Как русские войска отстояли Киев от разбойников и предателей

23-24 августа 1658 года сторонники изменившего присяге гетмана Ивана Выговского сделали попытку овладеть Киевом, и были с позором разбиты. А «мать городов русских» с тех пор многие века бессменно находилась под контролем истинных наследников древней Руси…

Смерть Богдана Хмельницкого в 1657 году называется историками самых разных убеждений началом «Руины» – кровопролитной гражданской войны на Украине, закончившейся реальным опустошением Правобережья (население там уменьшилось в 10 раз!), в конечном счете вернувшегося спустя четверть века под польский контроль.
Правда, не все проукраинские историки согласны с тем, что инициатором этого губительного для соотечественников процесса стал гетман Выговский, которого свидомые авторы куда чаще склонны выставлять в качестве борца за незалежность и прочее в том же роде. 
На самом деле, конечно, именовать то, что решил воплотить в жизнь фактический преемник почившего Хмельницкого «независимостью» можно только весьма и весьма условно. Независимой Гетманщина должна была стать лишь от Москвы, вернувшись в состав Речи Посполитой. Пусть (в мечтах Выговского, конечно) и на правах, сравнимых с Великим Княжеством Литовским – то есть полноправного субъекта данной конфедерации наряду с Польским королевством. 
Правда, литовская полноправность с каждым годом все больше оставалась лишь на бумаге, где были изложены условия Люблинской Унии 1568 года. Реально же когда-то действительно без натяжки Великое княжество все больше теряло свои фактические права и территории. 
Собственно говоря, это стало происходить, начиная с первых же дней новой Унии, когда литовцы в «добровольно-принудительном порядке» передали управление над Малороссийскими территориями Варшаве. Что, по сути, спустя десятилетия и спровоцировало там массовые антипольские восстания – вызванные усилением национально-религиозного гнета православного населения этих территорий.
Но, понятно, доморощенные украинские западники, что в 17-м, что в 21-м веках всегда были склонны к самообману – в духе «а вот у меня все получится по другому!» В 2014 году, например, националистические элиты Киева надеялись, что в случае начала открытого противостояния с российской армией им поможет вся мощь НАТО – в виде «закрытого (американской авиацией) неба» над Украиной. А если повезёт, то и откровенной интервенцией. И это, несмотря на откроенное «кидалово» с ратификацией Лондоном и Вашингтоном «Будапештского меморандума» и на многократные отказы предоставить Киеву хотя бы отдаленную перспективу реального членства в НАТО.

***

Подобным образом мыслил (если, конечно, это можно назвать именно логическим мышлением, а не опасной «маниловщиной») и гетман Выговский. Польские магнаты и паны все больше «окручивают вокруг пальца» своих коллег из Литвы? Ничего страшного – у нас все будет по-другому! 
Мы ж такие хорошие, сильные, непобедимые, так что «Великому Княжеству Русскому» (да-да, сей якобы украинский патриот насчет Украины в официальных документах Гадячских соглашений с Варшавой даже не заикался) непременно будет гарантирована – ну, «почти незалежность». С безраздельной властью казацкой старшины над местными «гречкосеями», доминированием Православной церкви с насильственным выдворением всех униатов и многими другими «плюшками».
Увы, для «свидомых иуд» XVII века, молниеносно отрекшихся от данной на Переяславской Раде присяги московскому царю «на вечные времена», поляки не собирались выполнять эти запредельные для их «гонора» условия. Хотя (как, впрочем, и сейчас) прямо и откровенно об этом не говорили, предпочитая «манить ослика морковкой» по принципу «как только – так и сразу». Ну или в духе «мема» от нынешнего «гауляйтера» Днепропетровска, переименованного в Днепр, Филатова в адрес восставшего народа Донбасса в 2014 году – «обещайте этим тварям все – вешать будем потом!»
Так что представитель польского короля Беневский обещал Выговскому очень немало – лишь бы тот поскорее предал верность опасной для Речи Посполитой Москвы. Другое дело, что гоноровая польско-литовская шляхта дипломатической гибкостью пана Беневского не обладала. А потому ее сейм ратифицировал заключенные в сентябре 1658 года Гадячские соглашения в настолько куцом варианте, что очень скоро гетмана-предателя свергли возмущенные таким «финтом» его же собственные сторонники. Даже булаву иуде-неудачнику пришлось отправлять разъяренной старшине «курьером», чтобы не рисковать собственной драгоценной жизнью в стане прежних «заклятых друзей»
Но в августе 1658-го до Гадячского договора, а тем более до его эрзац-рафитикации, было еще нескоро. А гетман-западник еще только-только как совершил свой демарш, объявив о разрыве с Москвой перед казацкой Радой в Чигирине, заодно и обманув своих сторонников выдачей желаемого за действительное – обнадежив их тем, что Варшава якобы уже согласилась на предоставление казакам всех запрошенных «прав и вольностей».
Впрочем, несмотря на эту откровенную ложь, единодушной поддержки гетман-изменник все равно не получил – среди казаков, особенно Левобережья – и до Чигиринской Рады, и после нее – сохранялась изрядная оппозиция антироссийскому курсу «ревизии» исторических решений Переяславской Рады. 
Лишь за несколько недель до Чигирина Выговскому удалось разгромить повстанцев под командованием популярного в народе соратника Богдана Хмельницкого – полтавского полковника Мартина Пушкаря. Даже свидомые источники, скрипя зубами, вынуждены признавать немалое число казней сторонников данной в Переяславе присяги – вплоть до верных ей казачьих сотников и даже полковников.
При этом, еще больше обладателей казачьих сабель, формально подчиняясь гетману-предателю, реально отнюдь не жаждали обнажать эти сабли против единоверных православных подданных московского царя. И если не дезертировали из гетманских войск, то нередко просто саботировали отдаваемые им приказы.

***

Очень зримо это проявилось и во время описываемого похода сторонников Выговского на Киев. 
Вообще, значимость этого города для казаков, что поддерживавших Москву, что обратно переметнувшихся на сторону Варшавы, была не слишком большой. Это для элиты настоящего государства, считавшего Россию «Третьим Римом», Киев был древней столицей их державы – «матерью городов русских».
А для казаков он был, по сути, всего лишь обычным, хоть и достаточно крупным (по тогдашним меркам, конечно), городом. Недаром в качестве столицы Гетманщины Киев ни у «москвофилов», ни у «полонофилов» никогда не фигурировал – в ее качестве поочередно перебывали Чигирин, Гадяч, Батурин, Глухов – но никак не город, который, все ж таки был резиденцией православного митрополита и местом расположения Киево-Могилянской академии, «кузницы кадров» для детей казацкой старшины.
Судя по всему, казаки просто не очень уютно чувствовали себя в месте, где незримо витала тень настоящей (пусть и оставшейся в веках) мощной государственности Киевской Руси, а не «государственности» казацкой. По сути – обычной бандитской вольницы, выбиравшей себе атаманов и жившей преимущественно за счет грабежа соседей, а то и соотечественников.
Да и киевляне, издавна обладавшие «магдебургским правом», подтвержденным и московским царем, тоже, видимо, не питали особенного пиетета к разбойной ватаге, какими бы «лыцарями» они сами себя не позиционировали. Что городские ремесленники и купцы, что тогдашняя элита – чиновники, духовные лица и аристократы.
Пожалуй, эта причина тоже является одной из важнейших в ряду тех, что позволили Киеву находиться под контролем Москвы с момента введения в город русского гарнизона в 1654 году, вскоре после заключения Переяславских соглашений.
В самом деле, если бы мещане так уж сильно захотели бы «свергнуть власть ненавистых москальских оккупантов в пользу истинно-украинских казаков», то никакие репрессии не смогли бы помочь удержать Киев. Особенно в условиях вражеского штурма, как это и произошло в августе 1658 года. 
В подобных обстоятельствах желающим «поменять подданство» горожанам ведь даже не обязательно широкомасштабное восстание поднимать – достаточно в стан осаждающих послать стрелу с посланием о слабых местах в обороне или провести «группу захвата» тайной тропой или подземным ходом в тыл обороняющимся. 
Между тем, ничего подобного в Киеве в описанное время не произошло! Более того, воинство Выговского не поддержали не только горожане, но даже и казаки Киевского полка, до сего момента формально подчинявшиеся номинальному гетману Малороссии. 
Правда, их главный командир, полковник Яненко-Хмельницкий, поддержавший в Чигирине изменнические намерения гетмана, попытался было «открыть городские ворота изнутри», проникнув в город с подельниками под личиной «верных слуг царя». Но не сложилось – его сослуживцы-киевляне, «наказные полковники» (нечто среднее между «заместителем командира» и «исполняющим обязанности» в случае отсутствия последнего) предупредили царских воевод Шереметьева и Барятинского о готовящейся измене. 

***

Так что пришлось дальнему родичу усопшего гетмана штурмовать Киев «в лоб» – другой штурмовой колонной командовал брат уже самого Выговского. У нападавших было около 20 тысяч войска, правда, немалая часть из них представляла собой крымскую орду. К слову сказать, последнее тоже было немаловажным фактором, способствовавшим тому, что жители Киева не слишком жаждали победы незваным «избавителям от московской тирании». Казаки и сами по себе были еще теми освободителями – после успешного штурма не постеснявшимися бы «компенсировать затраченные усилия» за счет кошельков и прочего имущества «освобожденных» граждан, пусть даже и соотечественников. 
Но они-то хоть считали себя православными, так что грабежи (пусть и не сразу) могли бы прекратить люди митрополита, под угрозой отлучения. А вот крымчаки изначально шли помогать «главному патриоту Украины» в расчете на богатую добычу, и не только в виде материальных ценностей, но и тысяч украинцев, угоняемых в Крым для последующей продажи в Турцию. 
Чем эти горе-союзнички с успехом и занимались, накануне попытки штурма Киева, например, разорив Полтаву и целый ряд городков помельче, угнав оставшихся в живых жителей в рабство. Так что «с такими освободителями», как говорится, и врагов не надо – киевляне понимали это очень четко. 
А еще формально многочисленная крымская орда представляла собой в подавляющем большинстве лишь «легкую конницу», вооруженную луками, саблями и одетую в простеганные халаты – «огнестрел» и кольчуги имела только татарская знать. И правда, зачем что-то более дорогое и эффективное, если эта бандитская шайка в первую очередь была «заточена» под «людоловство»?
Но под Киевом против этого хищнического сброда командующими гарнизоном воеводами была выставлена рейтарская конница. Те самые «полки нового строя», которые стали появляться на Руси в Смутное время в войсках Скопина-Шуйского и все шире – в ходе военных реформ первых Романовых. 
Одетые в броню профессиональные воины, вооруженные дальнобойными пистолетами (их так и называли – «рейтпистоли») и обученные сложной, но крайне эффективной тактике «караколирования» – когда шеренга всадников на полном скаку подходила к вражеским порядкам, разряжая в них свои пистолеты, после этого отходя и давая место для залпа следующим шеренгам.
Против такой тактики сложно было устоять не то, что татарским пастухам, на время набега переквалифицировавшимся в «людоловы», но и многим казакам. Особенно с учетом того, что единства среди них не было. 
С одной стороны, приходилось стрелять в бывших союзников, с которыми при Хмельницком они стояли плечом к плечу против поляков. С другой – для большинства рядовых казаков «хотелки» их старшины (избранной этими же казаками) обзавестись «шляхетскими привилегиями» вызывали лишь раздражение. 
Да и ясного понимания, для чего казакам сдался этот Киев, не было тоже. Город ведь еще до появления там русского гарнизона был несколько лет, как занят войском Хмельницкого – и что с того? Никаких изменений, кроме появления там Киевского казацкого полка, не произошло. Тем более сейчас многие бойцы этого самого Киевского полка дрались на стороне защитников города. 
А геополитические планы Выговского, который хотел «улучшить свои договорные позиции» перед заключением гадячских соглашений захватом «матери городов русских», – так они для большинства подчиненных гетьмана были просто неведомы! Он же еще в Чигирине объявил всем, что «дело в шляпе» – поляки пообещали казакам полное прощение и самостоятельное Великое княжество Русское в придачу. А столица княжества находилась отнюдь не в Киеве…

***

В общем, несмотря на формальное трехкратное превосходство в силах, 20 тысяч бойцов против 6 с лишним в русском гарнизоне, гетманское войско в панике отступило, потеряв 12 пушек и немало утонувших в реке Почайне бежавших казаков, не считая убитых в бою. 
Стоит также заметить, что решающая часть битвы шла не на городских укреплениях, где потери атакующих, согласно тактическим нормам, обычно превышают таковые обороняющихся втрое, – бой шел уже за городскими стенами, в поле, с равными условиями для обеих сторон. И всё же меньшее числом, но лучше организованное русское войско победило.
Спустя неполный месяц, рейтары Барятинского совершили рейд к Василькову, где опять одержали над превосходящими силами «наказного» гетмана Павла Выговского, брата гетмана «главного», еще более убедительную победу. При этом кроме тысячи погибших казаки-изменники потеряли немало пленных, включая двух полковников. В том числе, и двоюродного брата Выговского –Василия.
Описанная битва за Киев имела не только тактическое, но и важное стратегическое значение. Ладно там татарские «людоловы» и разбойники, предающие тех, кому присягнули раз за разом, однако при этом мнящие себя «благородными лыцарями»! Но ведь до самого конца русско-польской войны даже регулярная и куда более хорошо вооруженная и организованная армия так и не рискнула ни разу пойти на приступ древней столицы Руси! 
Так и оставался Киев в русской державе вплоть до 1917 года, когда после краха империи власть в Малороссии захватили идейные наследники фигурантов «великой казацкой державы», доведшей ее в XVII веке до жалкого состояния «Руины». Преступный шаг к развитию которой был сделан 365 лет назад гетманом Выговским… 

Художник: А. Орленов.