Россия – Мадагаскар: дорога длиной в 300 лет

В конце 1723 года из Петербурга по направлению к острову Мадагаскар вышли два российских фрегата. Экспедиции предстояло установить отношения между Российской империей и находящейся там «республикой Либерталия». Начинание сорвалось по техническим причинам, но один из самых больших островов в мире ещё не раз становился объектом интереса нашей страны.

По своей величине Мадагаскар является четвёртым островом в мире – после Гренландии, Новой Гвинеи и Калимантана (Борнео). Располагаясь на расстоянии до 370 км от юго-восточного побережья Африки, он имеет длину свыше 1600 км и ширину свыше 60 км.
Достаточно интересен и этнический состав малагасийцев – там только основных национальных групп насчитывается 18. Причём негроидные черты у местных жителей не доминируют, большая их часть является далёкими потомками колонистов из Азии и крупных островов между Азией и Австралией. 
Примечательный факт – несмотря на лакомое для морской торговли Европы с Ост-Индией географическое положение, ни португальцы, ни голландцы, ни англичане с французами так и не смогли не то, что захватить, но даже просто нормально укрепиться на Мадагаскаре. 
Максимум, что у них получалось – построить в некоторых прибрежных населённых пунктах торговую факторию или небольшой форт, который обычно существовал, лишь пока это ему позволяли местные власти и их подданные. 

Неудивительно, что Мадагаскар на протяжении целых четырёх веков после открытия европейцами считался практически «ничейным». А потому, в конце концов, и привлёк к себе внимание пиратов, решивших организовать здесь свою «республику».
Пираты эти, впрочем, были не обычные разбойники без жалости и моральных принципов, живущие одним днём и пропивающие награбленное в портовых кабаках. Их основу составил наполовину уцелевший после ожесточённой схватки с британским фрегатом экипаж французского военного корабля «Виктор». Единственный оставшийся в живых офицер, обедневший дворянин по имени Миссон, предложил подчинённым уйти с королевской службы и заняться пиратским промыслом, но при этом соблюдая определённые принципы вроде отказа от убийства моряков и пассажиров захваченных судов, продажи их в рабство; если команда благоразумно сдавалась без боя, победители готовы были великодушно не забирать себе всё, «до нитки».
Захватив суда работорговцев, эти «пираты-джентльмены» рабов тоже освобождали. И оставляли добровольцев в своей команде, а желающих могли даже доставить на родину, высадив в Африке на берег. 
Достаточно быстро команда «Виктора» и некоторых других присоединившихся к бывшему королевскому фрегату судов поняли, что Карибское море – не для таких мечтателей, как они. Местные острова были давно поделены между крупными европейскими державами.
Так что «вольные пираты» решили податься подальше – к ещё не захваченному европейскими державами Мадагаскару. Тем более что он ещё и являлся для них удобнейшей базой для выхода на промысел, объектом которого были корабли Ост-Индских компаний Англии, Франции, Португалии, Голландии. 

Достоверных документальных данных о «республике Либерталия» на Мадагаскаре не сохранилось, отчего многие историки считают её легендой. Другие, впрочем, связывают её с такими историческими фигурами, как знаменитый пиратский капитан Уильям Кидд и другими флибустьерами подобного масштаба.
Они же считают достоверными и сведения о том, что уже с 1713 года с далёкого острова в Швецию было направлено два посольства с просьбой принять Либерталию под покровительство шведского монарха. Впрочем, Карлу XII, которого после сокрушительного разгрома под Полтавой Россия теснила в Северной войне всё сильнее, было уже не до подобных проектов. 
А вот Петру I данная идея пришлась по вкусу, после того, как его ознакомил с ней бывший вначале датский, затем шведский адмирал Даниэль Вильстер, перешедший на русскую службу. Его монарх и назначил руководителем экспедиции.
Неизвестно, знал ли царь в подробностях о «вольнодумной» идеологии пиратской республики. Но в случае удачного исхода экспедиции, Россия получила бы настоящую «Индо-океанскую эскадру». 
Великий реформатор России, воюя за выход к Балтике, не забывал и о восточном векторе российской политики. Особенно, в направлении славящейся своими богатствами Индии, которая к тому времени ещё не подпала под владычество Лондона. 
Увы, реализовать это начинание первому российскому императору так и не удалось. Причина была чисто технической: отправленные в далёкую экспедицию два русских фрегата хоть и имели по 32 пушки, но были в строю далеко не первый год. А потому открывшаяся в корпусах течь заставила их вернуться домой. Правда, когда это случилось, историки спорят – одни говорят «вернулись почти сразу», другие – «чуть-чуть не дойдя до цели». 
Впрочем, есть и те, кто говорит, что даже в случае благополучного прибытия экспедиции к Мадагаскару, она всё равно закончилась бы печально – ведь именно периодом между 1720 и 1730 годом обычно датируют прекращение существования «свободной республики Либерталия». 

Ещё раз четвёртый по величине остров сыграл немаловажную роль в российской истории в начале ХХ века, когда в одной из его удобных гаваней, с разрешения уже захватившей Мадагаскар Франции, зимой 1904/05 годов находилась на стоянке Вторая Тихоокеанская эскадра адмирала Рождественского.
Причин было несколько. Первая – остров был назначен точкой встречи для шедших вокруг Африки крупнотоннажных судов эскадры и способных пройти через Суэцкий канал кораблей полегче. Главным фактором более чем трёхмесячной задержки была необходимость решить, что делать дальше. Порт-Артур, на выручку которому шли российские корабли, вскоре после прибытия их на Мадагаскар капитулировал, находившаяся там Первая Тихоокеанская эскадра погибла. Наших сил сразу стало значительно меньше, чем японских, но, тем не менее, было принято фатальное решение продолжать следовать дальше, для прорыва во Владивосток. Это решение закончилось для эскадры Рождественского катастрофическим поражением в Цусимском проливе.
Российские моряки оставили по себе добрую память среди островитян. Гавань, где находились их корабли, доселе так и называют «Русская бухта». Местные жители бережно ухаживают за могилами наших соотечественников, которые умерли за время стоянки.

Официально дипломатические отношения СССР с Мадагаскаром были установлены в 1972 году. Стоит отметить, что это случилось спустя лишь 12 лет после провозглашения независимости острова от Франции.
Всё дело в том, что параллельно этому акту Париж сделал всё, чтобы поставить во главе теперь уже формально независимого государства послушный себе режим президента Тсирананы. При котором бывшим колонизаторам жилось настолько вольготно, что многие французы добровольно принимали местное гражданство, отлично понимая, что местный марионеточный режим будет относиться к ним с не меньшим уважением чем прежде, при наличии в кармане французского паспорта.
Впрочем, простым гражданам такая ситуация быстро надоела. Недаром в конце XIX века Франция смогла захватить остров лишь после двух кровопролитных войн, не раз терпев в их ходе поражения. А в ходе восстания 1947 года колонизаторы уничтожили свыше 100 тысяч малагасийцев – это из около 5 миллионов тогдашнего местного населения.
Скомпрометировавший себя послушным проведением неоколониалистской политики в интересах французских монополий Тсиранана ушёл, передав власть военным, которые и установили дипломатические отношения с Москвой.

Новый стимул отношения СССР и Мадагаскара получили с приходом к власти Дидье Рацираки – патриотически настроенного морского офицера, получившего уважительное прозвище «красный адмирал». Именно при нём в стране был не только провозглашён курс на строительство социализма, но и резко интенсифицировались связи с первым в мире социалистическим государством.
Мадагаскар не занимал первые места среди получателей советской помощи. Достаточно сказать, что сумма «прощённых» советских долгов составила сравнительно незначительные 89 млн. долларов, при общей сумме долгов развивающихся стран СССР от 110 до 150 млрд. долл., по разным оценкам.
Но это не означает, что объём советских поставок на Мадагаскар в 70-80-е годы был незначителен. Поставлялось многое – боевые и гражданские самолёты и вертолёты, доселе составляющие большую часть авиапарка ВВС и гражданской авиации острова; строились дороги, электростанции, даже сейчас в стране насчитывается свыше 5 тысяч специалистов, получивших подготовку в ВУЗах СССР и России. Дидье Рацирака входил в ту, увы, не очень многочисленную группу политиков развивающихся стран, которые при первой возможности предпочитали оплачивать получаемые даже от стратегического союзника товары и услуги, вместо того, чтобы выпрашивать для себя всё новые и новые кредиты в обмен на часто пустые обещания строить социализм.
При этом именно по последнему пункту у «красного адмирала» слова не расходились с делом. На Мадагаскаре были национализированы банки, большинство предприятий, внешняя торговля, были выведены французские военные базы.

Ответ неоколониалистов, к сожалению, последовал очень скоро. С подачи Франции глобальные игроки спровоцировали обвал цен на кофе – основную экспортную культуру Мадагаскара. 
Нечто похожее осуществили американцы в отношении ненавидимого ими режима социалиста Сальвадора Альенде в Чили, только с ценами на медь. Впрочем, повторить путч Пиночета у парижских «кукловодов» на Мадагаскаре не получилось, но добились они тоже немало. Социалистической власти пришлось обратиться за «помощью» к МВФ и Всемирному банку, ставящих, как всегда и везде, условием получения кредитов исключительно «проведение рыночных реформ».
В итоге вместо прежнего твёрдого курса на построение социализма на Мадагаскаре всё заметнее стала «многовекторность» и «многоукладность» экономики с неизбежным кризисом выбранной социалистической модели.
Окончательно её отмену Парижу сотоварищи удалось осуществить в начале 90-х, после распада СССР и, казалось, окончательного торжества исключительно рыночно-буржуазных отношений почти во всех странах мира. 

Зримым воплощением торжества либералов стала победа их кандидата Зафи на президентских выборах ноября 1992 года, отмена «социалистической Конституции» Рацираки, проведение «назревших рыночных реформ» и т.д.
Впрочем, чуда с превращением одной из самых бедных стран мира в «преуспевающую» прогнозируемо не произошло – просто для появления каждого богатого «нового малагасийца» тысячи его сограждан погрузились в полную нищету. А президент Зафи даже не досидел до конца своего срока, будучи свергнут спустя 4 года путём импичмента. Причём избиратели на внеочередных выборах отдали свои голоса за вновь вернувшегося в политику Дидье Рацираки, окончательно ушедшего на покой лишь в 2002 году.

В «лихие 90-е» отношения с Мадагаскаром, как впрочем, и с большинством других развивающихся стран, перестали занимать прежнее заметное место во внешней политике ельцинского режима. Но, надо отдать должное малагасийцам, даже фактически лишившись сильного союзника в своей борьбе против неоколониалистского диктата, возвращать «святые» (для профранцузских компрадоров) 60-е на острове отнюдь не спешат. 
Это, конечно, не означает отказа тех же французских правящих кругов проявлять максимум усилий для восстановления своего влияния в Антананариву, но получается это у них далеко не так хорошо, как раньше. А по некоторым данным, в последние годы здесь возросла роль небезызвестных «оркестрантов», неофициально оказывающих помощь тем политическим силам, которые по-прежнему готовы бороться с неоколониализмом. 
Так или иначе, в международной политике Мадагаскар отнюдь не выступает ретранслятором мнения Парижа или Вашингтона, стараясь проводить максимально независимую политику в собственных интересах. Ну а, при прочих равных условиях, «враг моего врага – мой друг»…