«Честный человек и преданный русским интересам»

200 лет со дня рождения православного писателя и мыслителя, поборника единства славян Ивана Сергеевича Аксакова.

Среди дубравы блестит крестами
Храм пятиглавый с колоколами.
Их звон призывный через могилы
Гудит так дивно и так уныло.
К себе он тянет неодолимо,
Зовет и манит он в край родимый, –
В край благодатный, забытый мною, –
И, непонятной томим тоскою
Молюсь – и каюсь я, и плачу снова,
И отрекаюсь я от дела злого.

Иван Аксаков

На гербе дворянского рода Аксаковых изображены два рыцаря с копьями и сердце, пронзённое копьём – залог верности, чести и любви. Трое представителей этого древнего рода составили славу русской культуры и общественной мысли. Первым из них был прекрасный русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков, известный нам как автор удивительной сказки «Аленький цветочек» и многими другими литературными трудами, среди которых наиболее известно автобиографическое сочинение «Детские годы Багрова-внука», действие которого происходит в заволжских степях, между Самарой, Уфой и Оренбургом, где в селе Аксакове Бугурусланского уезда Оренбургской губернии была его усадьба. Сама фамилия Аксаковых говорит о том, что в их роду были татарские предки, но сами представители этого рода считали, что их родоначальником был некий варяг Шимон, который при князе Ярославе Мудром прибыл на Русь и принял православие. По легенде он был основателем Киево-Печерского монастыря, жертвователем средств, отчего и похоронен был первым там в Свято-Успенском соборе. Исповедуя эту легенду, все Аксаковы подчёркивали свою глубокую преданность русскому православию, и это несмотря на то, что совсем не чуждались родниться с иноверцами. Так матерью жены Сергея Тимофеевича Ольги Семёновны, в девичестве Заплатиной (т.е. бабушкой Ивана Аксакова и его брата Константина), была турчанка, некогда ставшая женой русского генерала Заплатина. Сами Аксаковы, жившие в степных землях, населённых татарами и башкирами, и привыкшие каждодневно общаться с мусульманами, вовсе лишены были всякого чувства превосходства перед иноверцами, прекрасно осознавая многонациональность русского государства. Тем не менее, поразительно чувство общеславянского в них, ощущение причастности России ко всеславянской общности, что и выразилось в их творчестве и общественной позиции.

Константин Сергеевич Аксаков был старшим сынов в семье, Иван Сергеевич третьим, было ещё два брата у них и сестра. Разница со старшим братом в возрасте у него составляла 6 лет, они не чувствовали никаких расхождений в своих взглядах, во всём являясь продолжателями идейного дела своего отца. Через три года после рождения Ивана семья переехала в Москву, надо было давать образование детям. Кстати, именно в Москве и в подмосковном их имении Абрамцево сам глава семейства Сергей Тимофеевич и занялся интенсивно литературным творчеством и на склоне лет уже прославился как русский писатель с устойчивыми русофильскими взглядами. Семейство было образованным, а взгляды главы семейства привлекали в его дом русских образованных людей подобного направления мыслей. Бывали в доме Аксаковых и романист Загоскин, прославившийся патриотическими романами «Русские в 1612 году» и «Русские в 1812 году», и актёр Михаил Щепкин, гремевший на сцене Малого театра, и даже сам Николай Гоголь, мучившийся в то время поисками Бога, думавший уехать на Святую Землю... Бывали известные историки Николай Надеждин и Тимофей Грановский. Заходил молодой Иван Тургенев, который, побывав в аксаковском Абрамцеве, задумал роман «Дворянское гнездо», взяв прототипом главной героини романа сестру Ивана Аксакова Веру с её глубоко религиозными, нравственно-чистыми христианскими взглядами.
Неслучайно слава «русского парнаса» закрепилась тогда за абрамцевским имением Аксаковых. Так созревало общественное движение славянофилов, сразу подпавшее под острую критику т. н. «западников», группировавшихся вокруг «неистового Виссариона» – Белинского. Но западники в основном гнездились в Петербурге, а древняя столица России вдруг словно вспомнила о своих русских, православных корнях, в ней вызревало новое общественное движение, противостоящее западничеству. Такова была среда, в которой складывались взгляды братьев Аксаковых и первым на стезю общественного служения вступил Константин Аксаков, учившийся на словесном отделении Московского университета, а Ивана отец отослал учиться в Петербург, в Училище правоведения. Видимо, Сергей Тимофеевич опасался, что дети его станут, так сказать, «свободными художниками», а это не даст им надёжных средств к существованию, да и излишне вольные взгляды тогдашней университетской интеллигенции привлекали слишком пристальное внимание жандармов. А вот Училище правоведения в Петербурге – оплот бюрократического государства императора Николая Павловича, пусть уж «свободными науками» занимается старший сын Константин, а вот младшенькому судьба была определена – надёжная карьера чиновника.

И таковым чиновником, дослужившимся до звания надворного советника (подполковника по Табели о рангах) привелось стать Ивану Сергеевичу. Однако с детства, ещё из общения с деятелями московского аксаковского кружка, ему запомнилась личность издателя журнала Михаила Погодина, и журнальная деятельность всю жизнь будет привлекать Ивана Сергеевича. Хотя он и сам стремился писать, сочинял стихи и прозу, но... в определённый момент почувствовал, что Тургеневым и Гоголем ему не стать, его литературный талант был более талантом не художника, а публициста, пишущего на грани религиозно-нравственных и политических тем, причём часто он более отдавался вопросам политики, а это было опасно во время поздней николаевской диктатуры... Тем более не позволительно было заниматься этим чиновнику, строго подотчётному начальству. И вот это противоречие между служением закону на поприще бюрократии и желанием этот закон критиковать и «развивать идеи» – вот это явилось главной проблемой для молодого славянофила Ивана Аксакова. Нам всё ещё часто представляется сейчас, что славянофилы как люди, противостоящие «либеральному западничеству», были людьми кондовыми, повальными ретроградами, которые вместо калошей носили «мокроступы» и не брили бород. Славили «царя-батюшку» и воспевали благообразный русский «народ-богоносец» в спасительных тенетах крепостного права. Мы эти ложные представления усвоили ещё со времён изучения в советских школах истории нашего Отечества, круто замешанной на «единственно правильной», а по сути западнической «марксистко-ленинской» догматике, в которой Белинский был главным пророком и апостолом либеральной веры. Однако николаевское крепостническое государство с одинаковой яростью давило как питерских западников, так и московских славянофилов, а почему? Да потому, что и те и другие одинаково видели всю пагубность существования в России крепостного права, одинаково высмеивали косную бюрократическую систему, и неизвестно ещё, кто с большим накалом боролся за идеалы «вольности народной». И либералы-западники, и правоверные славянофилы подчас оказывались в одних и тех же камерах следственных тюрем...

Довелось всё это пережить и Ивану Аксакову, несмотря на самые лестные характеристики о его чиновничьей деятельности. Он подвизался по судебной части, работал в Московской судебной палате, мог работать по 16 часов (!) в сутки, как свидетельствуют очевидцы, и лишь в свободное время... писал стихи! И стихи эти были часто остросатирические, что, разумеется, не нравилось начальству. Его терпели как незаменимого трудягу, но в конце концов услали в Астрахань со специальной комиссией князя Гагарина, так как до центральных учреждений стали доходить слухи о чудовищных злоупотреблениях в этом промышленном и торговом городе на Волге. Работа в Астрахани дала Ивану Аксакову прекрасную возможность познакомиться со специфической средой сообщества бродяг, стекавшихся туда со всей России. Огромное количество беглых, «безпашпортных» крестьян направлялось туда, ибо там на соляных и рыбных промыслах документов не спрашивали, а местные воротилы брали дешёвую рабсилу и чудовищно наживались на труде бесправных людей. В свою очередь эти толпы бродяг образовывали целые кочующие сообщества, «вольницы», где не действовали никакие законы, где царили самые разнузданные нравы. Интересно, что ведь и дед Владимира Ильича Ульянова-Ленина, беглый крестьянин Нижегородской губернии Николай Ульянинов был таким же бродягой в тамошних краях, но женился на богатой калмычке, приобрёл сапожную мастерскую, развернул дело, благодаря чему его сын Илья смог выучиться и выйти в образованное сословие, дослужиться до больших чинов.

Подобные судьбы очень занимали живо сочувствующего несчастным людям московского чиновника-интеллигента, и он разразился огромной поэмой «Бродяга», о судьбе одного такого странника, беглого крепостного, которую так и не смог закончить, публиковал отрывки из неё. Но этих публикаций было достаточно, чтобы через некоторое время он очутился в следственной камере Петропавловской крепости, в секретной политической тюрьме. Допрашивал его лично шеф жандармов генерал Орлов, задав ему ряд вопросов, а вопросы эти подготовил сам государь Николай Павлович! Это был 1849 год, в Европе бушевали революции, русские войска пришли на помощь Австрийской монархии и сражались с венгерскими повстанцами. Только что в самой России отгремел процесс петрашевцев, которых приговорили к смертной казни, в последний момент заменённой пожизненной каторгой. Расправившись с либералами-западниками, взялись за славянофилов. Ивана Аксакова спасло то, что он честно и без утайки ответил на все вопросы царя, твёрдо заявив свою позицию искреннего русского человека, православного, признающего монархию в России, но убеждённого в необходимости отмены крепостного права. В тайне это признавал уже и сам император, такая реформа готовилась, только опасались стихийного бунта, потому и медлили. Честные ответы Аксакова понравились государю, он понял, что перед ним русский, верующий в Бога человек, а вовсе не изменник «царю и отечеству». Прочитав ответы Аксакова, царь приказал Орлову: «Вразуми и отпусти». «Вразумлённый» Иван Сергеевич уже через несколько дней вышел из секретной тюрьмы, где иные пропадали навсегда.

Однако о чиновничьей карьере пришлось забыть, чему, откровенно говоря, наш славянофил был даже рад. Тут он смог обратиться к своему любимому издательскому делу. Пытался выпускать литературные журналы, находил и средства для этого, но через два-три номера цензура издание закрывала, так как Иван Аксаков своей общественной позиции не изменил, сам в своих изданиях писал резкие статьи – не против царя, о, нет! – против наглой бюрократии, против надругательств чиновников над простым людом. В конечном итоге на него было наложено официальное запрещение издавать и редактировать любые издания. Чтобы дальше случилось с ним, нетрудно предположить, но разразилась Крымская война, и Иван Сергеевич записался добровольцем в ополчение, в Серпуховскую дружину, это был уже 1854 год. Дружина дошла до Бессарабии, ещё немного – и оказался бы Иван Аксаков на Дунайском театре военных действий под пулями «цивилизованных европейцев» и их турецких наёмников, но война закончилась. Россия потеряла Черноморский флот, но сохранила Севастополь. Наступали новые времена, в Петербурге скончался государь Николай Павлович, успев сказать наследнику Александру, что «оставляет ему команду не в полном порядке». Запахло свободой, крепостное право отменялось, в России, так сказать, начала разворачиваться своего рода «революция сверху», многие прогрессивные деятели что в России, что и в Европе из числа эмигрантов почуяли «запах свободы». Сам Герцен – фактический духовный вождь всей русской революционной эмиграции говаривал в те времена, что в России теперь никто не делает больше для «дела свободы», чем сам новый император Александр Николаевич. На этой почве наступило даже некое согласие между славянофилами и западниками, сам Иван Аксаков ездил в Лондон, встречался с Герценом, слал ему свои материалы в его «Полярную звезду» и брал материалы у него для своей газеты «День», которую издавал до 1860 года. Кстати говоря, газета «День» Аксакова стала лидером тогдашнего рейтинга газетных изданий в России, и все четыре года, пока она издавалась, была, если так можно сказать, право-прогрессивным изданием. То есть разделяя мнение на необходимость реформ в России, а о реформах тогда говорили все, и нелицеприятно отзываясь о закоснелом чиновничестве, за что подвергалась временным запретам, но после начинала выходить снова, она твёрдо стояла на почвеннических русских позициях, но не выступала против монархии, а, наоборот, стремилась поддержать великороссийскую идею. Тогда и сформировались основные взгляды Ивана Аксакова – за сильную Россию, но не чуждающуюся социального прогресса. Недолго продолжалось такое противоречивое сотрудничество «правового» Аксакова и «левого» Герцена, 1861 год развёл их, когда на пике реформ, падения крепостного права, западники либералы стакнулись с врагами российской государственности, провозгласили: «Россия, к топору!» То есть провоцировали хаос и беспорядок в государстве. Всё это было глубоко чуждо коренному патриотическому сознанию Аксакова и всех славянофилов, и Иван Сергеевич почёл за благо остановить издание своей, уж слишком ставшей одиозной газеты и уйти от идейной борьбы до разъяснения политической ситуации в стране.

Он решил жениться! И то сказать – давно было пора. Ему уже было под сорок. К тому времени произошли тяжёлые события в его личной жизни. Умер его горячо любимый отец, известнейший писатель Сергей Аксаков. Не выдержав этой утраты, заболел тяжёлой формой туберкулёза и его брат Константин Сергеевич Аксаков, идейный лидер славянофильского движения, более правый по взглядам, чем его младший брат. Надо было делить наследство с родственниками, надо было устраивать своё гнездо! Избранницей Ивана Сергеевича стала дочь поэта и дипломата Тютчева Анна Фёдоровна Тютчева, кстати, дама, близкая к императорскому двору, фрейлина императрицы. С такими связями сложно уже было «потрясать основы» в идеологической борьбе, и Иван Сергеевич на некоторое время уходит от политики и журнальной деятельности. Он обустраивает своё имение, путешествует с женой по Европе и всё больше в своей деятельности и в идейном направлении своих мыслей устремляется от проблем внутрироссийских, в которых сам чёрт ногу сломит, к вопросам славянской общности. На фоне нарастания борьбы южных славян за своё освобождение от ига османов в Москве учреждается Славянский комитет – общественная организация, но которая пользуется и большой государственной поддержкой. Комитет этот сосредотачивает в своих руках все нити материальной и идейной поддержки борьбы южных славян – сербов, болгар, македонцев, черногорцев за освобождение от турок. Россия всегда поддерживала эту борьбу, идеи всеславянского союза, направленного не только против султанов, но и против австро-германской экспансии на Балканах всегда были популярны в государственных кругах. Но до поры до времени, то есть до начала Русско-турецкой войны 1877-78 годов, официальная Россия старалась не афишировать своё участие в этой борьбе. Все связи с южными славянами, прежде всего с Болгарией, были доверены этому Славянскому комитету. А во главе этого комитета встал... славянофил Иван Сергеевич Аксаков!

Этот период его жизни стал самым плодотворным для него как для политического деятеля. Он обрёл огромный вес в межгосударственных отношениях, стал даже своего рода самостоятельной фигурой в политике. В Болгарии его знали и признавали как законного лидера освободительного движения – через него шла вся помощь болгарским патриотам. Когда русские войска освободили Болгарию в 1878 году и по результатам договора в Сан-Стефано (возле Стамбула, где остановились русские войска) была учреждена независимая Болгария, то всерьёз в этой стране обсуждался вопрос о выдвижении на престол Болгарии (она учреждалась как конституционная монархия) не кого иного, как Ивана Аксакова! И по некоторым сведениям сам Иван Сергеевич был вовсе не против стать царём Болгарии... Из него бы получился хороший славянский царь, достаточно взглянуть на его портреты того времени: солидная высокая фигура, широкий умный лоб, спокойный мудрый взгляд внимательных глаз, окладистая борода, величественные манеры. Чем не славянский царь не только Болгарии, но и лидер всего всемирного общеславянского союза – «до Ганга», как мечтал его тесть Фёдор Тютчев. Но, разумеется, против этих планов неистово восстала вся европейская камарилья, весь «политикум» либералов коллективного Запада, страшно испугавшихся чрезмерного усиления России. На Берлинском конгрессе почти все плоды нашей победоносной войны на Балканах были спущены под откос. Османская империя уцелела, Болгария сузилась до границ маленькой придунайской страны, а на её престол был посажен немецкий принц. Такое предательство национальных интересов России крайне возмутило Ивана Сергеевича, и на заседании Славянского комитета он разразился гневной речью против монаршей дипломатии императора Александра II, после чего Славянский комитет был распущен, а самого великого славянофила отрешили от всяких дел, вновь возобновили запрещение ему заниматься издательской деятельностью и сослали... нет, не в Сибирь, слава Богу, только в подмосковную деревню под надзор полиции.

Иван Аксаков, прекрасно понимая, откуда ветры дуют, с этого момента становится решительным врагом всех либералов-западников, своей политикой разрушающих Россию. И он оказался прав: «либеральный» монарх Александр Николаевич пал жертвой этих самых западников, был в марте 1881 года разорван бомбой народовольцев, чья организация щедро спонсировалась с Запада, имела в достатке деньги, оружие, подпольные типографии, сеть своих агентов по всей России, связи в правящих кругах государства. Убийство императора, который только что подписал проект созыва народных представителей в некое подобие законосовещательного собрания (вспомним Съезд народных депутатов недоброй памяти Горбачёва, разваливший Союз) и который стал теперь лишним в деле развала Российской империи, и его решили устранить, это кровавое преступление всколыхнуло здоровые силы России, новый император Александр Александрович твёрдо провозгласил в своём манифесте незыблемость империи, провёл решительные карательные действия против агентов Запада и призвал из опалы тех патриотических политиков и общественных деятелей, которые были отстранены от дел при его отце Александре Николаевиче, подпавшем под влияние русофобов.
С этого времени Иван Аксаков был возвращён из ссылки, стал издавать патриотическую газету «Русь», вошёл в круг друзей Победоносцева – ближайшего советника нового царя, идеолога сильной православной монархии. Влияние Ивана Сергеевича вновь стало возрастать, но годы и душевные потрясения взяли своё, он скончался от сердечного приступа в феврале 1886 года... И только после его смерти и грандиозного народного прощания с покойным, когда массы людей шли в скорбном молчании от Москвы до Троице-Сергиевой Лавры, где упокоился великий патриот России, только после сочувственного отзыва императора, выраженного его вдове: «Императрица и я с душевным прискорбием узнали о внезапной смерти вашего мужа, которого уважали как честного человека и преданного русским интересам. Дай Бог вам сил перенести эту тяжелую сердечную потерю». Только после этого был собран и издан сборник стихов покойного писателя-патриота, который всю жизнь посвятил политической публицистике, совсем забывая, что начинал он как прекрасный, но неоценённый вовремя русский поэт, всегда душой преданный России и православному русскому народу. Всегда строго судивший свой талант, выносивший себе по молодости нелицеприятный приговор:

 Поэт, взгляни вокруг! Напрасно голос твой
 Выводит звуки стройных песен:
 Немое множество стоит перед тобой,
 А круг внимающих – так тесен!
 Для них ли носишь ты в душе своей родник
 Прекрасных, чистых вдохновений?
 Для них! Народу чужд искусственный язык
 Твоих бесцветных песнопений,
 На иноземный лад настроенные сны
 С тоскою лживой и бесплодной...
 Не знаешь ты тебя взлелеявшей страны,
 Ты не певец её народный!..

Но не став «певцом» своей страны, Иван Сергеевич Аксаков стал её душой, всегда болевшей за будущее России.

Художник: И. Репин.