Компьенское перемирие: занавес Первой мировой войны

11 ноября 1918 года в Компьенском лесу близ Парижа представителями Антанты и Германии было подписано перемирие, фактически поставившее точку в продолжавшейся четыре с лишним года и ранее невиданной мировой бойне.

Впечатляют ужасающие итоги Первой мировой войны. В конфликте участвовало 38 стран, 70 млн. мобилизованных, безвозвратные потери насчитывали 9 млн. только среди военных, распались четыре империи – Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская.
Впервые на сцену военных действий выступили авиация, танки, подводные лодки, впервые было применено оружие массового поражения – отравляющие газы. Война, в отличие от большинства прошлых конфликтов, когда гражданское население мало затрагивалось, стала носить тотальный характер, с такой же почти тотальной мобилизацией мужчин подходящего возраста (в Германии, например, из их числа надели военную форму свыше 80%) и тысячекилометровыми сплошными линиями фронтов, проходящими через целые страны.

К 1918 году поражение Германии стало неизбежным. Главной стратегической причиной этого, если разобраться, было невыполнение слишком самоуверенными в своих силах преемниками германского канцлера Бисмарка одного из его главных заветов: «Никогда не воюйте на два фронта, особенно если один из них – с Россией!»
Правда, после подписанного в начале 1918 года Брестского мира Советская Россия вышла из войны с немцами, которые благодаря этому смогли сосредоточить на западном фронте около 80% своих наличных сил и 90% тяжёлого вооружения. К несчастью для «гордых тевтонов» этот шанс оказался запоздалым. 

Конечно, если бы против немецкой армии стояли лишь порядком истощённые к тому времени французские и британские дивизии, вполне возможно, что Первая мировая война завершилась бы по другому – конечно, не триумфальной победой Берлина (об этом уже не мечтали и сами элиты Второго рейха), но, возможно, сносными для Германии условиями мира. 
Однако такой вариант не устраивал уже американцев, которые не могли упустить возможность не просто нажиться на военных поставках враждующим сторонам, но и резко увеличить политическое влияние США в послевоенном мире. 
Воспользовавшись объявлением немцами «неограниченной подводной войны» с целью блокады британской торговли и военных поставок с потоплением перехваченных немецкими подлодками вражеских торговых и пассажирских судов, американский истеблишмент настроил общественное мнение в стране в пользу вмешательства в мировую войну. Которая и была объявлена блоку Центральных держав – противников Антанты 6 апреля 1917 года.
Воевали, правда, американцы посредственно. Например, генерал Першинг умудрялся допускать потери среди бойцов своих и союзных подразделений в несколько раз выше немецких. Но, так или иначе, даже несмотря на применение немецкой армией весной-летом 1918 года в ходе последнего её наступления новых и эффективных приёмов (тактики «огневого вала», «штурмовых групп» и т.п., не потерявших значения и сегодня), переломить ход войны Германия так и не смогла. 
Понесённые ей в этом наступлении потери были сравнимы с потерями Антанты (что само по себе можно считать немалым успехом), но данный успех был лишь тактическим. Ибо восполнить убыль самых боеспособных штурмовых подразделений немцам было уже практически нечем, а французы с англичанами хоть и тоже «сожгли» в этих сражениях почти все свои резервы, но к их услугам были сотни тысяч свежих солдат американской армии. 
К вышеописанным военным неудачам у Германии добавлялся фактор и всё более ухудшающейся экономической ситуации: нехватка продовольствия (хотя до настоящего голода, благодаря поставкам от «гетманской» Украины, было ещё далеко), падение объёмов производства и его качества (подавляющее большинство трудоспособных мужчин было мобилизовано); закономерно падал и моральный дух. 
В середине августа начальник немецкого Генштаба генерал Людендорф доложил кайзеру о том, что армия утратила всякую возможность к наступательным операциям, а в конце сентября – о том, что не гарантирует невозможности прорыва фронта в течение ближайших 24 часов. 

Вильгельм II принял к сведению эту информацию и начал нащупывать почву для начала мирных переговоров с предварительной основой в виде «14 тезисов» американского президента Вудро Вильсона (занимал свой пост с 1913 по 1921 год), где условия, в целом, были мягче, чем ультимативные требования Парижа и Лондона, которым для оправдания своих огромных потерь требовалась сокрушительная победа, а лучше позорная капитуляция Берлина.
К сожалению для немецкой императорской фамилии, даже «добрый полицейский» Вильсон требовал в качестве непременного условия переговоров отречения Вильгельма от трона и установления в Германии республики. Тем более, потери среди американских солдат были относительно незначительными (США, как и всегда, предпочитали воевать больше чужими руками), и задержка боёв на несколько недель, а то и месяцев, в случае временной немецкой неуступчивости, «дядюшку Сэма» сильно не печалила.
Паллиативные меры, вроде дарования кайзером «парламентаризма» (с назначением правительства парламентским большинством), Антанту тоже не устроили, да и значительную часть самих немцев тоже. Особенно, когда в октябре-ноябре посыпались фронты союзников Второго Рейха – Болгарии, Османской империи, Австро-Венгрии. Причём никому из них, кроме болгар, не удалось избежать и сопутствующих революций с ниспровержением действующих властей и последующим распадом прежде больших империй на составные части. 

4 ноября с восстания военных моряков на важной военно-морской базе в Киле революция постучалась и в немецкие двери. 5 ноября, воспользовавшись нарастающей в стане противника неразберихой, войска Антанты начали широкомасштабное наступление и прорвали фронт на нескольких участках.
Для немецкой элиты, теперь не только для уходящих в историю аристократов, но и промышленников, лидеров политических партий, встал вопрос уже не о каком-то выгодном мире, но немедленном прекращении войны с целью недопущения открытой оккупации немецкой территории победителями.
Первая встреча немецкой делегации с представителями союзного командования, возглавляемого маршалом Фердинандом Фошем, с участием британского адмирала Росслина Уиллиса, состоялась 8 ноября 1918 года. На ознакомление с условиями будущего соглашения немцам дали трое суток, на протяжении которых в Берлине сменился глава правительства, фактически потерял власть кайзер (хотя номинально он отрёкся от трона лишь 28 ноября, республика в Германии была провозглашена новым канцлером-социалистом уже 10 ноября), в стране нарастали революционные настроения. 
По своей сути трёхдневные переговоры были больше похожи на ультиматум Антанты с очень прозрачным намёком – не подпишете сейчас, новые условия будут только хуже.

Тем не менее, вопреки нередко встречающимся в статьях термину «капитуляция», ничего похожего на «безоговорочную капитуляцию» Третьего рейха 9 мая 1945 года Компьенское соглашение не представляло. Разве что отчасти напоминало капитуляцию «почётную», когда, например, после долгой и безуспешной осады важной вражеской крепости осаждающие разрешали гарнизону покинуть её с оружием и знамёнами, лишь бы избежать потерь при дальнейшей борьбе за важный стратегический пункт.
Все немецкие части хоть и отводились на германскую территорию с прежде оккупированных земель, но солдаты в лагеря для военнопленных не помещались, как это случилось после победы над Гитлером. 
Вообще, формально речь шла лишь о «временном перемирии», заключённом 11 ноября 1918 года на 36 дней, хотя и с возможностью продления. Союзники по Антанте бессрочно продлили его лишь в феврале 1919 года, когда окончательно поняли, что раздираемая целой серией революционных выступлений и фактической гражданской войной Германия никакой опасности уже не представляет.
Но для обеспечения этой безопасности именно в Компьенском лесу от немцев потребовали выполнения условий для «технической» невозможности продолжения ведения боевых действий: сдачи победителям тысяч орудий, танков, 1,7 тысяч самолётов, всех подводных лодок, 5 тысяч паровозов, 150 тысяч вагонов, массы другой техники и снаряжения. 
Позже аппетиты союзников росли с каждым новой пролонгацией перемирия – так, от немцев потребовали предоставить в распоряжение победителей весь торговый флот. Дескать, продовольствие надо на чём-то возить в изнывающие от перенесённых лишений Англию и Францию. 
Было даже требование вместо «недоданных» паровозов передать победителям 68 тысяч единиц немецкой сельхозтехники, что наверняка отбросило бы сельское хозяйство Германии в «средневековье» с неизбежным массовым голодом. Правда, вскоре французы «сдали назад», видимо, не без подсказки из США, которым избыточный рост влияния Лондона и Парижа был вовсе не на руку.

Так или иначе, но в результате заключения формально «временного» Компьенского перемирия Германия не просто признала своё поражение в войне, но и потеряла любую возможность для возобновления сопротивления. 
Именно поэтому, после разгрома Гитлером летом 1940 года англо-французских войск, капитуляцию Франции по его требованию подписывали в том самом штабном вагоне маршала Фоша, стоявшего в том же самом Компьенском лесу – для большего символизма одержанного реванша за поражение Берлина в Первой мировой войне. Реванша, к которому опьянённые успехом победители из стран Антанты сами подтолкнули немцев, навязав им «похабный мир» в Версале, кабальные условия которого стимулировали рост реваншистских настроений и бурное развитие фашизма, почти до самого начала Второй мировой войны негласно поддерживаемого Западом с целью его использования для войны против СССР.