирпичей. Парки у Кремля и бульвара вырублены... Вечевая площадь напоминает кладбище. 
Софийский собор – великое, древнее творение русского зодчества – стоял перед нами полуразрушенный и сожжённый. Гитлеровцы разграбили Собор, его убранство, увезли иконы с иконостасом...»
Гейченко с болью описывал состояние Грановитой палаты, в которой проходило подписание договора о присоединении Великого Новгорода к Московскому государству, церкви Спаса на Нередице на Рюриковом городище: 
«Дорогое для каждого русского человека место: отсюда Александр Невский пошёл со своими войсками навстречу тевтонским рыцарям... Там тоже всё было разрушено…» 

***

В феврале 1944 года на Волховском фронте в одном из боёв Гейченко получил тяжёлое ранение: взрывом оторвало кисть левой руки. 
В эвакогоспитале № 2834, в котором Гейченко находился с 4 марта по 14 апреля 1944 года, он познакомился со своей будущей супругой Любовью Джалаловной Сулеймановой. 
В справке эвакогоспиталя значилось, что у Гейченко отсутствует часть левой руки до уровня предплечья и что он не годен к службе в РККА.

***

Весной 1945-го Семён Степанович вернулся в родной Петергоф. 
15 апреля 1945 года по распоряжению президента АН СССР академика С. И. Вавилова Семён Степанович Гейченко, старший научный сотрудник Института литературы Академии наук, был назначен директором Пушкинского заповедника в освобождённом от захватчиков Михайловском.
От дома Поэта осталось только пепелище. Все постройки кругом, включая Святогорский монастырь, где погребён Пушкин, – заминированы. Сапёры в этих краях работали ещё лет пять. 
Никто не верил, что всё это можно возродить, даже люди, отправившие его восстанавливать Михайловское. 
В Академии наук всерьёз подумывали о переносе праха Поэта в город Пушкин. 

***

6 июня 1945 года в Михайловском провели первый послевоенный Пушкинский праздник. Один из сапёров, как умел, нарисовал на ткани Поэта и от души приписал: «Здравствуй, Пушкин!» 
Когда Гейченко увидел лица людей из разных мест, издалека приехавших послушать пушкинские стихи, он понял, что заповедник будет обязательно восстановлен, и это станет делом его жизни.

***

Через два года, 8 июня 1947 года, – открытие первой послевоенной экспозиции «Жизнь и творчество Пушкина в Михайловском (1824–1826) в возрожденном "Домике няни"». В Домик няни посетители входили разувшись, многие плакали. 
10 февраля 1949 года – открытие первой экспозиции «Дуэль, смерть и похороны Пушкина» в Успенском соборе Святогорского монастыря.
12 июня 1949 года, к 150-летию Пушкина, – открытие Дома-музея А. С. Пушкина в Михайловском.
2-4 июня 1967 года – Первый Всесоюзный Пушкинский праздник поэзии.
Его друг и соратник поэт Михаил Дудин писал о Семёне Степановиче:
«Из пепла сделал мир живой на грани прошлого с грядущим…»

***

Пушкинский заповедник, возрождённый Гейченко, стал всенародно любимым и бьющим все рекорды посещаемости. 
«Побывать здесь – праздник, глубоко духовный и душевный, – говорил академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. – Пушкинские места – это чудо! Здесь Пушкин воскресает…»
Гейченко удалось создать здесь особую атмосферу пушкинского присутствия. Гостям заповедника казалось, что Поэт где-то рядом, его тень незримо присутствовала в аллеях парка, присутствовала повсюду в Пушкиногорье. 
«Прекрасен Пушкин прочитанный, – задумчиво говорил Семён Степанович. – Но Пушкин, узнанный в рощах, парках и усадьбах Михайловского и Тригорского, становится для нас ещё прекрасней. 
Кто, проходя по аллеям и дорожкам заповедных парков, не вспоминает его стихи, письма, разговоры с друзьями, протянувшими ему руку помощи в тягостные для него годы ссылки? 
Глаза наши всматриваются в каждую тропинку, деревце, камень, мы вслушиваемся в птичий гомон, шепот ветра и ищем в них ответа: как же это было при нём?.. 
Передо мной прошли в Михайловском сотни тысяч людей. И все они хотели увидеть то, что окружало поэта. Я говорю им: “У этого окна любил сидеть Пушкин”. 
Тут все начинают смотреть на обыкновенное окошко и вдруг видят, что оно необыкновенное, что никто из них такого окна раньше не видел, не видел около окна этот зелёный куст, что другого такого куста нет на всём свете, что над кустом небо, какое было при Пушкине, и облако, и отражённый стеклом силуэт пролетающей птицы».

***

Супругу свою, Любовь Джалаловну, Гейченко называл хозяюшкой: «Она здесь – всему голова». 
Многие годы и до конца жизни Любовь Джалаловна занималась учётом музейных фондов. 
Она была гостеприимной хозяйкой их скромного дома в Михайловском, где бывали многие выдающиеся поэты, писатели, художники, музыканты, деятели науки и культуры.

***

Заслуги главного хранителя Пушкиногорья были оценены по достоинству. Ему первому среди музейных работников присвоено звание Героя Социалистического Труда. 
Он – дважды лауреат Государственной премии: в 1988 году – за книгу «Завет внуку» и в 2001 году (посмертно) – за вклад в развитие лучших музейных традиций. 
Но, пожалуй, самым дорогим званием для Гейченко было звание русского солдата. Фронтовые раны и инвалидность мучили Семёна Степановича всю жизнь. 
«Иной раз утром, чтобы надеть сапоги, я испытываю такие муки, что готов утопиться, – делился он. – Одна у меня радость – ходить по усадьбе, лесу, паркам и думать о том, что нужно сегодня исправить, украсить то или другое… 
Одна радость. Она, радость эта, смысл моей жизни, – труд. Он был и есть во мне постоянно, “в разные годы” – разный и одинаковый, громкий и тихий... 
А по секрету скажу, что у меня на душе всегда висит ладанка, в которой негасимо горит глагол блаженства, воспетый Пушкиным: “Трудись и помни вечно, что всё на свете быстротечно”».

***

Около полувека Семён Степанович Гейченко, который всей своей душой, всем сердцем был привязан к святому для России месту, был директором и хранителем Пушкинского заповедника. 
Он спроектировал и организовал десятки выставок и экспозиций, стал основателем многих музейных традиций, превратил этот уголок нашей Родины в прекрасное сказочное «Лукоморье».
Гейченко был и великолепным вдохновенным беллетристом, черпающим творческие силы в самой природе пушкинских мест. Его книги заставляют вновь и вновь влюбляться в Пушкиногорье, раскрывая великий пример пушкинской любви.
Гейченко – автор многочисленных путеводителей по Пушкинскому заповеднику, начиная с 1945 года, книги новелл «У Лукоморья», сборников «Приют, сияньем муз одетый», «Пушкиногорье» и ряда других книг. 
По-прежнему они пленяют чистотой, честностью мысли и взгляда на нашу жизнь – историю, культуру, прошлое и будущее.
Из книги «Пушкиногорье»:
«Есть такие вечные понятия, как долг и память. Это категории нравственные, духовные, впрямую связанные между собой, и на их взаимосвязи основано высшее самосознание человека, его гражданская гордость и преданность родной земле». 
Эти слова Семёна Степановича о великой роли поэзии Александра Сергеевича Пушкина – «животворящей святыне» памяти и душе народа – наилучшим образом характеризуют отношение Гейченко к Поэту и делу, которому он посвятил свою жизнь.

***

Семён Степанович Гейченко прожил долгую жизнь – 90 лет. Его не стало 2 августа 1993-го. Он нашёл последнее пристанище на старом кладбище древнего городища Воронич, упомянутого ещё Пушкиным в драме «Борис Годунов», у храма Георгия Победоносца – рядом с супругой Любовь Джалаловной. 
Приняв во время тяжёлой болезни крещение, многие годы бывшая опорой Гейченко во всех его делах и ухаживающая за ним, когда болел, она скончалась в 1991-м.

***

Гейченко, как назвал его Валентин Курбатов, – Домовой Пушкиногорья, возрождённого его высоким духом, великим, многолетним, вдохновенным, творческим трудом. 
Незримый Хранитель Пушкиногорья, он приглашает сюда новых и новых паломников, как называл Семён Степанович гостей великого края: 
«Всё это видел Пушкин. Посмотрите и вы. Станете лучше».

Фото с сайта Пушкинского заповедника в Михайловском и из открытых источников.