Тюратам. Что в памяти твоей?

С 1960-го года 24 октября считается чёрным днём для отечественной космонавтики. В эту дважды траурную дату на космодроме не запускают ракет.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

Разгар холодной войны определял гонку вооружений. В мае 1959 года специальным совместным постановлением ЦК КПСС и Правительства коллективу ОКБ-586 (КБ «Южное»), которым руководил академик Михаил Кузьмич Янгель, поручили разработать межконтинентальную ракету на высококипящих компонентах топлива. Такой стала Р-16. Необходимость разработки этой ракеты определялась низкими тактико-техническими и эксплуатационными характеристиками первой советской межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, которая была первой в мире, несла термоядерный боевой заряд и могла его доставить практически в любую точку территории вероятного противника, но не полностью устраивала по некоторым характеристикам. Например, она имела ограниченную дальность и была достаточно уязвима перед бомбардировщиками США. Необходимо было не только увеличить возможное расстояние полёта до цели, но и защитить ракеты от нападения.
 Р-16 стала базовой для создания группировки межконтинентальных ракет войск стратегического назначения СССР. Дальность полёта колебалась в пределах от 11000 до 13000 км.

Михаил Кузьмич Янгель

ТРАГИЧЕСКИЙ СТАРТ

Его называли Байконуром для военных. Таким и был Тюратам, на котором проходили пуски спутников и ракет оборонного значения.
Триумфы и трагедии полигона всегда оставались под завесой секретности. За победы давали ордена, а горькие уроки выливались иногда в многолетние поиски новых путей развития науки и техники. 
Одна из памятных дат в истории космонавтики – 24 октября 1960 года. Взрыв на старте межконтинентальной баллистической ракеты унёс много жизней – военных, учёных-конструкторов, обслуживающего персонала. Тогда погиб Главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения маршал Митрофан Иванович Неделин.

Митрофан Иванович Неделин

Полковник в отставке, телеметрист, доктор технических наук Виктор Рубцов – очевидец и непосредственный участник анализа причины взрыва. Он вспоминал: «Знаменитая ракета Р-16 стала детищем огромного числа конструкторов, академиков, военных специалистов.
Я занимался сбором и обработкой телеметрических данных. Входил в комиссию в качестве куратора от НИИ-4 (сейчас это 4-й Центральный научно-исследовательский орденов Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени институт Министерства обороны Российской Федерации). Был тесно связан с конструкторским бюро Михаила Кузьмича Янгеля. 
Когда была объявлена 45-минутная готовность, я покинул стартовую площадку и находился у своих приборов на расстоянии примерно километра от неё. Так положено по инструкции. В окно хорошо видна подсвеченная красавица-ракета. Огромной сигарой она смотрит в небо. Так, переводя взгляд с приборов в окно, я предвкушал старт. 
Было бы преувеличением сказать, что ощущал абсолютную уверенность в успехе. Причин тому было много. 
Тут нужно сделать отступление. 

Шла холодная война. Советскому Союзу нужно было укреплять обороноспособность, в том числе создавая новые виды вооружений и средств доставки. Разработанная конструктором Михаилом Янгелем Р-16 выглядела очень перспективной: она могла долго находиться на старте в заправленном состоянии в отличие от королёвской Р-7, которая, к тому же, была большой и сложной в обслуживании.
Недоработки у Р-16 оставались, однако неисправности было приказано устранять прямо на стартовой площадке – приближалась очередная годовщина Октябрьской революции, и очень хотелось стать первыми в этом виде вооружений. Хрущёв торопил, чтобы отрапортовать в ЦК КПСС. 
Конечно, перед стартом внимание только на показаниях приборов. И вдруг слышу глухой хлопок. Взгляд в окно – вижу: ракета согнулась пополам, верхняя часть уже параллельна земле. За четыре секунды такой эффект (я в километре от стартовой площадки, скорость звука 330 метров в секунду)! 
Начался настоящий ад. Взрывы, грохот неимоверный, огромное пламя. И всё это на фоне абсолютно чёрного неба. 
Я сидел как парализованный. Взрывы следовали один за другим, картина постоянно менялась. Вдруг от общего ада пламени начали отделяться какие-то искорки или звёздочки. Не понимаю, что это такое. Сердце сжимается ещё сильнее. Вдруг страшная догадка: это же горящие люди разбегаются! 
Потом, через несколько дней, видел обожжённые спины, шеи… 
Митрофан Иванович Неделин, председатель государственной комиссии по испытаниям этой ракеты, в тот момент в нарушение всех инструкций находился рядом со стартовой площадкой. Вблизи стартового стола никто не выжил. Чудом спасся главный конструктор изделия Р-16 Янгель. На момент пуска он отлучился от стартовой позиции для перекура».

Потери были невосполнимы. 24 октября 1960 года на полигоне погибли 74 человека, включая главкома РВСН маршала Неделина. Позже от ран и ожогов скончались ещё четверо. Но это официальные цифры. По неофициальным, число жертв превысило 120 человек. 
Данные о катастрофе были засекречены, общественность узнала о ней лишь в конце 1980-х, когда открыли доступ к архивам.

Памятник маршалу М. И. Неделину (Байконур)

ИЗВИЛИСТЫЕ ПУТИ СУДЬБЫ

Виктор Афанасьевич Рубцов принимал участие в Великой Отечественной войне в последние её месяцы. В январе 1946-го получил назначение в Новосибирский военный округ. И сразу написал рапорт: «Прошу дать возможность окончить прерванную войной учёбу в вузе». 
Командование пошло навстречу. Демобилизовали быстро, и уже через три дня Рубцов стал студентом Московского института связи. 
Приехал с хорошими рекомендациями, но без аттестата зрелости. Его у Виктора никогда и не было, потому что попал до войны в вуз прямо из девятого класса. Такой был экстернат: в 1942-м году нужны были специалисты высшей категории, а ребята постарше уже воевали на фронте.

Учился Виктор отлично. Со второго курса стал Сталинским стипендиатом. После окончания вуза оставили в аспирантуре. Но одна встреча вновь вернула его на военную стезю. 
Рядом в общежитии жил полковник, который учился в адъюнктуре Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского. В адъюнктуре были свободные места. Полковник стал уговаривать Виктора снова надеть погоны. Сомнениями аспирант долго не терзался, потому что армейская жизнь была знакома и вполне приемлема. Избранную профессию тоже не придётся менять – востребована в полном объёме. Был ещё один стимул: деньги. Рубцов уже женился, а стипендия в академии была больше, чем в институте. 
Так в ноябре 1952-го года он снова стал военным. По окончании адъюнктуры отличник попал в подмосковный военный городок, где располагался НИИ-4. В то время институтом руководил генерал Андрей Илларионович Соколов. Весь коллектив с энтузиазмом работал на оборону страны: космические спутники, баллистические ракеты. О чем ещё можно было мечтать!
Карьера, казалось, удалась. И тут вдруг аварийный старт Р-16.

ДОГАДКА КАПИТАНА

Как показало расследование обстоятельств катастрофы, на старте замкнулись контакты пуска двигателей второй ступени. Причину искали долго. Ошибка оказалась в схемах наземной части управления ракетой.
Вот ещё подробности той катастрофы: «Представьте: замки, которые отстреливаются при запуске второй ступени, держали крепко, ракета наклонилась, пробило баки первой ступени – и пошло… Процесс понятен, но найти отправную точку долго не удавалось. Весь коллектив причастных к работе над ракетой не спал ночами. Каких версий только не было! А фактического подтверждения не находили. И получилось так, что о причине сбоя в системе управления я догадался на основании своего профессионального опыта – он к тому времени был уже достаточно большой».

Р-16

Этот момент Виктор Афанасьевич считал самым главным в своей жизни. Ему удалось внести заметный личный вклад в ускорение испытаний баллистической межконтинентальной ракеты. Именно он обнаружил дефект в автономных системах управления. 
Ветеран мысленно переносится в 60-й год:
«На комиссии нужно было спорить с ведущими конструкторами страны. А кто я тогда был? Всего-навсего капитан, кандидат наук. Вокруг такие имена, звания! Пришлось прямо на полигоне доказывать свою правоту. 
Тогда на ракету впервые поставили гироплатформу. Она-то и возбуждалась, давая сбои в управлении. На испытательном стенде проверили мою версию. Подняли напряжение до определенного уровня – платформа «запела». Моё предположение полностью подтвердилось. Все расписались, что согласны с моей версией неисправности. И председатель комиссии дал команду на две недели прекратить испытания: “Разбирайтесь!”».
 Разобрались. Зарядили ракету, поставили на старт.
 «Это была вторая машина, которую уже полностью довели. Я по-прежнему входил в комиссию экспертом от НИИ-4. Начальник института генерал Андрей Илларионович Соколов, он же председатель комиссии, выслушав мнения академиков, вдруг обращается ко мне: «А вы что скажете?». Я говорю: «Вход усилителя загрубили. Явление, приводившее к сбою, подавлено». И замялся, произнёс последнюю фразу как-то неуверенно.
До сих пор жалею, что не набрался смелости и не высказал чётко своего мнения на таком представительном совещании. А ведь должен был прямо сказать: ракету можно пускать. Не решился, хотя полностью был убеждён в том, что причина найдена, нужно просто продолжать испытания. 
Тогда технический руководитель Михаил Кузьмич Янгель (за ним было последнее слово) упрекнул меня: “Вы своими сложными эмоциями внесли какую-то неясность. Будем голосовать”. Все подняли руки за то, чтобы ракету пускать. 
И вот радость: она попадает точно в квадрат. Это был большой праздник для всего коллектива. Отмечали широко, насколько хватило фантазии. Мы получили большие премии, но никого не наградили орденами, потому что на первом испытании погибло много людей».

ДЕЛО ТЯНУЛО НА МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНФЛИКТ

Виктор Афанасьевич Рубцов стал первым в НИИ-4 начальником телеметрической лаборатории. Успешно прошли запуски одной, потом второй ракеты. Но не бывает гладких путей, когда речь идёт о новейших видах вооружения, высоких технологиях. 
В 1961-м году Рубцова срочно требуют на Байконур. Оказалось, очередной пуск прошёл с отклонением от заданных параметров на 50 километров, затем – на 75! 
 Улетела наша ракета чуть ли не в соседнее государство. 
 И вот начальник телеметрической лаборатории убеждается в новой проблеме, что называется, на своей шкуре:
«Как только прилетел – назначили испытания. И вдруг ракета завалилась на расстоянии 200 метров от моего измерительного пункта, прямо за оградой. Счастье было, что ветер дул в другую сторону. Мне некуда было бежать, противогаза нет. А там одной горючки 140 тонн, кислота и прочее! У кого были машины – всех как ветром сдуло. 
Немного пришёл в себя – и прошу дать мне все параметры системы управления. Стал разбираться. 
Испытания проводились так: ракета работает по полной программе, только двигательная установка не включается. Все команды проходят. Как будто она летит. То есть сведения на мои приборы поступают самые достоверные. Гироплатформа – очень тонкая конструкция. А в то время пошла новая партия ракет, в том числе новые гироплатформы. Небольшие изменения в технологии – и начались прежние проблемы. Смотрю, в нескольких местах снова видны следы возбуждения. 
Уже не хватило того загрубления, что сделали на Р-16».

Опять на две недели академик, директор Научно-исследовательского института прикладной механики Виктор Иванович Кузнецов распускает своих людей: «Думайте». 
Придумали: изменили параметры усилителя. Поставили новые фильтры. Проблема была решена. Эта ракета уже никогда больше не преподносила сюрпризов.

Виктор Иванович Кузнецов

К военным орденам Красной Звезды и Отечественной войны Виктора Рубцова за все последующие десятилетия добавилась ещё только одна медаль – «За боевые заслуги». Так отмечен его вклад в подготовку к запуску первых военных спутников (ещё до полёта Гагарина). 
За главную ракету в его жизни награды не получил, потому что трагедия Р-16 закрыла этот вопрос навсегда.

ЭПИЛОГ

Ровно через три года после взрыва Р-16 на Тюратаме, 24 октября 1963 года, произошла ещё одна авария с человеческими жертвами. При подготовке к пуску учебной ракеты Р-9А во время заправки был пролит керосин. Его пары заполнили шахту. Прибывший на испытания расчёт обратил внимание, что перегорела одна из лампочек. Когда её стали менять, в электропатроне возникла искра. Вспыхнул пожар. Погибли 8 человек.
С тех пор 24 октября не производят пуски ракет. Это день памяти всех, кто погиб при освоении космоса.