Как потомок запорожских казаков создал ярчайший символ русского патриотизма

К 270-летию Ивана Петровича Мартоса, автора великого памятника спасителям России

Ныне известнейшая скульптурная композиция, расположенная в сердце России, в центре Москвы на Красной площади, посвящённая Спасителям Отечества, — «Гражданину Минину и князю Пожарскому», — как запечатлено золотыми буквами на постаменте, известна всем русским людям. Известна и всему миру, как бы этот мир не относился к России.

Но именно возле этих скульптур ежегодно в день народного торжества нашей Великой Победы в Великой Отечественной войне проходят воины России, и поднятая в призыве к защите Родины бронзовая рука Кузьмы Минина словно приветствует их. А полулежащий, раненый в боях князь Дмитрий Пожарский вновь готов подняться на защиту Отечества. 
Этот удивительный памятник, ставший теперь после утверждения "Дня народного единства", приуроченного к дате освобождения Москвы от поляков, — 4 ноября 1612 года, — главным нашим патриотическим символом, изваял ещё в начале XIX века украинец по происхождению, но русский человек по своему духу и всему складу творческой личности. Потомок запорожских казаков Иван Петрович Мартос. Родившийся и выросший в казачьей семье на Черниговщине. Но почти всю свою жизнь проведший в России. В этом году ему исполняется 270 лет.
Точная дата его рождения затерялась в потёмках истории. Известен только год: 1754. Тот год, когда украинские земли пребывали в состоянии раздела, были рассечены пополам, по руслу Днепра. И Левобережная Украина относилась к Российской империи. А правый берег Днепра — это была ещё Польша. В те времена многие украинские казаки переселялись с Правобережной Украины на левый берег, принадлежащий России, чтобы уйти от польского гнёта. Ведь власти Речи Посполитой (как тогда называлась Польша) настойчиво навязывали русским по духу украинцам свою католическую, или униатскую, веру и заставляли служить украинцев варшавскому королю. 
Сложилась обстановка, когда украинское казачество разделилось на два войска — одно на левом, другое на правом берегу Днепра. И у каждого войска был свой гетман. Отцом Ивана Мартоса был казачий атаман (или есаул, — сведения расходятся), возглавлявший Ичнянскую сотню Прилуцкого полка Запорожского войска Пётр Михайлович Мартос, потомок выходцев с Правобережной Украины. Сама фамилия эта несколько несвойственна украинцам и напоминает греческие фамилии. Вполне возможно, что некий отдалённый предок Мартоса прибыл на Украину из Греции, спасаясь от османского гнёта. 
Причерноморские земли принадлежали в те времена турецким султанам, и там жило немало греков. А в запорожские казаки шло изрядно разноплеменных людей и не только с севера, но и с юга, главное, — чтобы все они были православного вероисповедания, а греки таковыми и являются. Да даже если и взглянуть на портрет скульптора Ивана Петровича Мартоса, то легко увидеть явно средиземноморские черты в его облике. 
Греческому происхождению скульптора есть свидетельства современников. Так известный искусствовед барон Николай Николаевич Врангель писал о Мартосе: 

"По наружности он полный, добродушный грек, с острым носом и карими умными глазами. Множество художников пишут его портреты". 

Но сам Иван Петрович Мартос считал себя потомственным украинским казаком и с гордостью высекал даже на своих монументах надпись, что автором этих произведений является Иван Мартос из Ични. Есть такая надпись и на памятнике Минину и Пожарскому.
Но как же так случилось, что потомственный украинский казак стал великим русским скульптором и прославил Россию? История эта довольно необычная для тех времён. Ведь неизвестно — был ли Иван Мартос дворянином по рождению. Хотя его отец и принадлежал к казачьей "старшине", но имел ли он российское дворянство? Однако если бы это было не так, то его сын вряд ли мог обучаться в гимназии, а после и поступить в Петербургскую Императорскую Академию художеств. Академия художеств была основана в Санкт-Петербурге только в 1761 году и вначале очень нуждалась в желающих изучать различные искусства — это занятие казалось тогда недостойным звания дворянина. Так что в ученики Академии принимали и людей недворянского происхождения, часто выходцев из духовного сословия. 
В Петербург мальчика 10-ти лет привёз его родственник, священник Лохвицкого прихода, в который входила и Ичня. Как мог отец мальчика отправить своего сына в столь юном возрасте на учёбу в далёкую северную столицу России? Видимо, таково было желание самого мальчика, он с малолетства любил рисовать и лепить из глины небольшие фигурки. Увидел эти фигурки местный священник, родственник семейства Мартосов и предложил отцу ребёнка отвезти дитя на обучение в новооткрытую академию. Сам он отправлялся туда по делам духовного ведомства. Так в 10 лет маленький Мартос стал учащимся Академии художеств. Беспримерный случай, прямой вундеркинд получается! Но учился он ваянию в стенах Академии целых 9 лет с 1764 по 1773 годы, являясь "пансионером" Академии, то есть учился за государственный счёт, проживая в служебных помещениях учебного заведения. 
Впоследствии он и всю жизнь проведёт в казённой квартире Академии и скончается там же 17 апреля (по новому стилю) 1835 года в звании почётного ректора Императорской Академии художеств! Так как не сохранились метрические книги, где была записана дата его рождения, то днём рождения великого скульптора принято считать этот день в апреле. А вот год своего рождения сам Иван Петрович помнил хорошо — 1754. Тому прошло 270 лет, а мы не забыли этого выходца с Украины и считаем его величайшим русским скульптором-патриотом, создавшим непреходящий в веках образ силы русского духа и нашей отечественной славы. Как же могло случиться такое?
В те времена в искусстве скульптуры были приняты за основу строгие принципы классицизма. И законодателем моды здесь была Италия. Вся Европа училась по образцам великих итальянских художников Высокого Возрождения и именно в Италию посылали для дальнейшего образования пансионеров российской Академии художеств. Они могли там жить, учиться и работать несколько лет, чтобы овладеть совершенным искусством классики, и, естественно, возвращались оттуда на Родину убеждёнными сторонниками этого стиля. Не миновала сия участь и Ивана Мартоса. В Риме он провёл шесть лет до 1779 года, в основном работая в мастерских тогдашних известных итальянских скульпторов Помпео Батони и Рафаэля Менгса. 
Поздний классицизм был строго ориентирован на образцы даже не средневекового, а — античного искусства. Именно в дошедших до нас "антиках", как именовались уцелевшие от превратностей времени древнегреческие и древнеримские скульптуры, видели адепты позднего классицизма непреходящие образцы стиля и совершенства. Мартос учился на этих образах, тщательно срисовывая и после пытаясь перенести в материал эти классические формы. Этот стиль так вошёл в его сознание и в его представление о прекрасном, что и после, и до конца своих дней он оставался убеждённым классицистом. Что, может быть, обедняло его творческий поиск. Но, пожалуй, нужны ведь в искусстве некие незыблемые столпы прекрасной классики, на которые могут ориентироваться будущие художники, пытаясь найти нечто новое, развивая свой творческий поиск. Но имея базу и фундамент накопленного опыта прежних творцов, открывших вечные законы гармонии. 
Иван Петрович Мартос никогда в своём творчестве не будет нарушать эти законы, его произведения будут всегда прекрасны и сдержаны, строги в своих пропорциях, классически ясны и возвышены. И лишь в одном своём величайшем произведении — памятнике героям русской истории – он отойдёт от незыблемых принципов строгого классицизма и придаст известный элемент экспрессии и повышенной эмоциональной напряжённости в скульптурную композицию. Этой композицией станет знаменитый памятник Спасителям России — Кузьме Минину и князю Пожарскому. Но путь к этому творению был не скор.
С 1779 года Иван Петрович уже в России, работает в своей родной, можно сказать, Академии художеств в Петербурге. Сразу был принят старшим преподавателем ваяния, а уже за первые свои работы — за статуи героев римской и греческой мифологии, коими украшались дворцы и парки Северной Пальмиры, удостоен звания академика. Особенно прославился Мартос своими великолепными и исполненными гармонического достоинства скульптурами, украсившими надгробия известных личностей той эпохи, в основном — именитых женщин, блиставших при дворе. Не забудем, что это был поздний век "золотой Екатерины", императрицы Екатерины Великой. И немало знатных дворянок оказывали известное влияние на государственный курс той эпохи. Мартосу удалось создать шедевры скульптуры некрополей Петербурга. Символические статуи почивших героинь эпохи полны необычайной гармонии и высокого достоинства. Сейчас оригиналы статуй находятся в музеях Петербурга, это подлинные образцы классического совершенства. Таковы скульптуры надгробий княгини Волконской, Анны Кожуховой, памятник великой княгини Александры Павловны в Павловске, мраморная статуя самой императрицы Екатерины Великой и другие образцы мемориального стиля. Конечно, на определённом этапе скульптор почувствовал, что перерастает в своём таланте ваятеля бесстрастных в своём совершенстве гармонических образов. Ему необходим был прорыв, создание такого памятника человеческого подвига, что запечатлелся бы в сердцах и душах русских людей. 

Надгробие А.П.Кожуховой

Надгробие С.С.Волконской, 1782 г.

Да, Иван Петрович Мартос ощутил в себе русского человека, хотя по образованию и культуре он был чистый европеец. Прожив долгие годы на учёбе в Италии, объездив всю Европу, он прекрасно выучился говорить на итальянском и французском языках. По возвращении в Россию первое время даже плохо говорил по-русски, но "малороссийское наречие" забыл напрочь, так что стеснялся разговаривать со своими земляками с черниговщины и потому вообще перестал ездить на Украину. И хотя в частных письмах иногда вспоминал о киевских красотах, но реально никогда туда не стремился и не бывал многие десятилетия своей жизни. И это несмотря на то, что вовсе не забывал, что он родом из Ични, не забывал о своих украинских родичах оттуда, которые не раз приезжали к нему в Петербург и подолгу живали в его просторной академической квартире. Но сам он на Украину душой не стремился и не создал за все годы своей творческой деятельности ни одного произведения, посвящённого событиям и личностям сугубо украинской истории. Он всем сердцем желал стать русским по духу художником.
Не раз он, гуляя по Петербургу, останавливался на площади Сената перед великим произведением француза Фальконе, перед конной статуей императора Петра Великого и думал, что вот ведь француз, а с какой силой сумел воплотить образ преобразователя России! А почему же не может он, Мартос, всегда желавший стать истинно русским человеком... Нет, наказанием судьбы считал Иван Петрович, что ему не предоставляется такого случая. И судьба пошла ему навстречу и предоставила возможность в полную силу раскрыть свой талант и свои патриотические устремления.
В 1808 г. был объявлен конкурс на создание памятника "Спасителям Отечества" — нижегородскому гражданину Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому, руководителям русского ополчения 1612 года, изгнавшем захватчиков-поляков из Москвы. Как раз в 1812 г. должно было отмечаться 200-летие тех событий. В Европе вовсю гремели наполеоновские войны, и армии "завоевателя мира" Наполеона Бонапарта уже приближались к границам России. В стране поднимался патриотический подъём, который захватил все слои общества. Двор императора Александра Павловича, вступившего в антифранцузскую коалицию европейских держав и начавшего непримиримую борьбу с "узурпатором", благосклонно отнёсся к сей патриотической инициативе. Были выделены средства на проведение творческого конкурса на наилучший проект памятника. Разумеется, принял участие в этом конкурсе и академик скульптуры Иван Мартос. 
Ему уже стукнуло полвека жизни, а что он создал? Прекрасные гармоничные статуи для дворцов, парков и некрополей Петербурга, для украшения храмов, как статуя Иоанна Крестителя для Казанского собора, или образы мифологических древнегреческих героев... Да, он признанный мастер, но что он сделал для России, для русского народа... И вот именно осознание того, что на авансцену истории России должны выступить не мифологические персонажи, а реальные русские люди — это и руководило художником при создании эскизов будущего монумента. И он тщательно изучил историю борьбы с поляками в 1612 году и более ранние события из жизни русских героев. И нашёл сюжет для своей монументальной композиции в одной их известной встрече, случившейся в селе Юрино в нижегородских землях в начале 1612 года, где находилось родовое имение князя Пожарского. А воевода Дмитрий Пожарский в это время лечился там от ран, полученных при неудачной попытке овладеть Москвой и изгнать оттуда поляков летом 1611 года. Тогда он вместе с рязанским боярином Прокопием Ляпуновым возглавлял рязанское ополчение, пытавшееся освободить Москву. Штурм Москвы оказался неудачен, поляки подожгли город, а сами засели в Кремле. Во время боя Пожарский был ранен, а Прокопий Ляпунов убит изменившими казаками. Так и оказался князь на излечении в своём имении. Туда и прибыл к нему нижегородский земский староста богатый торговец Кузьма Минич Сухорук, больше известный как Кузьма Минин. 
По решению народного собрания Нижнего Новгорода было создано народное ополчение для освобождения Москвы от поляков и спасения русского государства. Командующим ополчением, набольшим воеводой единогласно был избран князь Дмитрий Михайлович Пожарский, известный борец с захватчиками. Но он только выздоравливал от ран в своём имении. К нему прибыл Кузьма Минин и призвал его встать во главе народного войска и идти на Москву. Вот этот момент в истории борьбы с интервентами и взял скульптор Мартос как сюжет для своего памятника. А памятник Минину и Пожарскому изначально было решено установить в Москве на Красной площади. 
По сюжету Минин призывает Пожарского встать с одра болезни и освободить Московский Кремль от поляков. Мартос на первоначальном эскизе изобразил Минина, решительно указывающего на Кремль энергичным жестом руки. А Пожарский, сидя на постели, смотрит в сторону Кремля, а не на Минина. Но скульптор своим художественным чутьём понял, что в таком случае композиция распадается на две фигуры, нет связи между ними. А нужна гармония жестов и поз героев. И вот Мартос, вспомнив классические сцены из описаний поступков античных героев, изменяет позы фигур. Пожарский теперь смотрит не на Кремль, а на Минина, а жест руки Кузьмы Минина, символически одетого простым русским крестьянином в широкой подпоясанной рубахе и портах, не направлен прямо на Кремль, а просто призывает князя встать, подняться от ран на борьбу. Сам же Пожарский при этом опирается на щит, на котором отлит лик Спаса Нерукотворного, повторяющий известный образ с иконы. Так композиция обрела целостность и классическую ясность ситуации, не требующую специальных разъяснений.
Но пока шла подготовка проекта, пока шёл сам конкурс и отбор работ претендентов, произошли великие исторические потрясения 1812 года, прошла Отечественная война против нашествия "двунадесяти языков", как говорили тогда, на Россию, захват и сожжение Москвы французами. Так и случилось, что к концу 1812 года, как и 200 лет до того, захватчики из Европы были изгнаны из России, и страна была спасена. Тем более памятник "Спасителям Отечества" в Москве оказался очень нужен и востребован обществом. И вот к шестой годовщине изгнания французов в 1818 году памятник Минину и Пожарскому был установлен на Красной площади в Москве. Кстати, фигуры героев отливались из бронзы на заводах в Нижнем Новгороде, а после речным путём на барках доставлялись в Москву, где сам Мартос производил окончательную компоновку, установку и отделку композиции на большом постаменте из красного камня. 

​

Памятник вначале был установлен напротив Торговых рядов (ныне здания ГУМа). Сам император Александр, прозванный "Благословенным" после победы над Наполеоном, желал, чтобы памятник стоял посередине Красной площади, в её центре. Но скульптор настоял на установке его ближе к Торговым рядам, словно провидя, что простор Красной площади будет использован позднее для проведения военных парадов и массовых мероприятий. Когда уже в 1930 году, в советское время, памятник был передвинут к Покровскому храму (собору Василия Блаженного), то ведь именно для этих целей. Так что, думается, сам скульптор не был бы против такой перестановки. Тем более что на фоне древнерусского храма композиция памятника выглядит ещё символичнее. Минин и Пожарский не только призывают встать для освобождения Кремля, а словно бы защищают собой всю древнюю и прекрасную Русь, образом которой и является удивительный русский православный собор. Таким образом, монумент «Гражданину Минину и князю Пожарскому» благодарная Россия лета 1818 (так гласит полная надпись на памятнике) и сам храм словно слиты в единую композицию. А русские герои, вылитые из бронзы, защищают собой древнюю нашу святыню. Ведь известно, что у большевистских властей Москвы были желания разрушить собор Василия Блаженного также, как был разрушен храм Христа Спасителя. Но на защиту Покровского храма поднялась тогдашняя архитектурная общественность, и рука у атеистической власти остановилась. Сыграли в этом свою символическую роль и фигуры Спасителей Отечества, изваянные скульптором Иваном Мартосом. Украинцем по происхождению, отчего он никогда не отрекался, но великим русским скульптором и патриотом России. То, что он был именно патриотом России, а не просто гениальным ваятелем, бесстрастно изготовляющим всё, что ему заказали, об этом говорят его собственные слова, написанные им в сопроводительной записке к своему проекту памятника (их хочется привести целиком): 

«Наше Отечество воздвигает немало памятников таким редкостным мужам, таким бессмертным героям, чья любовь к Отечеству повергла бы в изумление Рим и Грецию. Кто из прославленных героев древности превзошёл мужеством Минина и Пожарского? Пётр Великий посетил могилу Минина и воздал должное праху сего великого мужа, назвав его освободителем Руси. В то злосчастное время, когда вероломные поляки вторглись в пределы российского государства и даже завладели самим Кремлем, когда все старания освободить страну от этого позорного ига оставались тщетными и все силы были скованы успехами иноземных насильников, тогда Козьма Минин возымел великое намерение спасти Отечество на самом краю гибели. Он преодолел все препятствия, пожертвовал всем своим достоянием на общее благо, могучим призывом своего сердца поднял упавший дух своих сограждан, с живостью изобразил им бедствия Отечества и своим неотразимым примером воспламенил во всех мужественную жажду освобождения. Быстро стали стекаться пожертвования, все охотно жертвовали всем, вплоть до одежды, чтобы только поскорее противопоставить наглому врагу свое войско. Тогда снова подняла свою голову поникшая Русь, сыны её проснулись после долгого оцепенения, со всех сторон стали собираться воины, чтобы пасть славной смертью за Отечество, и во главе этого бесстрашного воинства Минин поставил Пожарского. Дмитрий Пожарский, ещё покрытый ранами, которые он незадолго перед тем получил в бою с поляками и мятежниками, забыл свою немощь, подавил свои телесные страдания силою своего геройского духа, встал во главе сограждан, которые со всех сторон стеклись в его войско, двинулся на Москву, побил врага, вырвал из его окровавленных рук своё несчастное Отечество…».

Сама судьба этого украинца словно принесена на служение России. Не только творчеством и талантом он прославил своё русское отечество, но и судьбой и жизнями своих детей. Всего у него было десять человек детей (от двух браков). Двое из них — старшие сыновья Никита и Алексей участвовали в сражениях с Наполеоном. Самый старший сын Никита погиб в 1813 году... Вот откуда на постаменте великого памятника появился бронзовый барельеф с изображением сбора Кузьмой Минным пожертвований от горожан Нижнего Новгорода на нужды ополчения. С левого края этого барельефа скульптор изобразил самого себя, ведущего перед собой к Минину своего сына, словно отдающего его в жертву будущих сражений за спасение России. Задумались бы нынешние украинцы о судьбе своей земли, о её неразрывной связи с Россией, возможно, не было бы и нынешней прискорбной войны... Не задумались, не вспомнили о своём соотечественнике гениальном русском украинце Иване Петровиче Мартосе — и льётся в бессмысленной бойне кровь наших братских народов.
Сам Иван Петрович прожил долгую жизнь, создал ещё немало замечательных памятников — наиболее известные из них: памятник Михайло Васильевичу Ломоносову в Архангельске и памятник создателю русского города Одессы французу на русской службе Дюку Ришельё, ставшему символом этого города у моря, который был и будет русским. Как остался на века великим русским скульптором украинец с черниговщины и потомок запорожских казаков Иван Петрович Мартос.

Памятник де Ришельё в Одессе, 1828 г.

Памятник Ломоносову в Архангельске, 1832 г.

​

Примечание:

На обложке: А.Г.Варнек. Портрет И.П.Мартоса. 1819 г.