Соляной бунт: как злые бояре погорели на коррупции и «акцизных экспериментах»

На Руси XVII века за «непопулярные меры макроэкономической стабилизации» их авторам нередко приходилось расставаться не только с должностями…

375 лет назад, 11 июня 1648 года, в Москве начались массовые народные выступления, получившие название «Соляного бунта». Ирония судьбы, но к этому моменту «соляной вопрос» сам по себе был уже не актуален – злосчастный налог на соль, введенный правительством еще в 1646 году, в декабре 1647 года был уже отменен. 
Но, подобно тому, как вынутая из раны бойца пуля отнюдь не означает мгновенного выздоровления, «солевые новации» власти нанесли столь серьезный удар по экономике и интересам самых широких слоев общества, что продолжали губительное воздействие на политическую стабильность даже после своей формальной отмены.
Действительно, соль в те времена (кроме, разве что, намного менее доступной и более дорогой технологии копчения) являлась едва ли не единственным способом консервации множества продуктов. Между тем, после введения на нее «косвенного» (как сказали бы сейчас – «акцизного») налога стоимость этого сырья резко увеличилась – в разы. В среднем – в 2,5 раза, но в исторических источниках встречаются и совершенно чудовищные цифры разницы в цене до и после появления «спецналога» – 5 копеек и 2 рубля за пуд.
Судя по всему, боярин Морозов, воспитатель царя Алексея Михайловича и супруг сестры царицы, являвшийся тогда фактическим «премьером», решил перенести на российскую почву не только часть европейских культурных обычаев (вроде тамошней одежды, к которой царский «свояк» был неравнодушен), но и «передовые экономические достижения». Среди которых как раз и значились «непрямые» налоги, избежать уплаты которых было сложно даже самым ушлым «уклонистам», особенно, если эти налоги касались товаров, без которых невозможно было обойтись ни боярину, ни последнему бедняку.
В ожидании крупных поступлений в казну Борис Иванович даже отменил было часть налогов «прямых» – собираемых с незнатных горожан и стрельцов. Но задумка не сработала – «рынок порешал» совсем не так, как ожидал «великий комбинатор». Платежеспособный спрос небогатого населения был не беспредельным, и покупка соли резко упала. Это, в свою очередь, привело к тому, что многие купцы вообще перестали привозить ставший «неходовым» товар в Россию, что провоцировало все витки прыжков цен на соль.

***

Опомнившийся горе-экономист попытался «сдать назад», отменив свою неразумную новацию. Но ведь денег-то в казне от этого не прибавилось! И Морозов не нашел ничего лучшего, как «включить режим жесткой бюджетной экономии», доходящий до опасного абсурда. Когда, например, жалованье практически всем государевым людям, за исключением послов и офицеров «полков иноземного строя», обычно иностранцев, было сокращено вдвое, да к тому же еще и задерживалось целыми месяцами 
Параллельно с этим запускались совсем уж «драконовские» меры фискального плана. Вроде требования с налогоплательщиков уплаты подушных налогов, отмененных было за два года действия налога соляного, да еще с наименованием этого грабежа задним числом «взиманием недоимки». Как будто простой люд имел какой-то злой умысел по неуплате этих платежей в казну. Тем более последняя сама же официально от этого отказалась.
Даже и такой откровенный «беспредел», наверное, сам по себе мог и не стать причиной последующего мощного народного восстания – после окончания Смутного времени люди на Руси были относительно терпеливыми. 
Но тут уже явно стал играть роль «личностный фактор». Имеются в виду инициаторы пресловутых «экономических реформ». Мало того, что они не были честными служаками, так еще и обычное для тех времен «кормление с должности» превратили в настоящий аттракцион запредельной коррупции.
Так, даже немногочисленные европейские гости в Москве в те годы отмечали в своих мемуарах о совершенно возмутительных моментах в деятельности тогдашних государевых слуг. Например, обязанность для всех торговцев и ремесленников приобретать за целый рубль серебром (пятая часть годового жалованья стрельца) измерительный эталон – металлический аршин с двуглавым государственным орлом. 
Помимо официального «урезания» окладов вдвое, «топ-чиновники» практиковали еще и дополнительное уполовинивание в свою пользу выплачиваемых служивым денег. Причем, цинично требовали расписок в получении всей положенной суммы!
Ко всему прочему, тогдашний уровень организации законодательства привел к тому, что практически каждое ведомство руководствовалось исключительно собственными положениями-инструкциями – общего «Свода законов» на Руси тогда просто не было. Соответственно, просителей, которые не понимали намека чиновников на необходимость крупной взятки, начинали «мурыжить», отсылая их дела из одного Приказа в другой, пока не «замыливали» дело полностью.

***

Одним словом, благодаря столь «успешной» деятельности ближайшего царского окружения, довольных ею – и в стране в целом, и в ее столице – можно было пересчитать по пальцам. Зато недовольных было ну очень много. И, что самое печальное для реформаторов, с каждым днем эти недовольные все больше и больше были готовы к решительным действиям. 
Начало «Соляного бунта» было относительно мирным – многочисленная толпа горожан 1 июня 1648 года дождалась приезда царя с богомолья в Троице-Сергиевой Лавре и попыталась вручить ему челобитную с жалобами на злоупотребления его ближайшего окружения. И хотя сам Алексей Тишайший вел себя достаточно сдержанно, Морозов сотоварищи отвечали жалобщикам с нескрываемым презрением и агрессией. Так что, в конце концов, шестнадцать человек были арестованы стрельцами. Народ был возмущён, и на следующий день многотысячные толпы ворвались уже на территорию Кремля. «Морозовцы» попытались было устроить москвичам «кровавую баню», но тут возмутились уже стрельцы, которым вот уже годами платили половинное жалованье, и преступный приказ не выполнили. 
Можно заметить, что с самого начала и до конца восстания требования людей максимально радикальными не были – они, как это не раз наблюдалось в ту эпоху, находились в рамках веры «добрый царь – злые бояре». Соответственно, гнев народа был обращен именно на этих самых «злых бояр», с надеждой, что «добрый царь-батюшка» каким-то чудесным образом способен заменить их боярами «добрыми». Увы, понимание того, что реальность существования последних – что-то вроде таковой в отношении «травоядных волков», «милосердных палачей» и прочего оскюморона или сочетания несочетаемого, тогда еще было подавляющему большинству наших предков недоступно… 
Тем не менее, царь тоже понимал, что какой бы он доброй славой в глаза подданных ни обладал, спекулировать ею, особенно в ситуации, когда «силовой ресурс» ему практически не подчиняется, как говорится, чревато. А потому очень скоро началось действо под названием «добрый царь выдает злых бояр на расправу».

***

Первому не повезло судье Земского приказа Плешееву, чья «неустанная забота» о столице, в рамках его служебных обязанностей, особенно «аукивалась» простым москвичам. «Топ-земца» даже не дали быстро казнить профессиональному палачу – возмущенный люд забил осужденного палками.
Следующей жертвой восставших стал думный дьяк и глава Посольского приказа (тогдашнего МИДа) Назар Чистой – москвичи отнюдь не забыли его непосредственного авторства идеи введения ненавистного «соляного налога».
Воеводу и главу Пушкарского приказа (тогдашнего Минобороны) Траханиотова, на которого за присвоение львиной доли их жалованья имели зуб все тогдашние «силовики», не «линчевали», разрешив казнить его государеву заплечных дел мастеру. Но отправил его на казнь лично царь, даже вернув Траханиотова в Москву, когда тот ехал в ссылку на должность провинциального воеводы.
Правда, главному «эффективному менеджеру», боярину Морозову, заслуженной казни избежать удалось – Алексей Михайлович смог уговорить народ отпустить того в монастырь, на покаяние, для последующего принятия монашеского пострига. 
Впрочем, из Кирилло-Белозерской обители Борис Иванович спустя четыре месяца вернулся обратно в Москву и отнюдь не в монашеской рясе. Прежней власти он при дворе уже действительно не имел, пусть и оставался неофициальным «серым кардиналом» у своего прежнего воспитанника-царя. 
Можно заметить, что вышеописанной «тройкой» казненных бояр жертвы Соляного бунта 1648 года не исчерпываются. Летописи пишут о разоренных минимум десятках дворах только самых ненавистных чиновников и аристократов, с нередких устранением и владельцев этих дворов. В Москве даже начались серьезные пожары, жертвами которых стали и непричастные к боярско-чиновничьей камарилье горожане.
Само же восстание было сведено на нет комплексом энергичных мер, оперативно предпринятых царем. Народ был успокоен Указом об отсрочке (всего лишь!) взимания вышеупомянутых «недоимок». Стрельцы получили в качестве «взятки» возвращение прежнего жалованья – плюс «премиальные» в размере полуторогодичного оклада. 
«Лучшие люди» из числа богатых горожан, купцов, немалого числа дворян и даже бояр резко снизили свою «протестную активность» после обещания монарха созвать в ближайшее время Земский собор для решения назревшего и перезревшего вопроса установления в стране мало-мальски четкого общегосударственного законодательства. Вопрос был решен царем в следующем, 1649 году, когда было принято «Соборное уложение», действовавшее в России почти два последующих столетия, до 1832 года. 
Так что уже к началу июля народные протесты в Москве в целом сошли на нет, правда, продолжая эпизодически вспыхивать в других городах. Выявленные москвичи-«зачинщики» были арестованы и казнены. Впрочем, серьезных репрессий для широких масс горожан царь применять не решился. 
Но, как бы там ни было, зажравшаяся аристократия получила в ходе Соляного бунта серьезный урок на тему того, что несмотря даже на самый большой царский фавор, за непопулярные меры можно поплатиться не только должностью – но и головой…

Художник: Э. Лисснер.