«Никогда не упускай случая: он подворачивается не каждый день»

Нина КАТАЕВА 03 февраля 2024 189

В Московском театре Сатиры поставили «Пигмалиона» Бернарда Шоу.

Великий ирландец был убеждён, что произношение более других факторов разделяет общество на социальные группы, при этом всегда стремился доказать, что никакой пропасти между «низшими» и «высшими» классами не существует, достаточно с представителями этих «низов» как следует поработать. Представляю, с каким торжеством драматург наблюдал бы за «Пигмалионом» (1912) образца 2024 года на сцене театра Сатиры. В версии режиссёра-постановщика и сценографа Виктора Крамера с представительницей этих «низов» – юной замарашкой-цветочницей Элизой Дулиттл (Ангелина Стречина) – друзья-лингвисты, профессор фонетики Генри Хиггинс (з. а. Сергей Чонишвили) и полковник Пикеринг (Сергей Климов), работают основательно. На сцене видим настоящую футуристическую лабораторию звука, уставленную фонографами с раструбами разных размеров и множество других хитроумных приборов и инструментов, включая «фонетический» рояль. Игрой света (Иван Виноградов) и видеопроекций (Алексей Образцов) на экранах раструбов всё это оживляется, и сценическое пространство как бы поглощает зрителей.

Генри Хиггинс (Сергей Чонишвили)

Профессор, автор «Универсального алфавита Хиггинса», специалист в области звуков, он изучает речь: произношение, интонирование, манеры, у него собрана огромная картотека звуков и голосов. Он настоящий чудодей, неслучайно накануне, скрываясь от дождя под портиком церкви Святого Павла, развлекал пёструю компанию тем, что по нескольким звукам угадывал, откуда человек родом и в каких краях успел побывать. Там и компаньона нашёл: обаятельный Пикеринг, автор «Разговорного санскрита», много лет провёл в Индии, и приехал специально познакомиться с профессором. А Элиза, изъясняющаяся на жутком диалекте кокни, сама попросила Хиггинса научить её правильно говорить, без этого не бывать ей продавщицей цветочного магазина. И лингвисты заключили пари: если профессор за шесть месяцев обучит Элизу Дулиттл произношению, принятому в высшем обществе, и на светском приёме представит герцогиней, то Пикеринг оплатит её обучение. Время пошло, во внешнем преображении бурно сопротивлявшейся девчонки в грязной одежде активное участие приняла строгая экономка Хиггинса мисс Пирс (з. а. Ольга Кузина).

Пикеринг (Сергей Климов)

Прототипами Генри Хиггинса, по одной версии, послужил английский филолог Генри Суит, а по другой, близкий друг драматурга, художник-академист Фредерик Лейтон, а Элизы Дулиттл – актриса и натурщица Дороти Дин, позировавшая в юности Лейтону и другим художникам-викторианцам. Первая постановка «Пигмалиона» состоялась в октябре 1913 года в венском Бургтеатре, в 1914-ом пьесу представили американской, лондонской и русской публике. Роль Элизы была написана для известной актрисы Стеллы Патрик Кэмпбелл, об этом рассказал Джером Килти в пьесе «Милый лжец», которую долгие годы играли на сцене театра Вахтангова Юлия Борисова и Василий Лановой. Постановки «Пигмалиона» имели огромный успех, в Лондоне выдержали 118 представлений.

Элиза Дулиттл (Ангелина Стречина)

Виктор Крамер признался на пресс-показе, что изначально собирался ставить спектакль «про любовь», помня впечатление от фильма «Моя прекрасная леди», но, перечитав пьесу, понял, насколько сложен этот материал, неслучайно у Шоу он назван романом. То есть, создан для чтения: многословен, со множеством саркастичных и ироничных мыслей. «Поэтому мы попробовали перевести текст на язык театра, – говорит режиссёр, – и постарались сделать то, что, мне кажется, в нём заложено, – шоу, трагикомедию». И зритель отчётливо считывает драматическую историю Элизы, а также самого Хиггинса, который вопреки своим жизненным правилам не влюбляться, дабы не потерять свободу, подобно античному Пигмалиону, сделался рабом своего творения. И Чонишвили создаёт убедительный образ этого Хиггинса-Пигмалиона.

Встреча с цветочницей (Ангелина Стречина) Хиггинс (Сергей Чонишвили) и Элиза (Ангелина Стречина)

Любопытно, что при всех переработках текста, особенно иронической части романа, стиль оригинального «Пигмалиона» сохранён, мы словно слышим голос этого волшебника – Бернарда Шоу. А над языком Элизы потрудиться пришлось основательно. В особенностях диалекта кокни, правомерно рассудили создатели спектакля, сегодня и носители английского языка не сильно разберутся, то, что веселило или возмущало зрителей времён Шоу, как, например, невинная реплика цветочницы «Not bloody likely!» («К чертям собачьим!») сегодня вряд ли вызвало бы нашу реакцию. И речь Элизы попробовали перевести на разговорный молодёжный сленг. Более того, всем миром создавали «словарь Элизы Дулиттл», словечки для которого артисты и их друзья приносили с улицы, выискивали в интернете, записывали за детьми-подростками. Сама Ангелина Стречина (Элиза Дулиттл) сканировала в автобусе разговор двух подружек, который без перевода понять было невозможно. И вот, пожалуйста, со сцены театра Сатиры звучит: «капец», «бухал», «чё лыбишься», «бесишь», «полный кринж», «ошишенно», «душнила», «сорян», «овердофига» – Эллочке Людоедке далеко до такого словарного запаса.

Встреча с Альфредом Дулиттлом (Сергей Серов) Элиза (Ангелина Стречина) и мисс Пирс (Ольга Кузина)

Через несколько месяцев произношение Элизы становится почти идеальным, и Хиггинс устраивает ей экзамен: приводит в дом к своей матери в её приёмный день. В роли проницательной миссис Хиггинс – н. а. Алёна Яковлева, следует заметить, что ни к одному из «англичан» у публики никаких претензий, хотя наши зрители очень строги к артистам, берущимся изображать иностранцев. Мы сразу видим, что насколько мать Хиггинса критична по отношению к Элизе, настолько заинтересована этой необычной девушкой. Да и как не заинтересоваться, во-первых, эта оригинальная сцена происходит в раструбе огромного фонографа, где гостям кроме лингвистов – здесь ещё и миссис Эйнсфорд Хилл (Ольга Суркова) с сыном Фредди (Максим Финогенов) и дочерью Кларой (Александра Мареева) – приходится, в полном смысле, ходить по стенам и потолку ¬– так по кругу расставлена (приклеена) мебель.

В гостях у миссис Хиггинс (Алёна Яковлева)

Но, к счастью, никто из них не сваливается из раструба, и все они не могут отвести глаз от прекрасной Элизы, которую представляют лингвисты. А Элиза-Стречина в бархатном платье бордо с роскошным декольте (уверена, костюмами Марии Боровской были бы очарованы самые настоящие англичане) неподражаема: с таким комизмом артистка демонстрирует вначале заученную грацию и фразы о погоде и здоровье, а потом, забывшись, чешет на кокни, рассказывая о своём детстве, что профессор вынужден объявить вульгаризмы в её речи новым светским жаргоном. И лингвисты спешат домой – проводить работу над ошибками.

Хиггинс (Сергей Чонишвили) В футуристической лаборатории

И вот наступает Час Икс: на приёме в посольстве Хиггинс должен представить Элизу герцогиней. Казалось бы, трудно придумать что-то ещё: герои уже и по потолку ходили, но рада за зрителей, которым только предстоит увидеть начало второго акта. Если сценография, по словам худрука театра Сатиры Сергея Газарова, отдельный герой этого спектакля, то и свет в этой сцене, заметим, таков же. Объединившись, они представят нам Элизу победительницу – в белом, конечно, подвенечном платье, вращающуюся на полушарии, осталось только взлететь, и восхищённые лица светской публики, возникающие на экранах раструбов, говорят нам о том, что пари Хиггинсом выиграно.

Миссис Хиггинс (Алёна Яковлева) с сыном (Сергей Чонишвили) Ссора

И что же дальше? Маски сдернуты, мы видим, что вовсе не для того, чтобы стать продавщицей цветочного магазина, столько времени провела Элиза рядом с Хиггинсом. К ним с Генри пришла любовь, но это тот тип любви, в которой герои с каждым днём всё больше любят, но и ненавидят друг друга, потому что не встречают того отношения, о котором мечтают. Совершенствуя, подобно Пигмалиону, новую Элизу, профессор становится её рабом: учёный-циник превращается в безнадёжно влюблённого человека, и это «бесит» его, выражаясь языком цветочницы. Он желает этой любви и гонит её от себя, из последних сил цепляясь за мифическую свободу.

Элиза (Ангелина Стречина) и Хиггинс (Сергей Чонишвили) выясняют отношения

Элиза переживает подобные чувства, мечтая об уважении со стороны Генри, оторвавшись от корней, она не понимает, как ей жить дальше, а Хиггинс не спешит ей помочь. То, как происходит перетягивание этих внутренних канатов, Виктор Крамер показывает нам в великолепной сцене, где герои, опутав друг друга красными нитями, тянут-потянут их, каждый в свою сторону, и за кем будет победа, сразу не скажешь. Будем надеяться, что за любовью: перед нами лучшая из мировых пьес о любви с открытым финалом. И в финале этом, конечно, уместен монолог миссис Хиггинс, составленный из текстов Бернарда Шоу. Сидя на авансцене, Алёна Яковлева беседует со зрителями об идеальных отношениях в семье, которые, конечно же, волновали драматурга. И которые, наверное, возможны…

Элиза (Ангелина Стречина) и Хиггинс (Сергей Чонишвили): кто кого?

Заканчивая этот отзыв, было бы несправедливым не сказать ещё об одном ярком лондонце, мусорщике Альфреде Дулиттле, (з. а. Сергей Серов), состригшем с Хиггинса пять фунтов за дочь. Вот уж кто «не упустит случая, который подворачивается не каждый день», неслучайно автор пьесы сравнивает его с Дон Жуаном. Теперь мусорщик – обеспеченный буржуа. Оказывается, Хиггинс, сражённый его ораторским талантом, пристроил Альфреда к американскому миллионеру-филантропу, основателю «Лиги моральных реформ», и теперь, по завещанию, за три тысячи фунтов годового дохода он читает лекции в его Лиге. И тоже «недоволен» потерей свободы – это ли не доказательство того, что «пропасти» между «верхами» и «низами» не существует?

Сцены из спектакля «Пигмалион» Московского театра Сатиры.
Фото Владимира Коробицына.