Рождество на Бештау. Чудо, что остаётся с тобой на всю жизнь

КАМЕННОЕ ОКО В ВЕЧНОСТЬ

Гималаи. Джомолунгма.
8848 метров над уровнем моря.
Сама величественность и безупречность горного пика заключена в его неподступности.
Панорама гор – крещендо органа – застыла безучастной и запредельной красотой. Только она способна приподнять и окрылить даже самые низкие, придонные души, пусть и на краткий миг.
Гряды молчаливо возвышаются над хрупкой быстротечностью жизни, подавляя своим величием.
Равнодушие и холодность вершин заставляет людей, влюблённых в их страшную, суровую красу, стремиться ввысь всю человеческую эфемерную жизнь, подобно ночным мотылькам, летящим на свет лампы, бьющимся об её стекло и падающим, падающим.
Что чувствуют горы, когда раскрывают объятия смешным человечкам? Снова и снова люди карабкаются ввысь, в такую головокружительную высь! Преодолевают пропасти, отвесные стены, осыпи, снежные мосты, ледники, карнизы. Всё теснее прижимаются к скалистому телу гор, в попытке обнять, духовно слиться, съединиться с этой величественной мощью, с этой космической величиной, вздымающейся перед ними.
Разряженный воздух пьянит, руки и ноги обманывают, а сердце частит, летит, летит к заветной вершине.
Но часто, очень часто, приходится людям обуздывать своё сердце и останавливаться в шаге от заветной цели. Отступать... Но не раньше, чем дав себе и непокорённой вершине слово вернуться сюда вновь.
Знают ли об этой пламенной любви, об этой людской одержимости сами горы? Нужна ли им, величественным царицам, эта любовь хрупкой и горячей плоти?
А нужны ли моряки морю?
Нужен ли род человеческий самой Земле?
Любит ли она своих жестоких любовников, рвущих взрывами её тело? Уродующих её прекрасное лицо?
Любит. И бережёт...
Осторожно несёт Земля в своих объятиях род людской чрез мрак и смертный холод космоса.
Однако этот мрак, и этот холод хорошо знают и видят горы. Каменным оком своим вперились они в зенит и зрят далёкие миры за гранью понимания. Нерушимо связаны они с тайнами Вселенной законами бытия. И знание их недоступно людям. Но тайна, витающая вокруг гор, ощутима и притягательна для всех.
Вот от того так замирает сердце при виде горных вершин. И вырывается непроизвольный вздох, всхлип восхищения. 
Но и разочарования. 
Нет. Никогда не приручить эту неприступность. 
Не постичь эту вселенскую тайну.
Но можно любить и стремится к ней всю жизнь.

БЕШТАУ, МАШУК, ЖЕЛЕЗНАЯ, РАЗВАЛКА, ЗМЕЙКА

Пять гор.
Пятигорск.
Теперь это место, может, назвали бы Четырёхгорье, ибо одну из гор уже почти срыли, добывая камень. Это я говорю о горе Змейка.
Все пять гор окружают город, создавая природную чашу со своим уникальным климатом и видами небывалой красоты.

Бештау. Вид на остатки горы Змейка

О Пятигорске можно говорить часами. Столько всего произошло на этом Кавказском пятачке, столько здесь связано с историей, литературой, живописью, курортным лечением, битвами, дуэлями, браками, религиозными значимыми событиями, находками полезных ископаемых... Да много чего ещё.
Пятигорск и окрестности лично мы знаем только в зимнюю пору. Так уж вышло, что десятки лет отпуск нам был положен только в Новый год. И вот много лет мы встречали Новый Год на Бештау.
Мы любим горы, природу. Нет-нет, мы не альпинисты, просто увлечены не очень сложными восхождениями. И Бештау нам подошла идеально.
Эта гора стоит в нескольких десятках километров от центра Пятигорска с его театром оперетты, музеями и парком Эрмитаж, галереями, Эоловой беседкой, знаменитым Провалом, старинными санаториями-дворцами, с древними деревянными аптеками... да мало ли чего интересного в городе Пятигорске.

Однако мы всегда уезжали жить на турбазу-профилакторий, расположенную на горе Бештау в сосновом лесу.

Если смотреть сверху, с вершины горы, – хорошо видно, что эндемики тут буки, горные дубы, можжевельники. А сосны, тем более с длинными иглами по типу пиний, это всё привозное и высаженное рядами.

В горе Бештау добывали урановую руду. Вся она и корни её представляют из себя бесконечные ярусы горных проходок. Теперь входы в гору взорваны и забраны плитами, чтобы любопытные не покалечились, исследуя недра. 
Но диггеры есть везде.
И там.

Что же на вершине горы в зимних сумерках может привлекать уже не очень молодых мужчин и женщин? Отчего они самозабвенно копаются лопатами в земле, да с такими враждебно-суровыми лицами, что и не поздороваешься с лёгким сердцем...охватит тебя холодок страха... ведь кругом дикая гора и никого рядом: только мы и они, старательные копатели. Не случилось бы чего…

Я рискую. Ведь путь домой лежит мимо этой странной группы местных. 
И нет другого пути. 
Так что с выражением идиотского добродушия весело машу рукой!

– Бог помощь! Огород роете? А что же зимой? Да в глине?

Ну надо же, не прибили, даже ответили, видно блаженной посчитали:

– И тебе бог в помощь, ступай уже, куда идешь. Не мешай. Аметисты промышляем.

Ого! Шутят даже! Но дело к ночи, поспешим-ка мы восвояси. Как бы чего не огрести... и явно не аметист.

Только потом я узнала от местных в профилактории, что при добыче урана отвалы, хвостохранилища, устраивали даже и на горе, наверху. Там до сих пор остатки отвалов, вот такие, глиняные. В них по правде находят аметисты. Но это – тсс! Секрет. Запрещено! И лезть к таким людям нечего. Копают себе огород на вершине горы среди каменных глыб, да ещё в Рождество – и пусть их копают. Не твоё дело.

Из земли возле Бештау насосы качают лечебную минеральную воду. Вот ради этой живой воды мы и ездили. Зимой там – ну никого нет – мы, да ещё с десяток зимних любителей.
Пей её, эту живую, горячую воду. 
Ванны принимай. И прочие процедуры, как доктор прописал. 
Жильё там приличное, нам нравилось. А к еде мы никогда привередливы не были. 
Диета людям тоже полезна.

Зато! 
Встанешь утром, оденешься – и к бювету. Там наберёшь в поильник воды и вальяжно выходишь на улицу. Прямо пред тобой аллея высоченных елей, тянущаяся до ворот. А слева – Боже мой! Просто дух захватывает! 
В прозрачном горном воздухе перед тобой парят вершины Бештау. 
Они белые от снега, а небо голубое-голубое. 
А горное солнце такое жаркое.
А вода в стакане горячая-горячая и пузырится. Как хорошо! Лучше не бывает. Пьёшь минеральную воду мелкими глоточками и на гору любуешься... Узнаёшь – вон на ту вершину мы уже лазили, а на эту ещё нет. Потому – высоко и круто, пока духу не набрались.

Выйдешь за необычайной красоты кованные ворота и хочешь – сразу в гору, хочешь – по лесу предгорья вдоль речки-ручейка, тоже, между прочим, из горячей минеральной воды.

Иногда мы совершали «хадж». Это мы так в шутку между собой звали большой поход. 
Поход на Бештау на весь день. 
Идёшь резко вверх, долго идёшь, пока под тобой не окажется коричнево-жёлтое лоскутное одеяло из мусорного лиственного леса с ярко-зелёными квадратными заплатами сосновых рощ. А вот внизу видна, как из окна самолёта, проплешина. Если приглядеться – увидишь дома профилактория и беседку бювета. Какой обзор!

Бештау. Подьём к маршруту по предгорьям

Ну вот. Добрались. 
Это и есть начало восхождения – огромный крест, занесённый сюда терскими казаками и установленный на обрыве в сторону горы Змейки и терского конезавода арабских жеребцов.

Обидно, лез-лез, весь взмок, красный, хоть спички об тебя зажигай – а это только начало пути!
Постоишь у креста, переоденешься прямо на снегу в принесённое сухое исподнее, подвяжешься верёвочками от ветра – и вперёд!

Куда вперёд? Направо!

На три четверти высоты Бештау вокруг её пиков проложена пешеходная тропа. Разное говорили. Сначала говорили о дороге для крестного хода вокруг вершины, когда был построен Успенский Второафонский мужской монастырь на горе Бештау. Он был основан тремя русскими монахами, прибывшими в начале ХХ столетия со Святой Горы Афон на Кавказ. По преданию, со времен древней Алании, c IX столетия, вблизи Бештау существовал византийский монастырь. С XV столетия обитель перестала существовать. Освящение нового монастыря состоялось 28 ноября 1904 года. Про это основание есть легенда, что прибывшие с горы Афон просили у Императора монастырь-хозяйство для прокорма русских монахов на самом Афоне. И выделено это место на Бештау было не простым, а чудесным способом. Обратились к одному святому подвижнику, совсем слепому. 
Он потребовал карту. Удивились, но карту перед ним на стол постелили. 
Подвижник поводил руками над картой и вдруг ткнул пальцем. 
Так и вышел Успенский Второафонский мужской монастырь на горе Бештау. Сначала средства на постройку дала казна, но в день завершения строительства деревянного монастыря случился ужасный пожар. С жертвами, ибо прихожане из окрестностей стеклись во множестве к открытию монастыря. Несмотря на это страшное несчастье, один из прибывших Афонских монахов не пал духом, а заново собрал средства, уже от частных доброхотов-жертвователей. 
И чудо! Почти за два года был возведён и стал действовать новый каменный монастырь с мощными хозяйственными постройками под горою. Вот тогда, говорят, была проложена первая тропа для обхода вершины Бештау посолонь. Земли под горой были плодородные. Монахи развели и молочные фермы. Кормление Афона пошло полным ходом.
Но вспоможения в Грецию отсюда отсылали только до 1917 года.

После революции 1917 года и начавшейся Гражданской войны монахи стали регулярно подвергаться репрессиям, ссылкам, некоторые были изгнаны, несколько монахов было зверски убито. Через некоторое время монастырь был закрыт, и в течение последующих десятилетий происходило поэтапное разрушение всех построек.

Это очень краткое изложение событий. Но с тех бурных пор осталось много памятных мест. По тропе в сторону Пятигорска резко вниз обрывается сумрачный буковый лес. От него мурашки по коже... Говорят, именно там и были убиты старшие монахи монастыря.

И тут же на горе был открыт урановый рудник. Дорога вокруг вершины была укреплена и расширена для грузового транспорта.

Что можно сказать... В профилактории работала очень пожилая потомственная терская казачка. По её словам, старые штольни существовали в горе задолго до того, как рудник открыла советская власть, а кто первоначально строил в древности те штольни и проходы в горе – неизвестно. Она много рассказывала нам о своей матери и других истово верующих людях, работавших на этом руднике. О священниках, трудившихся там же. Но это очень грустная история. Уран не делал людей здоровее. Это если применять иносказание. По её словам, в 30-40-е годы рудник совсем закрыли.
Однако прошу обратить внимание на приведённую надпись на скале о дате расширения дороги для грузового транспорта – 1927 год.
Возвращаясь к рассказу казачки: людей отпустили на волю в 30-х годах, в том числе и её мать... умирать от болезней домой. Взрывы, призванные завалить входы в штольни, тогда оторвали от Бештау огромные камни, просто скалы, разметали их по лесам предгорья на склонах.

Эти камни и поныне стоят там, куда упали, только поросли они мхом, приобрели немыслимую живописность. Вот были бы силы у меня, как у Микулы Селяниныча, отнесла бы один из них к себе в сад – и любовалась бы причудливой игрой природы... Или причудливыми играми людей... Это как посмотреть.

На склонах горы деревья растут в диком первозданном хаосе. Живут и умирают, падают, покрываются мхом, сгнивают. Идёшь по лесу – вдруг на тебя зелёную пасть разинул страшный дракон – упавший от времени и полностью замшелый ствол бука.

А какие корявые, низкие и изломанные дубы растут на вершинах Бештау, так и видишь Соловья-разбойника в развилке такого дуба!

А зимние первоцветы! Как поразительно смотрятся они зимой на жарком солнце среди каменных осыпей.

А сказочные корни! Царство Кощея, покрытое мхом!

Идём уже четыре часа. Ага, вот и солнышко выглянуло!

Всегда, когда доходишь по высокогорной тропе вокруг Бештау до городка Лермонтово, светит солнце! Ну ни разу не было иначе. Шли и в туман, и в снег, только подходишь к Лермонтово – сразу проглядывает солнышко, идти веселее, тем более что с этой стороны горы есть жёлтая осыпь, выход доломита. И откуда он там? Но настроение становится сразу весёлое, солнечное, искрящееся.

Если залезть на острый пик возле дороги – то уже виден монастырь. Он построен в виде большого кольца. И храм рядом.

Бештау. С острого пика видны горный монастырь и дорога

Мы были там ещё до переделок. Теперь-то там новый храм, большой. А нам была мила старенькая крохотная деревянная церковка на 10–15 человек, не более. Войдёшь, конфузясь своего походного вида, и так благостно вдруг становилось на душе... Все иконы в старой церквушке были спасены прихожанами при разрушении старого монастыря и сохранялись всё долгое время в домах окрестных казаков. Как только стало возможно, семьи отдали свои реликвии назад в монастырь.

Бештау. Каменный крест у монастыря

Вот хотите – верьте, хотите – нет, но всё, о чём было прошено, за кого было молено, рано или поздно – всё сбылось! Просто до чудесного! О некоторых вещах просили мы молча, не надеясь ни капельки, не могло быть надежды... просто приносили мы свои печали в горный монастырь, стояли, склонив головы, молчали...

А прошло пять лет – и чудо чудное, диво дивное – сбылись все несбыточные наши мечты! 
Вот тебе и «хадж»! 
Рождественский! 
Многолетний.

И сегодня мы пришли, поставили свечки за здравие, за упокой... пора и продолжить путь. Поздно уже.

Только теперь стало тяжелее идти. Туда обходишь гору лёгкой поступью с надеждой в сердце. Заканчиваем путь уже в сумерках, а идти нам по горным отрогам. Смотри, не запутайся в горах и тропинках, поворотах и скалах: зима, снег, темень... Но не заплутали и к ужину добирались до ворот профилактория. Нас уже ждали, грели на кухне еду, вычитывали:
– А если бы нога подвернулась? Тоже нашлись козлы горные зимой по скалам скакать... 
Ругали беззлобно, для порядку. Мы не возражали, покаянно кивали.

Нелёгкое это дело – Рождественский «хадж». Но помнишь его всю жизнь. 
Как песню. 
Как счастье. 
Как надежду, что всегда с тобой.

Бештау. Рождество

БЕШТАУ. КРЕЩЕНИЕ. СИНЯЯ СКАЗКА ГОР

Весь путь вокруг пяти вершин Бештау от ворот монастыря до них же, но посолонь, отмечен надписями на скалах. Они выбиты давно, но подновляются монахами из круглого монастыря ежегодно.

Бештау. Монахи сохраняют скалы с высеченными надписями на горе

Монахи монастыря собрали свой природный иконостас из дикого камня – пластушки в каменном саду возле церкви.
Вот основание креста, воздвигнутого на Бештау терскими казаками. Вдали справа видны остатки горы Змейка. Возле неё – расположен Терский конезавод арабских скакунов.

Бештау. Подножие металлического креста, занесённого терскими казаками на гору

С высоты креста терских казаков смотрим на предгорье. Зимой здесь туманы опускаются очень часто, от того и снимки все синие.

Бештау. Козьи скалы в инее, вид снизу из профилактория

Это обратный снимок, вид снизу вверх на гору. Это то, что видишь снизу из профилактория со ступеней крохотного уютного бювета. 
Козьи скалы. 
На их основных (реперных) вершинах стоят геодезические знаки. По ним мы и ориентировались: где мы уже скакали козьими тропами, а куда наша нога ещё не ступала. 

Но однажды утром пришёл необычный мороз и туман. Явились вместе.
И пришли они оба с Козьих скал. Предупреждая:
– Не ходите! Опасно!
Но профилакторий ведь уже на горе! На подошве Бештау. И разряженный воздух, а может – вода из урановых недр, а может, изменение состава крови из-за высокогорья... Но эта гремучая смесь оказалась гораздо действеннее шампанского марки «брют». Весёлые отважные пузырьки углекислого газа в крови бьют прямо в голову и обещают увлекательные приключения, а необычная сила, которой наливается всё тело – гарантирует исполнение всего, вплоть до бреющего полёта... с отвесной скалы – прямиком к дверям столовой. Да ещё и мягкую посадку (за стол, разумеется) в придачу.
Но вершины хмурились и строго предупреждали:
– Будьте осторожны! Мы в снегу! Не дурите!

– Не дурите? Ха-ха!

Что нам изморозь и туман? Мы хотим в горы!

Мы вольные птицы, пора, брат, пора, туда, где за кручей чернеет гора... На ней сидит горный орёл...

Бештау. Орёл на скале

Ну, в общем, мы отправились навстречу судьбе и оказались прямо в волшебных декорациях для фильма-сказки «Руслан и Людмила». Сначала нас поразило бывшее картофельное поле, заросшее сорняком. Только уже не сорняком – белыми подводными кораллами.

А потом чем выше мы поднимались, тем становилось всё «чудесатее и чудесатее», как говаривала Алиса в Стране чудес.

– Эй, подожди, сапоги скользят по снегу, а тропы не видно!
– Жду... Ты смотри, какие дубы все в инее... на отвесном склоне.

А это уже прямо заставки для рабочего стола компьютера. Только успевай, фотографируй.

Бештау. Иней на деревьях

– Ого, прямо кораллы на морском дне, красоты невиданной...
– Да, и дороги тоже не видно... может, назад пойдём?
– Столько сюда лезли и назад? Скоро уже кольцевая дорога...
– Ага, по ней и побредём, пока снегом не завалит...

– Вот это иней! Полметра длиной! 
И правда, ни до, ни после нам уже не приходилось видеть такого снежного убранства, когда каждую веточку-былинку декорировала бахрома инея в 30-35 сантиметров шириной!

Бештау. Вот такой иней на горе

А вот и выход на кольцевую дорогу. Теперь семь-восемь часов ходьбы и мы, совершив Крещенский «хадж», окажемся в исходной точке... 
Мда... далековато, трудновато, страшновато одним-то, скользковато, вдруг ногу подвернёшь, и снегу навалило, а под снегом – колеи с водой по пояс человеку. Экстремальный поход выходит, однако. 
Но уж встал на маршрут – не пищи. 
Вперёд, до победного. 
Идём, упрямо сцепив зубы.

Вот знакомая дубовая арка. Из горных дубов, склонившихся с обеих сторон тропы. 
Вот и буковый лес. Красотища!

Идём уже три часа.

Вот уже и полпути. 
Монастырь.

Заплутали... В снежном убранстве лесов перепутали дороги! Ладно, выберемся, где наша не пропадала! А вон и надписи на скалах... Но не те, что знакомы нам по прошлым походам.

– А вот эту я не читала ранее, куда это мы забрели?

Как оказалось, до нас тут проходил Циолковский. Вот его надпись: «Бог есть причина всех явлений, причина вещества и всех его законов». 
Ага.
Ладно, пойдём сюда.

Долго же мы блуждали! Отроги от кольцевой дороги в сумерках похожи на пальцы руки. Если не по тому пальцу пойдёшь, можешь на такую крутизну и осыпь нарваться, только кувырком и спустишься, или «змейкой» – частыми зигзагами. А потом окажешься перед неприятной необходимостью по густому колючему кустарнику и набросанным кругом скалам предгорья перебираться через этот отрог на следующий «палец». Вот так, спотыкаясь в потёмках, мы и нашли место истока минерального ручья-речки из-под старой штольни. Оно, конечно, забавно и познавательно, но вокруг дубы, буки, ночь накрыла лес. И холодят душу визги и всхрюкивания диких кабанов, спустившихся с горы... Уж не за нами ли следом? Отчего-то домой захотелось, за кованную решётку цивилизованного профилактория.

Ура, мы дома! И никто нас не схрумкал в виде Крещенского лакомства.

В столовой нас привычно изругали за легкомыслие и сообщили, что в такие погоды в одиночку по Бештау разумные люди не ходят.
А на ужин были макароны с котлетой. И горячий чай.
Но, как оказалось, это был ещё не предел нашего безрассудства. Пока мы ужинали, повалил снег и замёл-засыпал всё вокруг. Так что, задержись мы на полчаса, оказались бы в кромешной тьме незнамо где и по пояс в снегу, не чуя под собой тропки.
Что же, мы потом и это испробовали. 
Но это уже совсем другая история. 
А эта счастливо подошла к концу!