Национал-коммунизм – это фашизм. К юбилею Миколы Хвылевого

13 декабря 1893 года родился украинский писатель Микола Хвылевий. Персонаж, искренне считавший себя коммунистом, но столь же искренне ненавидевший столицу страны победившего социализма, призывая аудиторию «прочь от Москвы!» Увы, понимание того, что коммунист, отказавшийся от интернационализма, неизбежно становится обычным нацистом, пришло к Советской власти несколько запоздало… 

Как это нередко случалось в биографиях «борцов за незалежность», будущий «корифей украинской литературы» первоначально имел вполне себе российскую фамилию Фитилев. Один из основоположников укро-национализма Дмитрий Донцов, закончивший свое существование в «благословенной канадийщине» после бегства туда по окончанию Второй мировой войны, тоже никакого отношения к «украинской нации» не имел. Правда, сей наци-патриарх хотя бы фамилии своей не стыдился, в отличии от Фитилева, возжелавшего стать «Хвылевым» (Хвыля – это волна по украински).
Мать будущего наци-«коммуниста», правда, была украинкой. Как и ее родня – брат, ставший в годы Гражданской войны видным деятелем петлюровской УНР, сестра, вышедшая замуж за такого же «свидомого» помещика и так далее. Так что воспитывать юного Фитилева в духе «национальной свидомости» было кому.
Сведения о жизни Фитилева в годы Первой мировой разнятся. Российские источники чаще упоминают о его работе на предприятиях Харьковщины, украинские – о «трехлетнем пребывании в окопах на фронте». Впрочем, с началом Революции биографических разночтений становится меньше – все сходятся относительно активного участия Фитилева в развернувшихся на малороссийских землях бывшей Российской империи бурных событиях.
Можно сказать сразу: большевиком, как минимум, поначалу, будущий укро-писатель точно не был. По партийной принадлежности числился то «левым эсером», то членом откровенно крестьянских партий.
И даже воевал он с оружием в руках в составе различных полуанархических формирований не столько за Советскую власть, сколько против режима сначала гетмана Скоропадского, а затем Петлюры. 
В ВКП (б) Николай Фитилев вступил лишь в апреле 1919 года, занимаясь в Красной Армии преимущественно политработой, сменившейся после окончания Гражданской на службу в отделе народного образования.

***

Литературный дебют автора произошел в 1920 году. Правда, тогда его стих «Я теперь полюбил город» (в переводе с украинского) был опубликован под псевдонимом Стефан Кароль. «Хвылевым» он стал лишь в 1921 году – после переезда в Харьков.
Если предельно кратко описать творческий путь теперь уже Миколы Хвылевого, это была попытка создания культурно-идеологической базы некоего «украинского коммунизма», базирующегося в первую очередь на противопоставлении коммунизму «российскому». 
Как мало-мальски образованный человек и пока еще член ВКП(б) Хвылевой не мог не понимать, что настоящими коммунистами не могут быть граждане, полные мелкобуржуазно-собственнических инстинктов, пусть и не самые богатые. 
Но вот фундаментальный тезис основоположников марксизма «у пролетариата нет отечества» (конечно, отечества в буржуазном смысле – где, спекулируя на национализме, буржуазия пытается перенаправлять законный гнев трудящихся на таких же трудящихся из других стран) явно проходил мимо понимания бывшего эсера. И он всерьез пытался, в меру своих сил, способствовать возникновению на Советской Украине некоего немыслимого «украинского коммунизма». Причем – какое любопытное совпадение – ориентирующегося на «богатую европейскую культуру».
А вот культуру российскую, как заклятого конкурента, он по тем же причинам, мягко говоря, недолюбливал, выступая в ряде своих произведений с призывом «прочь от Москвы!» Дескать, пока это не будет достигнуто, «богатая украинская культура так и останется в тени российской».
Ну, правда, одними тезисами в духе современных «общечеловеков» Хвылевой не ограничивался. Видимо, справедливо опасаясь, что в этом случае его не поймут даже достаточно по тем временам свидомые кадры в Компартии Украины. А потому облекал их в псевдо-коммунистическую обертку опасений того, что если воспитывать из украинских крестьян пролетариат на основе российской культуры, в итоге получатся «хахлы». По-видимому, всерьез надеясь на то, что в другом случае – то есть в ходе воспитания местного пролетариата по свидимым лекалам – на выходе будут получаться настоящие коммунисты, борцы за освобождения трудящихся во всем мире.

***

Можно ли всерьез относиться к подобным теориям, даже если на минуту предположить, что сам Хвылевой сотоварищи в них искренне верил? Да нет, конечно! В лучшем случае, «независимая коммунистическая Украина» очень скоро стала бы жертвой, «кормовой базой». Даже не сильных хищников Антанты, а всего лишь «гиены Европы» Польши, всегда мечтавшей о «восточных кресах» вплоть до отошедших ей по условиям Деулинского перемирия 1618 года Чернигова и Смоленска. А если бы поляки на это не решились, каждый может самостоятельно уточнить период, который понадобился гитлеровской армии для оккупации Советской Украины в 1941 году. При том, что тогда ее защищала вся мощь Красной Армии.
То есть даже в этом смысле оценивать «коммунистов-самостийныков» можно разве как полезных идиотов (для Запада и антикоммунизма в целом) или агентов влияния.
А уж если посмотреть на сложившуюся в 20-е гг. ситуацию в международном коммунистическом движении… В самом деле, СССР, как единственная к тому времени страна победившего социализма, закономерно стал лидером коммунистов всего мира. Именно в Москве работал их центральный координирующий орган Коминтерн, отсюда оказывалась организационная и финансовая помощь отдельным компартиям, здесь борцы за свободу труда могли отдохнуть от преследований местных держиморд на службе капитала. И на этом фоне вдруг самые свидомые украинские так называемые «коммунисты» вдруг заявляют «прочь от Москвы!»? Чтобы разорвать изнутри единство первого в мире социалистического государства, надежды и опоры трудящихся всех стран, на радость антикоммунистам всего мира?!
Кстати, примечательно, что действительно европейским коммунистам, выросшим как раз на «богатой европейской культуре», факт принадлежности к этой культуре отчего-то не мешал видеть образец для себя в якобы «некультурной» Москве. Может, потому что они предпочитали судить по реальным делам этой «высокой западной культуры»? И по бесчеловечной эксплуатации колоний, воспеваемой одним из светочей английской литературы, певцом бремени белого человека Киплингом. И по почти такому же варварскому отношению даже к собственным согражданам, как это описано в романах любимого Хвылевым Диккенса, – с тамошними «работными домами», тюрьмами для безработных, и прочими «прелестями» западной цивилизации. И по тому непреложному факту, что пролетариат как раз «передовых стран Запада» так и не смог добиться победы над эксплуататорами, которые вовремя раскололи трудящихся, развязав бойню Первой мировой войны. На старте которой все социалистические и социал-демократические партии противостоящих евро-государств проголосовали в парламентах за выделения военных займов для своей буржуазии, тем самым предав великий завет основоположников марксизма «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
А вот «отсталая Россия» победы над собственной буржуазией добиться смогла! Тем самым доказав и преимущество своей «отсталой и не-европейской» культуры над европейскими «свершениями».
Если же говорить серьезно, то реальным исходом уклона в «национал-коммунизм» в духе его свидомых сторонников мог быть лишь откровенный нацизм. А что! Ведь НСДАП Гитлера тоже включила в свое название упоминание и «рабочей», и «социалистической» компоненты. И не только на словах – фюрер Третьего рейха до начала Второй мировой действительно провел немало мер для повышения уровня социальной защищенности рабочих, некоторого противодействия произволу капитала. Вот только преобладающим в гитлеровском «социализме» была все же национальная компонента. Агрессивный шовинизм, ощущение себя «высшей расой господ», готовность превратить всех остальных «недочеловеков» в рабов. В отличии от пролетарского интернационализма, считающего своей главной целью жертвенное служение ради великой цели – освобождения трудящихся всего мира от гнета эксплуататоров. 
И другого исхода для любого «национал-» – что «социализма», как у Гитлера, что якобы «коммунизма», как у мнивших себя коммунистами «борцов с Москвой», – не было по определению! А финал в случае успеха их попыток был один – превращение в ту или иную форму нацизма…

***

Исходя из вышеизложенного может возникнуть вопрос: а что же руководство ВКП(б), неужели там не понимали всей опасности националистических уклонов отдельных республик СССР? До поры до времени – не то, что не понимали, но, возможно, слегка недопонимали. Гитлер еще не вылез из коротких штанишек всяких там «пивных путчей», численность его сторонников была на порядки меньше, чем активных членов немецкой Компартии. В реальной политике зачастую приходится выбирать не между добром и злом, но между злом и меньшим злом. Украина после победы большевиков в Гражданской войне, увы, представляла собой не полностью лояльную к новой власти территорию, как это можно заключить, например, из советских фильмов и книг той эпохи.
Разгул «Центральной Рады», «гетьманата» Скоропадского, петлюровской «УНР» взялся не на пустом месте. То, что вооруженные формирования всех этих режимов в конце концов потерпели поражение – это одно. А подспудная поддержка исповедываемых ими идей – это несколько другое. Подобно тому, как на современной Украине повальное бегство военнообязанных мужчин от «ловцов пушечного мяса» из военкоматов, увы, отнюдь не делает автоматически и самих беглецов, и их родных сторонниками мира, а не фантастической «перемоги в границах 1991 года». 
Ниже приведена достаточно характерная цитата из книги знаменитого советского разведчика Павла Судоплатова «Разведка и Кремль», описывающая тогдашние реалии. 

«1921 год стал переломным в моей жизни. Дивизия была переведена в Житомир. Главной задачей нашего Особого отдела была помощь местному ЧК в проникновении в партизанское подполье украинских националистов, руководимых Петлюрой и Коновальцем. Их вооруженные банды устраивали диверсии против органов Советской власти на местах. Возглавлявшим ЧК Погажевичу и Савину удалось установить диалог с партизанскими руководителями и провести с ними неофициальные переговоры. Мое руководство встретилось с ними в Житомире на явочной квартире. Я, как младший сотрудник на подхвате, должен был проживать в доме, где находилась явочная квартира, и обслуживать переговоры. Опыт общения с главарями формирований украинских националистов, являвшихся, по существу, настоящими хозяевами в своей округе, помог мне в дальнейшем, когда я стал оперативным работником госбезопасности. На своей собственной шкуре испытал я, каково иметь дело с заговорами в подполье.
Война с украинскими националистами продолжалась почти два года и закончилась компромиссом – их главари приняли амнистию, которую дало им правительство Советской Украины. Произошло это лишь после того, как кавалерийский отряд в две тысячи сабель, посланный Коновальцем в Житомир, был окружен частями Красной Армии и сдался...»

***При этом также надо понимать, что население достаточно отсталой в промышленном отношении Украины было представлено, в основном, крестьянами. Наибольшей популярностью среди которых – и то, в лучшем случае, когда верх брали не откровенно-националистические идеи – пользовались эсеры, но никак не большевики. В итоге «левые эсеры»-«боротьбисты» (от слова «боротьба» или «борьба») и стали наиболее влиятельной силой (среди мало-мальски революционных) в этом регионе. Да, под конец Гражданской большинство «боротьбистов» официально вступили в ВКП(б) (и КПУ). Но о своих прежних «эсеровских заморочках», включая и неровное отношение к национальному возрождению, забыли далеко не все. А влияние у них было весьма и весьма серьезное. Достаточно сказать, что бывший «боротьбист» Панас Любченко с 1934 по 1937 гг. даже возглавлял Совнарком УССР.
Большевиков нередко обвиняют в «потворствовании украинизации». Но они просто не хотели ломать через колено подавляющее большинство украинского населения, в отличии от немногочисленных горожан, разговаривавшего если не на литературном украинском, то на «суржике»! А потому и старались общаться с аудиторией на том языке, который был для них наиболее понятным.
А что касается писательских кадров сомнительной, с пролетарской точки зрения, надежности, так в СССР, вопреки либеральным страшилкам о массовом терроре кровавой гебни против всех, кто хоть чуть-чуть выбивался из-под общей гребенки, к подавляющему большинству творческой интеллигенции поначалу было очень лояльное отношение. Взять, например, Михаила Булгакова, который явно не отличался избыточными симпатиями к пролетариату (хоть и оставался патриотом своей Родины) – достаточно прочесть хотя бы его «Собачье сердце». Но его тем не менее издавали, пьесы смотрел и любил сам Сталин, да и умер писатель в собственной постели, а не в застенках НКВД.
Ну так стоит ли так удивляться тому, что в начале 20-х гг. украинским писателям (как и их российским коллегам) были разрешены очень смелые эксперименты? А вдруг что-то и путное получится, стоит ли рубить сплеча? Писателям создавали все условия, обеспечивали комфортными квартирами, высокими гонорарами – твори, выдумывай, пробуй!
И ведь у многих получалось. Кинофильмы Довженко, пьесы Корнейчука почти до конца существования СССР транслировались по Центральному телевидению – и смотрели их с интересом.
Но были, конечно, и те, кто откровенно спекулировал на своих якобы коммунистических убеждениях, творя совсем в другом ключе. Хвылевой еще, кстати, далеко не самый мрачный персонаж этой когорты. 
Поэт Владимир Сосюра, например, изучавшийся в украинских школах в качестве «советского классика», вообще воевал в составе петлюровской армии. Его «гайдамацкий кош» даже принимал участие в печально известном Проскуровском погроме, первый сборник стихов Сосюры как раз и был издан петлюровским атаманом Волохом на деньги, награбленные у евреев.

***

Тем не менее терпение Советской власти в отношении открывавших свою истинную суть лжедрузей было не беспредельным. Первые «звонки» Хвылевому прозвучали еще в 1926 году – в виде письма Сталина лидеру КПУ Кагановичу о недопустимости многих идей этого якобы «пролетарского» писателя. Тот вроде проникался, вроде «каялся», но в итоге все равно мало что менялось.
Но Хвылевого до самого конца даже не исключали из партии, надеясь на его искреннее раскаяние! Даже избранный им способ самоубийства 13 мая 1933 года – он застрелился из собственного «Браунинга» – стал возможным именно из-за наличия партбилета, ведь всем коммунистам разрешалось в то время иметь личное оружие для возможной защиты от врагов Советской власти. 
Кстати, даже украинские историки замечают, что эта попытка суицида была не первой, а как минимум, третьей по счету за несколько лет. Что поделаешь! Творческая личность, ранимая натура… Или просто человек не вполне психически здоровый. Что многое объясняет...

Хотя, конечно, этот выстрел в висок мог стать и итогом вполне закономерного предчувствия расплаты. Гитлер после прихода к власти в начале 1933 года всего за пару месяцев показал всему миру, что значит его «социализм с приставкой наци-» для настоящих социалистов и коммунистов, которых тут же начали бросать в концлагеря. И терпеть левых националистов лишь на том основании, что они когда-то были попутчиками большевиков в борьбе с еще большими врагами революции, настоящие коммунисты уже не могли.
А потому с первой половины 30-х на Украине, наконец, начались несколько запоздалые «чистки». В ходе которых получили по заслугам и неумеренные «украинизаторы», спутавшие равноправное развитие национальных культур с ущемлением интегрирующей великую страну культуры русской, и деятели так называемого (по современной украинской терминологии) «расстрелянного возрождения». Хотя что надо понимать под этим самым «возрождением» – непонятно. Исторически «Возрождением» считается период после Средних (или Темных) веков, когда в Европе вспомнили о порядком забытых достижениях Древнего мира. Но какие «забытые культурно-цивилизационные достижения» могли быть у Украины, если ее историческое существование начинается, в лучшем случае, с войн Богдана Хмельницкого?! А Котляревский и Шевченко начали писать лишь в XIX веке, и их творчество никто не запрещал. Так что тогда могли «возрождать» (а не придумывать впервые, в угоду своим националистическим предпочтениям) пресловутые деятели? 
Многие из них, кстати, благополучно дожили до хрущевских «реабилитаций» и даже вошли в состав официально изучаемых в школе «классиков». Вроде Остапа Вишни, на похоронах Хвылевого патетически угрожавшего «мы за тебя отомстим!». Ну а после заслуженной «отсидки» писавшего с неплохим юмором охотничьи «байки» – уже без всякого намека на петлюровско-бандеровские идеи. 
К сожалению, без идейных наследников пресловутые «возродители» не остались. Хотя те уже были намного осторожнее и в отличии от предшественников тщательно скрывали свое нацистское нутро, на словах разливаясь соловьями в воспевании «дружбы народов», за что регулярно получали Ленинские премии. Увы, стоило Советской власти ослабеть из-за горбачевской «перестройки», всевозможные «Драчи», «Павлычки», «Яворивские» тут же перекрасились в идейных патриотов, став основателями бандеровского «Руха» и той идеологии, что сейчас стреляет на фронтах СВО. 
Так что, пожалуй, после будущего краха бандеровщины тем, кто займется ликвидацией ее последствий, стоит учесть уроки прошлого и всегда помнить, что «бывших нацистов не бывает»…