Ливия: «Из золота меч не выкуешь…»

Даже самая весомая помощь может оказаться недостаточной, если получающая её страна не желает слушать добрых советов и быть верной своим союзникам…

Трагедия, произошедшая с Ливией в 2011 году, до сих пор является, пожалуй, самым вопиющим примером попрания Западом даже своих правил, на которых, якобы, должен основываться идеальный мировой порядок по западной же версии. 
И всё же, нет-нет, но среди борцов с империализмом и глобализмом во всём мире, не исключая и патриотически настроенных россиян, нередко возникает вопрос – а как, вообще, такое могло произойти? Порой даже с радикальной постановкой вопроса: «Да как же Россия это допустила?!» 
Тем более что, вроде бы, качественного советского оружия Ливия ещё с 70-х годов получила более чем достаточно. Отчего же она не смогла хотя бы нанести агрессорам такой ущерб, который заставил бы их отказаться от своих лживо-миротворческих и «гуманитарных» планов по свержению законной власти независимого государства? 
Обычно в этой связи говорят, например, о семистах боевых самолётах ливийских ВВС против всего двухсот, принимавших участия в НАТОвских авианалётах. При том, что потери среди последних за все несколько месяцев кампании измерялись единицами.
Чтобы разобраться во всём этом, надо вернуться к истокам ливийской государственности новейшего времени. Итак, по итогам Второй мировой войны Италия, как бывший союзник гитлеровской Германии, потеряла все свои африканские колонии, среди которых были территории и современной Ливии, официально получившей независимость в 1951 году.
Первоначально правивший там король Идрис, прежде эмир одного из самых влиятельных местных племён, не претендовал на сколь-нибудь действительно независимую политику. Армия страны составляла менее 2 тысяч человек, даже полицейских было втрое больше. Богатейшие нефтегазовые ресурсы находились в разработке у англо-французских корпораций, оставлявших ливийцам жалкие крохи от эксплуатации месторождений. Впрочем, на нужды правящей верхушки хватало и остатков, а народ до поры до времени особо не роптал, привыкнув за века колониализма к скудному уровню жизни.

Всё изменилось в 1969 году после произошедшей в стране революции, которую недоброжелатели предпочитают именовать «военным переворотом». Но произошедшие после этого «переворота» изменения в стране и обществе были явно масштабнее тех, что обычно наблюдаются при смене декораций вследствие военного путча.
Главное, что новая власть во главе с тогда ещё капитаном Муамаром Каддафи выдворила западные корпорации, и огромные по меркам африканских стран ресурсы стали служить не кучке толстосумов «золотого миллиарда», а ливийскому государству.
Спору нет, немалая часть этих средств шла на обеспечение военных расходов – одна только численность армии была доведена до 60 тысяч человек, для неё покупалась масса всевозможного оружия, но об этом чуть позже. 
Однако и рядовые ливийцы очень скоро почувствовали резкое улучшение своего благосостояния. А накануне НАТОвской агрессии уровень социальных гарантий граждан страны выглядел весьма привлекательным даже для большинства постсоветских государств. Так, зарплата всего лишь медсестры составляла 1 тысячу долларов в месяц, обычные оклады варьировали от 1000 до 1500 долларов, не считая аналога «безусловного базисного дохода» – ежемесячных выплат каждому ливийцу около 500 долларов. Новобрачным выдавалось пособия в 64 тысячи долларов для покупки собственного дома, пособие по рождению каждого ребёнка было 7 тысяч. 
Пособие по безработице составляло 730 долларов, при этом безработными были до трети ливийцев. Не потому, что для них не было работы, просто многие элементарно не понимали, зачем, вообще, прилагать какие-то усилия, если государство и так готово платить им немалые деньги за сам факт существования? Тем более, медицина и образование были полностью бесплатными, квартплата, как таковая, отсутствовала (тоже касалось оплаты за электроэнергию, потребление которой для тех же кондиционеров летом было весьма значительным), бензин стоил дешевле воды, а беспроцентная ссуда на покупку автомобилей (или домов для тех, кто не являлся «молодой семьёй») выдавалась любому желающему с компенсацией половины её стоимости за счёт госбюджета.
Даже сейчас, после кровопролитной гражданской войны и иностранной интервенции, уровень ВВП по паритету покупательной способности на каждого ливийца составляет около 24 тысяч долларов в год, что сравнимо, например, с показателем Белоруссии (хотя и в полтора раза ниже российского). Примечательно, что ливийский ВВП по номиналу формально вчетверо ниже – то есть реально высокий уровень жизни обусловлен дешевизной или даже полной бесплатностью большинства важнейших товаров и услуг для населения, что характерно для социалистического типа экономики.

Численность ливийского населения к началу 70-х годов составляла всего чуть больше двух миллионов (к концу правления Каддафи увеличилась в три с лишним раза), а нефтедолларов бюджет после изгнания западных монополий получал десятки миллиардов. Так что денег с лихвой хватало не только на поддержание очень высокого уровня жизни населения, но и на оборонные расходы тоже.
Только у СССР в 70-80-е годы было закуплено свыше 200 боевых самолётов, почти 2 тысячи танков (1700 из них, правда, довольно устаревшие Т-55), несколько подводных лодок, современные на тот момент комплексы ПВО, множество другого вооружения.
Тем не менее, уже тогда начал проявляться ряд негативных моментов военно-технического перевооружения ливийской армии. В их основе, как это ни удивительно, как раз и лежало, в том числе, и почти неограниченное финансирование этого процесса. Деньги тратились, что называется, «на нужное и ненужное», и «про запас», и на то, чем ливийцы только планировали научиться пользоваться, что в итоге получалось далеко не всегда.
Как признавался своим биографам в 80-е годы сам тогда уже полковник Каддафи: «Мы коллекционировали оружие, как мальчишки собирают марки, пока военные расходы не легли тяжким бременем даже на нефтяную экономику Ливии».

Немаловажным моментом реально низкой боеспособности ливийской армии было и то, что даже само по себе современное на то время оружие собиралось от разных поставщиков из разных стран. И отнюдь не только из СССР или союзников по Варшавскому Договору, было оружие из Югославии, Китая, и даже из Швеции, Франции, Великобритании и Германии.
В основе такой оружейной «многовекторности» лежало желание ливийского руководства ни от кого критически не зависеть в случае возможных в будущем осложнений с той или иной страной. Но ведь оружие от разных производителей, тем более высокотехнологичное, отличается не только этикетками, но и особенностями эксплуатации, зачастую требуя для эффективной работы и особой тактики, не всегда совместимой с той, что требуется для формально такого же класса оружия другой марки.
«Первый звоночек» на этот счёт для Триполи прозвучал 16 апреля 1986 года, когда десятки НАТОвских истребителей, взлетевших с британских авиабаз, преодолев солидное расстояние над Бискайским заливом и Средиземным морем, нанесли мощный ракетно-бомбовый удар по ливийской столице – под предлогом «возмездия за спонсирование Ливией терроризма». При этом ливийской ПВО удалось повредить лишь одну (!) вражескую машину.
В вопиющем ЧП пришлось разбираться советскому генералу, заместителю командующего зенитно-ракетных войск ПВО СССР. Выяснилось, что подавляющее большинство достаточно современных на тот момент наших комплексов С-200 просто не были включены в режим боевого дежурства, а остаток не мог полноценно работать. Даже не из-за помех РЭБ наступавшей НАТОвской авиационной армады, но из-за одновременной работы комплексов ПВО производства других стран. Которые, в свою очередь, тоже были малосовместимы с «чужими» радарами. 

Ситуацию осложняли ещё и чисто организационные проблемы ливийских Вооружённых сил. Каддафи, памятуя о том, как сам пришёл к власти, не без оснований опасался того, что может повторить судьбу своего предшественника. Тем более, примеров на этот счёт было немало – достаточно вспомнить алжирского президента Бен Беллу, отстранённого в середине 60-х от власти соратниками спустя всего несколько лет после того, как он стал лидером страны.
Для противодействия возможным заговорам ливийский лидер старался использовать принцип «сдержек и противовесов», децентрализации командования армии, порой доводя его до абсурда, не оставлявшего места сколь-нибудь эффективному единоначалию. В самом деле, если в армии нет ни единого Генштаба, ни даже единых ВВС и ПВО (при наличии нескольких параллельных структур), то конфуз апреля 1986 года выглядит скорее закономерным правилом, нежели исключением. 
В принципе, даже такого запутанного «антипутчевого» порядка управления ливийской армией хватало для её использования в локальных военных конфликтах, в которых Триполи в 70-80-е годы участвовал довольно-таки активно. Например, с соседним Египтом, после того, как тамошнее руководство радикально сменило прежнюю антиамериканскую и антиизраильскую политику на противоположную. Тем более, в Ливии тогда находились тысячи только советских военных специалистов.
Но тут опять же обилие нефтяных денег сыграло с ливийской элитой злую шутку, возбудив в ней нездоровую гордыню. Дескать, у нас деньги, мы вас наняли, вот и отрабатывайте потраченные средства, не пытаясь нам что-то советовать, кроме чисто технических вопросов. 
В итоге Ливия обзавелась массой неплохого оружия, но так и не создала полноценную современную армию. Для этого был необходим системный подход, который требовал отношения к иностранным специалистам, как к учителям, наставникам, а не как к прислуге. 
Ливийское командование, очевидно, считало себя самым умным, отказываясь строить армейские структуры по американским, или по британским, или по советским или китайским наработкам, проверенным реальным боевым опытом. В лучшем случае, у каждой модели заимствовались какие-то понравившиеся элементы, так что итоговая мешанина чаще всего оказывалась нежизнеспособной.
Увы, ливийские революционеры забыли древнюю мудрую поговорку – «из золота хороший меч не выковать». Для военной мощи государства одних денег недостаточно, нужны и собственные мужественные воины, и мудрые полководцы, и умелые мастера-оружейники. 

Возможно, что именно из-за неудач с созданием действительно качественной армии, Триполи с 70-х годов серьёзно заинтересовался возможностью приобретения оружия массового поражения. Для начала химического (что удалось осуществить к 80-м, пусть большинство партнёров Ливии, включая СССР от помощи в разработке боевых отравляющих веществ и отказались), а затем и ядерного. 
Вначале отмечались попытки купить технологии или даже готовые бомбы у Китая, позже стали вестись переговоры с Пакистаном.
И это, несмотря на формальное присоединение Ливии к Договору о нераспространении ядерного оружия. Да, в начале «нулевых» Муамар Каддафи официально отказался от планов создания атомной бомбы. И ему на Западе в тот момент даже вроде поверили.
Однако, как говорится, «по совокупности» его прошлой политики западные элиты терпели Ливийское руководство уже из последних сил. Слишком уж навредил им Каддафи поддержкой не самых приятных для «золотого миллиарда» идей, людей и движений, многие из которых там именовали не иначе как «террористическими». 
И когда в начале прошедшего десятилетия американские «неоконы» во главе с шефом Госдепа Хиллари Клинтон стали «поджигать» Ближний Восток спровоцированными там бунтами так называемой «арабской весны», очень быстро очередь дошла и до Ливии. Но когда там вспыхнул мятеж сепаратистских вождей одного из племён против центральной власти, США не ограничились всего лишь введением санкций и массированной пропагандисткой кампанией в СМИ.
В марте 2011 года Вашингтон, Париж и Лондон провели через Совет Безопасности резолюцию №1973, мотивируемую переживанием за «судьбу несчастного восставшего народа Ливии, который угнетает страшный тиран Каддафи». Причём, практически с первых же дней применения этой резолюции силы НАТО цинично вышли за рамки всего лишь «обеспечения режима закрытого неба», начав полноценную войну, хотя и предпочитая больше действовать авиацией, нежели сухопутными войсками.

Однако обвинять Россию в каком-то «предательстве Ливии» здесь не приходится. Предать можно присягнувшего тебе в дружбе союзника, который (будем откровенны) в отношении к сверхдержаве может быть лишь «младшим партнёром». 
А Муамар Каддафи всегда подчёркивал свою самостоятельность, подтверждая её вполне реальной многовекторностью. Вплоть до финансирования избирательной кампании французского президента Саркози, что отнюдь не помешало последнему санкционировать участие войск Франции в ударах по Ливии, в конце концов закончившихся физическим уничтожением её законного лидера.
Но за резолюцию №1973 Россия не голосовала – воздержалась. Точно также поступил и Китай, а также Индия, и ещё 2 непостоянных члена Совбеза. Тем более что, по большому счёту, одобрение ООН было для всей этой западной своры не столь уж и критичным – при его отсутствии агрессоры могли начать боевые действия и в рамках лишь НАТО, как в 2001 году в Афганистане. 
А всё потому, что все воздержавшиеся тоже воспринимали Ливию в качестве не союзника, но, максимум, «торгового партнёра». Да и новые независимые члены ядерного клуба обладателям такого оружия тоже не нужны, исключением могут быть лишь очень близкие друзья. Такие, как Израиль для США, или Северная Корея для Китая, которые всегда с уважением будут относиться к своим «старшим партнёрам», их мнению и интересам. 
Увы, Каддафи к этой категории не относился. Спору нет: такая позиция – суверенное право любой страны. Но и платить за реализацию такого права таким странам приходится тоже самостоятельно. А не вспоминать о «дружбе» лишь тогда, когда «припечёт».