Память земли, память неба

Станислав Минаков

В Белгороде проходит VI фестиваль памяти художника С. Косенкова.

11 октября, в день рождения заслуженного художника РФ С.С. Косенкова (1941–1993), в его музее-мастерской – в рамках VI Белгородского открытого фестиваля изобразительных искусств памяти знаменитого белгородца – состоялось открытие выставки графики художника «Память земли», приуроченной к 80-летию победы в Курской битве.

В экспозицию включены работы, ставшие отечественной станковой графической классикой, открывающие авторское восприятие и переживание событий Великой Отечественной войны и послевоенной деревенской жизни: серии «Прохоровское поле», «Детство», «Память», «Житие не одной бабы» и последняя по времени крупная работа графика – большой цикл рисунков «Жизнь прожить. Памяти Алексея Прасолова» к подарочной книге стихотворений А. Прасолова (1930–1972), вышедшей в издательстве «Современник» в 1988 г. и получившей Диплом II степени на Всесоюзном конкурсе «Искусство книги».

Это ведь Косенков в 1970–1980-х «взорвал», возродил русскую цветную линогравюру. Не подкраску, а цветной раскат, идущий через Остроумову-Лебедеву. В такой технике сделаны его знаменитые вышеназванные циклы гравюр и серия «Стога», объехавшие десятки музеев и выставочных залов мира, не раз репродуцированные. Эта трудоемкая техника с многократным прорезанием доски и каждоразовым накатом нового цвета, с совмещенной печатью, отнимала у него колоссальное количество времени и жизненных сил. В пике он доходил до невероятного режима: 17 цветных гравюр к подарочному изданию рассказа Евгения Носова «Красное вино Победы» («Современник») он резал 8 месяцев по 15 часов в сутки!

Небо на цветных гравюрах Косенкова было и остается именно небом, горним простором. Непостижимым образом достигавшийся плавный перелив от светлого к темному волновал всегда всех – и посвященных, и непосвященных. Как он это делал – тайна.

Знаменитая серия «Стога» о женщинах послевоенной деревни и незаконченный огромный цикл «Житие не одной бабы» – мощные аккорды в общей Песни о Матери.

С. Косенков. Из цикла «Стога»

«Житие» он много обсуждал со мной и пришел к решению сделать двенадцать больших листов. На каждом – портрет женщины в полный рост, держащей в руках икону. Предполагалось, что это будут наиболее традиционные русские иконы. Например, Никола, Егорий-Победоносец. Именно поэтому я условно, «между нами», называл этот цикл «деисусным чином», а после – «апостольским чином», что точнее. Апостолами русской истории, русской жизни Косенков считал женщин России.

С. Косенков. Житие не одной бабы

Земля у Косенкова никогда не была просто пейзажем, фоном, но всегда обобщающим, диалектическим началом: Земля – Матерь человеческая, исток человеческий и исход «Полукруг» далей, как правило, в работах Косенкова занимает большую часть листа – все главное для художника, с его стремлением к планетарному видению, происходит здесь. Помним слова Николая Бердяева: «Очень сильна в русском характере религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души. Земля – последняя заступница...» Линия горизонта с вековыми разломами – сквозной косенковский образ. Косенков вырос и жил на этих разломах.

В одном из листов к Прасолову образ Праматери-Земли материализуется в согбенную старуху на пепелище, у которой «ладоней темные морщины, как трещины земной коры». Чувствуете взаимное перетекание образов? И – морщинистые ладони земли, бережно качающие в небесах рушники с довоенными семейными фотокарточками, баюкающие Память.

С. Косенков. Из цикла «Детство»

Косенков очень радовался, когда Третьяковская галерея закупила у него карандашные рисунки – с белгородскими меловыми оврагами, деревами и кустами, хохотал, когда на одном из республиканских выставкомов кто-то сказал: лучшая живопись здесь – это черно-белые рисунки Косенкова.

Мария Косенкова

Открыла новую выставку директор музея дочь художника Мария Косенкова. Куратор выставки научный сотрудник музея вдова мастера Анна Косенкова рассказала о представленных работах, отметив, что особую пронзительность и глубину экспозиции придает автобиографизм ряда графических работ Косенкова, так и не узнавшего своего отца, Степана Егоровича Косенкова, который пропал без вести в самом начале войны.

С. Косенков. Мой дом

Одиноко, хотя и все вместе, стоят на карандашном листе и на картине косенковские дети войны на пеньках, вглядываясь в бесконечную даль времен в ожидании отцов, которые не вернутся уже никогда. Воистину: это стоят русские послевоенные дети-столпники. Косенков не дожил до нынешнего донбасского ада, геноцида, устроенного необандеровцами. Однако сегодня послевоенные графические листы Косенкова воспринимаются с новой болью нынешнего трагического контекста «странной», по слову старца, войны 2014–2016 гг., пока еще, увы, длящейся.

С. Косенков. Памяти отца, Степана Егоровича. 1980 г.

С напутствиями выступили на вернисаже министр культуры области К. Курганский и замдиректора Художественного музея Е. Абрамова. 

Прочел свои стихи член Союза писателей России Максим Бессонов (директор государственной библиотеки А. Лиханова), завершивший выступление стихотворением, уже вполне известным любителям словесности. 

М. Бессонов, С. Минаков, А. Косенкова

так нервный тик смешливой трясогузки
с дворнягой схож, осипшей на цепи.
я говорю и думаю по-русски. 
дай обниму.
спокойной ночи.
спи.

А по прочтении публике своих новых стихов я обратил внимание на тему отцовства и преемственности – в творчестве Косенкова и в целом русской культуре. И прочел фрагмент из своего очерка «Счастливая жизнь мученика Александра» (2005): 

«…На кладбище для земельных работ я принес отцовы туфли, меньшие моих на один размер. Вместился – хоть и стопа отца была поуже моей. Поскольку, копая, ногу я всё время видел перед собой, на лопате, то размышлял об этом чёрном отцовом башмаке. И вспоминал гениальную картину Виктора Попкова “Шинель отца”, где молодой мужчина стоит, чуть отведя в сторону руку, прижимая пальцами великоватый рукав надетой отцовой шинели, скорее всего, скончавшегося от ранений, полученных на войне. Мощен и глубок сам сердечный посыл картины (она-то и живописно сделана потрясающе – колористически, содержательно, композиционно): что вообще мы берём от отцов, можем ли мы вместить их наследие, или даже вместиться в него? Как сыновья соотносятся с отцами – по Сеньке ли шапка, в чём преемственность, и есть ли она? Лопатя землю на отцовой могиле, я вслед за этой картиной вспомнил также иное – и стихотворения Юрия Кузнецова, ушибленного этой темой, и бесчисленные гравюры лежащего неподалёку Косенкова о послевоенной безотцовщине…»

Играет Егор Беломесцев

В завершение вернисажа к усладе публики чудесный концерт дали дивные студенты музыкального колледжа, наглядно и убедительно показавшие, какой должна быть русская молодежь. К слову, эти молодые люди внимательно осмотрели экспозицию и с интересом слушали выступавших, выйдя из «артистической» комнаты.

Звучали баяны – соло и дуэты, сильный женский вокал и потрясающая гитара (пьесу Вилла-Лобоса тончайше исполнил Федор Андрийко, приехавший учиться в Белгород из курской Обояни; на вопрос «А почему не в Курский колледж имени Свиридова?» внятно ответствовал: «Так сложилось исторически»). Крики «браво» вызвали виртуозные баянные вариации композитора Виктора Гридина на тему русской народной песни «Утушка луговая» в исполнении Сергея Малых. Баянист Виктор Тесленко сыграл с Кириллом Антоновым "Босанову" и с готовящейся в Гнесинку Олесей Кравченко "Свадебную". Ребята пришли на концерт, ведомые преподавателем по классу баяна, ансамблей, концертного класса, руководителем оркестра у народников Иваном Игоревичем Куренковым, молодым и симпатичным.

Играет Федор Андрийко

Оживление слушателей вызвало исполнение Егором Беломесцевым инструментальной баянной версии песни «Каким ты был», объявленной как произведение Михаила Исаковского. Поскольку популярное сочинение звучало без слов, публика стала петь. «Но кто же автор музыки?» – спросили из зала, когда баян замолчал. Музыкант задумался, но к общему удовлетворению ответил: «Блантер!»  Отрадно, что молодежь знает имена наших замечательных песенников, однако музыку к знаменитой кинокартине режиссера Пырьева «Кубанские казаки» написал Исаак Дунаевский. А великий мелодист Матвей Блантер на стихи М. Исаковского написал великую русскую песню «Враги сожгли родную хату» и еще четыре десятка песен. Выяснилось, что Егора познакомил с этой мелодией его отец Сергей Николаевич, играющий на гармошке, как и дед.

Поет Олеся Кравченко, аккомпанирует Виктор Тесленко

За чаепитием музыканты рассказали, что среди них – также уроженцы донецкого Мариуполя, Ямало-ненецкого округа. Что примечательно, половина из них – с малороссийскими фамилиями.

М. Бессонов, высказываясь на следующий день в соцсети по поводу разнообразия русского языка на Белгородчине, поделился сообщением о том, как побеседовал на косенковском вернисаже с молодым земляком Е. Беломесцевым: «Выступал баянист, играл виртуозно, такой рыжий мужичок. На вопрос “Откуда вы?” ответил, что из Бирюча. Ага, думаю, не из Бирюча ты!)) Подошёл, познакомился, спросил. “Из Прилеп я!” А это уже понятно мне: соседнее село. Поют, играют, говорят “интересно”. К слову, парень, третьекурсник, собирается вернуться и учить детей в селе Марьевка. Из какого-то другого времени. Удачи ему».

Историк Ключевский прав: в России центр находится на периферии.

Фото Ольги Севериной и автора.