Юрий Гагарин. Космос и мировая дипломатия

В привычном словосочетании «ракетно-ядерный щит страны», хранившем мировой баланс сил, свободу, суверенитет СССР, а ныне России, слово «ядерный» идёт вторым, но исторически опережает «ракетный» на десятилетие. В 1949 году мы догнали США, сделав атомную бомбу, но средств доставки не было.

Выдающийся академик Б. В. Раушенбах в книге «Пристрастие» прямо объяснял: 

«Почему советский спутник оказался первым в космосе? Да потому, что у американцев были базы в Европе для военно-воздушных сил. Они могли бомбить Москву. А мы не могли ответить никак. У нас был огромный стимул. И запуск первого спутника, который мы провели в спешном порядке, имел целью вовсе не изучение космоса. Главное было показать американцам, что мы можем их накрыть. Я считаю, это очень поспособствовало сохранению мира». 

Об отчаянности нашего до-ракетного положения свидетельствует даже проработка возможности ответных авиаударов по территории США самолётами, не имевшими запаса дальности на возвращение. И недостатка в добровольцах не было.
Программа полётов человека — «младший сын» советских ракетчиков. Но… любимый сын. Наши пионеры ракетостроения Ф. А. Цандер, С. П. Королёв, М. К. Тихонравов были вдохновлены идеями освоения космоса Константина Циолковского, запускали первые модели в 1930-х, не ведая, как и весь мир, о будущем «пассажире»: ядерном заряде. 
В конце 1953 года к Королёву приехал заместитель председателя Совета министров СССР В. А. Малышев, отвечавший за комплекс ядерного оружия. Он сообщил, что атомщики ошиблись в три раза в оценке веса термоядерного заряда. Значит, ракета должна быть мощнее. Такой скачок веса в техзадании позволил пропустить стадию суборбитального полёта и опередить американцев. Напомню, первые полёты «вдогон Гагарину» — Шепарда (05.05.1961) и Гриссома (21.07.1961) — лишь «прыжки» длительностью… 15 минут, не достигавшие орбиты спутников Земли, с приводнением в 480 км от места старта. А Гагарин за 108 минут облетел всю планету. 
Модификации королёвской ракеты Р-7, изготовленные на куйбышевском авиазаводе № 1, ныне самарский РКЦ «Прогресс», в 1957 г. вывели на орбиту первый искусственный спутник Земли, а в 1961-м — космический корабль с человеком на борту.
В 1957 году директор ЦРУ Ален Даллес передал министру обороны США Куорлзу аналитическую записку: 

«Информация о запуске искусственного спутника Земли отрывочна… В целях престижа и ввиду психологических факторов СССР будет стремиться первым запустить ИСЗ. Русские любят театральность и могли бы выбрать день рождения Циолковского (17 сентября), чтоб осуществить такую операцию». 

Даллес ошибся на две недели: первый ИСЗ взлетел 4 октября. А за день до этого в ОКБ-1 Королёва появился план «Ближайшие задачи по освоению космоса», в котором стояли «пилотируемые полёты». 
Журнал Time: «Через телескоп «холодной войны» советский триумф рассматривается только как победа коммунизма и поражение свободного мира во главе с США».
Вице-президент Линдон Джонсон: «Вдруг небо стало чужим. Глубокий шок от сознания, что другая нация достигла превосходства над нашей великой страной».
Вернера фон Брауна, «немецкого отца американской космонавтики», новость застала в баре. Несмотря на многолюдье, он в припадке заорал: «Я так и знал! Надо что-то делать!» Военный руководитель программы генерал Джон Медарис, бывший тогда с Вернером, выразился так: «Мы все чувствовали себя футболистами, вымаливающими разрешение уйти со скамейки запасных». 

Только смелость?

Крупнейший успех СССР — полёт человека в космос — нуждается в определённом комментарии, уточнении его места в мировой истории.
Восторг перед смелостью Гагарина часто заслоняет другие грани его подвига. Недавно и блогер-музыкант Юрий Лоза подхватил этот хор: «Гагарин, конечно, смельчак, но весь полёт он просто лежал как подопытный». 
Степень риска первого полёта была громадна, но нельзя сказать, что Юрий Алексеевич просто сыграл в «русскую рулетку» с пятью патронами в барабане револьвера и выиграл. Неудачу корабля «Восток-1» оценивали как пять к семи, учитывая возможность аварии: ракет-носителей при запуске (системы аварийного спасения на старте не было предусмотрено); самого космического корабля серии 1К.
Предшествующая статистика программы — семь запусков: две аварии ракет-носителей; из пяти совершённых полётов удачных только три. Академик Б. Е. Черток считал, что вероятность благополучного возвращения Гагарина была 50 %: «Если б сейчас положили на полигоне корабль “Восток”, и все современные главные (конструкторы) посмотрели на него — никто не проголосовал бы запускать такой ненадёжный корабль. Сегодня я никогда этого (разрешения на полёт “Восток-1”) не подписал бы. Получил огромный опыт и понял, как сильно мы рисковали». То-то и оно — нужен был опыт.
Характерен полёт 15 мая 1960 года первого корабля 1К, беспилотного. Из-за сбоя датчика инфракрасной вертикали вместо тормозного импульса прошёл разгонный. Корабль перешёл на орбиту с апогеем 690 км и вернулся к Земле (сгорев в атмосфере) лишь 15 октября 1965-го — когда прошла целая пятилетка пилотируемой космонавтики. Страшно и представить судьбу космонавта в тесном корабле, «выстрелившим на 5 лет» вглубь космоса. А это — меньше года до старта 12 апреля. Но тогда Королёв был почти счастлив: этот первый в истории манёвр на орбите состоялся. 
Правильный ключ к оценке полёта Гагарина: до него успешных полётов — три из семи, а после — все «Востоки» и «Восходы» благополучно возвращались (космонавт В. М. Комаров погиб на корабле новой серии — «Союз»).
В эпоху Гагарина практически не было телеметрии, реальная работа / неработа большинства систем стала известна благодаря наблюдениям первого человека на борту. Вот суть научного подвига, прорыва в истории человечества.
СССР выиграл тогда у США космическую гонку. Но риск не в том, что корабль Гагарина был в спешке недоработан, а в том, что поведение в космосе огромного числа систем были принципиально неизвестны. Теоретически долгие годы дополнительных испытаний, появление телеметрии усовершенствовали бы их. Однако неиспытанной оставалась главная «система»: организм, психика человека. Схождение с ума в космосе рассматривалось как вполне ожидаемая ситуация, потому доступ космонавта к управлению кораблём преграждала система защиты, требовавшая от него набора сложных цифровых комбинаций. 
В полёте Гагарин реализовал «телеметрию», докладывая по КВ, УКВ-каналам, записывая на магнитофон поведение систем корабля. Типичный фрагмент его отчётов: 

«Разделение с носителем в 9 час 18 мин 07 сек. Включился “Спуск-1”. Подвижный индекс ПКРС (прибор контроля режима спуска, — И. Ш.) движется ко второму положению. Все окошки ПКРС горят..., давление — единица, влажность — 65, температура — 20». 

«Давление в ручной системе — 155, в первой автоматической — 155, во второй — 157. В баллоне ТДУ (тормозная двигательная установка, — И. Ш.) — 320 атмосфер…»

В 9 ч 21 мин он ощутил состояние космической невесомости. Первый отчёт «Кедра» (позывной Гагарина): «Чувство невесомости интересно. Всё плавает. Красота!» 
В запланированное время он поел: щавелевое пюре с мясом, мясной паштет, шоколадный соус. Запил водой. До этого тоже долгое время спорили, может ли вообще человек принимать пищу в космосе. 
Самообладание не изменило ему и когда на борту стало весьма нехорошо, пошли нештатные ситуации. В 10 ч. 15 мин. корабль проходил над Гвинейским заливом, надо было готовиться к возвращению, но тормозная двигательная установка не выдала импульс полностью. Далее: нештатное разделение отсеков. 10 минут перед входом в атмосферу «Восток-1» беспорядочно кувыркался 1 оборот / секунда.
Поведение корабля Гагарин фиксировал на магнитофон в «режиме реального времени», а позже, в период изучения всего полёта, добавлял подробности. Строки из нескольких томов изученного в деталях полёта: 

«Время работы ТДУ — 40 секунд. По выключении произошёл резкий толчок, и корабль стал вращаться вокруг своих осей с большой скоростью. Получился «кордебалет»: голова-ноги, голова-ноги. Вижу то Африку, то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца. Поставил ноги к иллюминатору, но шторки не закрывал, было интересно, что происходит. Разделения нет… На приборе “Спуск-1” не гаснет, “приготовиться к катапультированию” не загорается… Доложил по КВ-каналу. Прикинул, что сяду всё-таки нормально: тысяч 6 км до Советского Союза и ещё тысяч 8 — до Дальнего Востока… где-то сяду…
10 ч. 04 мин. Нахожусь в апогее. Работает “Спуск-1”, работает солнечная ориентация. Давление в ручной ориентации — 155. Первая автоматическая — 150. Вторая автоматическая — 155. В баллоне ТДУ — 320 атмосфер…»

В 10 ч. 35 мин. по московскому времени связь с Гагариным была потеряна. В эти тяжелейшие минуты никто не мог быть уверен, что полёт окончится нормально. Отказ клапана дыхания поставил космонавта на грань гибели… Донесения с орбиты плюс подробнейший отчёт на Земле и последующие беседы на государственной комиссии обеспечили искомую обратную связь, превратили «русскую рулетку» в нормальную, хотя всё равно опаснейшую отрасль техники…
Строго формулируя, можно сказать: 108 минут полёта Гагарина стали периодом, когда скорость прироста (ускорение) научных и технологических знаний человечества в ХХ веке была максимальной.
Российский космонавт и член-корр РАН Юрий Михайлович Батурин рассказывал мне о случае 27 июня 1995 года.
На старте космического челнока «Атлантис» операторы сквозь рёв и гул едва расслышали: командир экипажа Роберт Гибсон произнёс непонятное слово, что-то вроде «…аномали». «Какая-то аномалия»!» — встревожился Хьюстон. В 1986-м именно на взлёте погиб челнок «Челленджер», потом был долгий перерыв в программе полётов шаттлов, и напряженность, страх долго не проходили…
Только через несколько минут после благополучного старта Гибсон пояснил Хьюстону: то было русское слово «поехали». Гагаринское, счастливое.

Гагарин и высокая… политика

Эталон выдержки, искусства и удачи — Гагарин стал «талисманом, оберегом» и для US-астронавтов. Но за свои 34 года он успел ещё невероятно много сделать красивого, важного для страны и мира. 
Его комсомольско-дерзкое, искреннее выступление на VIII пленуме ЦК ВЛКСМ (27.12.1965) не афишировалось, хотя было «запротоколировано» по всей форме: 

«На мой взгляд, мы ещё недостаточно воспитываем уважение к героическому прошлому, зачастую не думая о сохранении памятников. В Москве была снята и не восстановлена “Триумфальная арка 1812 года”, был разрушен храм Христа Спасителя, построенный на деньги, собранные по всей стране в честь победы над Наполеоном. Я бы мог продолжать перечень жертв варварского отношения к памяти прошлого. Примеров таких, к сожалению, много. 
Вы скажете, что, мол, Гагарин раскритиковал всех, а есть ли у космонавтов свои традиции? Да, есть. Уже сложились новые неплохие традиции. Стало неписаным правилом, что перед полётом космонавты приходят на Красную площадь, в мавзолей Ильича и дают клятву выполнить порученное задание, чего бы это ни стоило. За несколько дней до полёта у нас проходят традиционные собрания, на которых специалисты, космонавты и их дублёры докладывают о своей готовности к полёту. Традиционным стало посещение родины Циолковского по возвращении из космоса. Это является своеобразным отчётом перед великими основоположниками космонавтики». (…)

Вот так член ЦК ВЛКСМ Юрий Гагарин с трибуны пленума открыто возмутился разрушением храма Христа Спасителя. Это 1965 год! Как говорится: задолго до того, как это стало мейнстримом. Настоящее гражданское мужество. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На обложке: Гагарин в японском Торпредстве СССР. Фото Н.П.Шумейко (отец автора репортажа)