Игорь Дмитриев — актер с дворянскими корнями

От редакции

Всегда интересны отношения Власть-Искусство. Потому и сохраняем все присланные автором строки его богатого послужного списка — хотя и без них очерк заинтересовал бы любую редакцию. Игорь Дмитриев — выдающийся артист, галерея его образов — нить связи с... «Россией, которую мы потеряли». И при всей красоте, утонченности (этих образов) — ещё и нить понимания: «Почему мы её потеряли».

Игорь Шумейко

​

Автор рассматривает творческую жизнь Игоря Дмитриева, его взгляды на искус-ство, манеру игры и привычки. Представлены воспоминания актера о преподавате-лях.

«Друзья мои! Научитесь устраивать себе праздники по ерундовским поводам. Не жадничайте и не хватайте много, не надо! Умейте радоваться малому — и тогда на любых поворотах судьбы вас не выкинет из седла». (Игорь Дмитриев)

Творческие ступени и формирование актерского стержня

Игорь Дмитриев родился 29 мая 1927 года в Ленинграде. Как вспоминает Игорь Борисович: 

«…Я воспитывался матерью, двумя дедами и двумя бабушками. Отца помню плохо (родители разошлись очень скоро после моего рождения), хотя не раз видел его. Отец страстный яхтсмен, впоследствии директор яхт-клуба на Крестовом острове».

Бабушка по отцовской линии имела отношение к роду Шерер — тевтонская кровь в ней была ярко выражена, и будущий актер был удивительно на нее похож. Дед, Петр Артамонович Дмитриев, до революции служил в кавалерии. 
Мама Дмитриева была балериной, работала в мюзик-холе у знаменитого Касьяна Голейзовского, а также участвовала в балете Свердловска и цирке.
В детстве Игорь Дмитриев обожал надевать различные несусветные наряды и представлять себя от Гамлета до леди Макбет.
Впервые он заявил, что будет артистом, — в семь лет. Именно в это время нача-лись дебютные концерты в школьной самодеятельности, а также занятия в Ансам-бле песни и пляски ленинградского Дворца пионеров, которым руководил И.О. Дунаевский.
Во время Великой Отечественной войны семья Дмитриевых жила в Пермской об-ласти, в местечке Нижняя Курья, где он и поступил в студию при Пермском драм-театре. На прослушивании Дмитриев читал сцены из «Маскарад» М.Ю. Лермонто-ва и за Арбенина, и за Нину (по причине отсутствия партнерши). Приемная комиссия заключила: 

«Арбенин из тебя никакой, зато Нина — сама чистота и невинность. За Нину принимаем!»

Вскоре окончательно «заболев» сценой, Дмитриев отправился в Москву поступать — в театральный институт. Учеба в Школе-студии МХАТ предоставляла возможность общения с великими артистами. Актер застал театр в самом расцвете: на сцене блистали Качалов, Москвин, Книппер-Чехова, Тарханов. Из воспоминаний Игоря Борисовича: 

«Хорошо помню тот драматический день, когда во время репетиции “Ивана Грозного” у Хмелева (он играл царя) на сцене случился сердечный приступ. Белый как мел Николай Павлович уже лежал в директорской ложе рядом со сценой, укрытый реквизитным одеялом сына Анны из “Анны Карениной”. Хмелев еле слышно про-изнес: “Станиславский сказал бы, что я неправильно играл, слишком сильное перенапряжение”. Так он и умер в директорской ложе, накрытый детским одеялом».

Во время учебы Дмитриев подружился с М.И. Пуговкиным, с которым они обитали в одной комнате в общежитии. Во МХАТе актер получил не только образование, но научился культуре общения. В Школе-студии был предмет под названием «Манеры». Данную дисциплину пре-подавала княжна Елизавета Волконская, жена писателя Льва Никулина. Как вспоминает Игорь Дмитриев: 

«Сидя в аудитории закинув ногу на ногу, Елизавета Григорьевна учила студентов-мальчиков пользоваться тростью и цилиндром, а девочек — веером и умением носить платья со шлейфом. Иногда Волконская приходила в студенческую столовую и, подперев рукой щеку, наблюдала, как мы едим макароны с сосиской. Естественно, обычно мы торопились и ели не совсем “манерно”, но при ней старались изображать из себя денди и обращались с общепитовскими сосисками, словно это уст-рицы во льду».

Елизавета Волконская могла себе позволить рассказать и анекдот — очень гривуазный, но без намека на пошлость. Забавную историю вспоминает Дмитриев: 

«По заведенному правилу вальс Сен-Санса мальчики танцевали в трусиках (чтобы была видна выворотность ног), а канкан — в брюках. Однажды после канкана профессор Шаломытова сказала: “А сейчас мальчики снимут штаны и покажут Елизавете Григорьевне Сен-Санса”. И тут Волконская довольно громко произнесла: “Да?! Я и не знала, что это так называется”».

Преподаватели заботились о развитии вкуса у студентов, часто устраивали встречи с великими деятелями культуры. Например, приглашали Анну Ахматову, английского драматурга Дж. Пристли, молодого Рихтера (на тот момент аспиранта).
Надо отметить, что любовью у преподавателей Игорь Борисович не пользовался, порой возникали разговоры об отчислении. В дальнейшем Дмитриев решил вернуться в родной город. Актёр пришёл в Театр Комиссаржевской, где прослужил 19 лет.
В 1953 году, после 5 лет работы в театре, Игорь Дмитриев сыграл князя Ветринского в водевиле Д.Т. Ленского «Лев Гурыч Синичкин». Молодой артист окунулся в стихию веселой комедии, изящного водевиля, удовлетворил свое нетерпеливое желание петь, танцевать, импровизировать. Игорь Дмитриев внес в свой образ аромат иронической изысканности, насмешливого элегантного шалопайства, словно бы он не только играл известный персонаж, но и играл самим персонажем. Роль князя Ветринского, ставшая знаковой в актёрском становлении Дмитриева, была отмечена на смотре творческой молодежи Ленин-града в 1953—1954 годах. На страницах изданной на тот период книги «Молодые артисты Ленинграда» уже красовался портрет Игоря Дмитриева рядом с портрета-ми Ирины Колпаковой, Нины Мамаевой, Зинаиды Шарко, Игоря Горбачева.
Игорь Дмитриев любил повторять фразу великого И.М. Москвина, которого спросили студенты: «Какое качество актер должен сохранять всю жизнь». Мэтр ответил: «Самое главное — до конца дней оставаться шалопаем!» Применительно к себе Дмитриев рассматривал призыв Москвина через невинные розыгрыши и шутки, оставаясь немного хулиганом.
Актриса Зинаида Шарко вспоминала, как однажды, по приезде в Москву, Дмитриев со своим другом Александром Ширвиндтом разыграл её, уверив, что в столице свирепствует эпидемия не то чумы, не то холеры. «Врач», встретивший актрису, предложил ей принять лекарство, чтобы не заразиться опасной болезнью. Лекарством оказалась рюмка водки и огурец. Лишь через несколько дней Дмитриев и Ширвиндт признались, что разыграли Шарко. Это озорство сохранялось в актере. 

Яркие работы актера с дворянскими корнями

Известность Игорю Борисовичу принесла роль молодого Листницкого в фильме режиссера С.А. Герасимова «Тихий Дон» (1957—1958 годы). 
На съемках «Тихого Дона» режиссер категорически требовал, чтобы актеры, которые играли казаков, научились уверенно держаться в седле. Более того, актеры должны были научиться седлать лошадей, поить их и чистить. Поэтому вся группа в обязательном порядке прошла двухмесячные курсы верховой езды.
Готовясь к своей роли, актер ходил со стаканами воды на плечах, добиваясь лихой военной выправки. Листницкий — холеный офицер, избалованный и высокомерный барчук. Эта фигура в фильме, определяющая один из главных конфликтов, — противостояние народа и дворян, бедных и богатых. Необходимо отметить, что глубокая проработка роли была характерна для Игоря Борисовича. Режиссёр Ян Борисович Фрид вспоминал: 

«Для роли Великого Князя Константина в фильме “Прощание с Петербургом” (1971) Дмитриев специально учился игре на виолончели. По сценарию великий князь очень плохо играет на виолончели, но хочет доказать всем, что он это умеет. Так вот, Игорь Дмитриев недели три занимался виолончелью, для того чтобы “играть” на ней не хуже великого князя. Очень типично для него: он ничего не позволяет себе делать вполсилы!»

Игорь Дмитриев говорил, вспоминая своих персонажей:

«Надо было лишь помнить завет Станиславского, который говорил: “Играя добро-го, ищи, где он может быть злым и, играя злого, найди, где он добр”». 

Даже в фильме режиссера Д.И. Трегубовича «Даурии» (1971), играя жестокого карателя есаула Соломонова, актер думал о том, что у него есть своя жизненная правда, своя любовь, свои дети, своя мать, есть человеческие чувства: 

«Я никогда не играл схему. Даже если в роли — в тексте, в поведении, поступках — у отрицательного героя не было положительных фраз, сцен или эмоций, я пытался найти какую-то деталь, очеловечивающую персонаж, и он получался живой, достоверный. Условно говоря, отдавая приказ о расстреле, можно понюхать красивые цветы или порадоваться закату. Нельзя красить одной краской, тем более сложные роли, когда человеческое обаяние, культура, интеллигентность вдруг со-вершенно неожиданно превращаются в свою противоположность. Именно каче-ства, характерные для обычного человека, в сочетании с действиями, которые про-тиворечат его образу, его внешности, его речи, его воспитанию, создают неожиданный стык, делающий игру артиста достоверной и правдивой».

Помимо русских аристократов Дмитриев создал целую галерею персонажей музыкальных комедий и оперетт, среди которых, впрочем, также сплошь представители высшей знати. 
Режиссёр Фрид не снимал практически ни одного фильма без участия актера Дмитриева. Ян Борисович раскрыл ещё одну грань его таланта — комизм. Причём комизм этот совершенно особенный — тонкий, благородный, иронический. Один из журналистов заметил, что Дмитриев сообщал роли, требующей эксцентрики, неожиданное достоинство. «Если смешон, так благородно. Жесток — так очарован ароматом и закатом». Ян Фрид вспоминал: 

«К счастью, мне довелось много снимать Игоря Дмитриева. И ряд фильмов вы, быть может, помните: “Зеленая карета”, “Прощание с Петербургом”, “Собака на сене”, “Летучая мышь”, “Сильва”... Во всех этих фильмах снимался Игорь Дмит-риев, и во всех был абсолютно разный. Разный не потому, что он менял парики и костюмы. Разный он был по своей внутренней сущности, по умению освоить совершенно разные жанры…» 

Все персонажи Дмитриева при своей комичности выходили вдобавок ещё и трогательны. Полутона вообще очень характерны для творчества Дмитриева. Он всегда избегал густых красок, а оттого его работы отличаются редким многозвучием, тонкостью линий, воздушностью, лёгкостью… Но легко ли давалась эта лёгкость? Ко-гда Фрид пригласил Игоря Борисовича на роль Дюра в «Зелёной карете», у актёра была сломана нога, а по сценарию герой должен был много танцевать, совершая довольно сложные «па». Режиссёр предложил взять дублёра, но Дмитриев отказал-ся наотрез и, в результате все необходимые трюки исполнил в картине сам. «В Дюре он показал себя великолепным водевильным артистом…» — вспоминал Фрид. 
Одной из интересных киноработ актера является роль полковника Джеральдина в телефильме Е.М. Татарского «Приключения принца Флоризеля» (1981). 
При немалом объеме роль была почти без слов. Как отмечал Дмитриев, его привлекает умение донести до зрителя мысль с помощью паузы, молчания, взгляда, жеста.
Персонажи Игоря Борисовича не вызывают гомерического смеха, но лёгкую улыбку на губах и в душе, где она запечатляется надолго. Эта мягкая ирония особенно проявилась в фильме «Приключения принца Флоризеля». В этой ленте ярче всего раскрылся этот сдержанный и изящный, почти неуловимый, данный полутонами комизм. Не смех, а улыбка, полуулыбка — высочайшее мастерство актёра.
Игорь Борисович ценил режиссеров, умеющих открыть в актере неожиданные качества. Он очень ценил Е.М. Татарского. Как вспоминает Дмитриев: 

«Мне особенно дорого общение с Далем. Олег был сложным, замкнутым человеком; в его разговорах постоянно звучала тема приближающейся смерти». 

Случались на съемках фильма «Приключения принца Флоризеля» и забавные истории. 
Из воспоминаний актера: 

«Как-то снимали мы сцену “восьмеркой”: диалог снимается из-за плеча сначала одного, потом другого актера. Олега уже отсняли и начали меня — из-за его плеча. Я обращаюсь к Флоризелю-Далю: “Принц, я должен отомстить за смерть брата”, а Олег при включенной камере тихонько спрашивает: “Игорь Борисович, вы купили кефир на ужин? Когда съемка закончится, нам же жрать будет нечего!” — “Стоп! — кричит режиссер, — замечательно!” — “Что замечательно? — возмущаюсь я. — Вы не слышали, что он сказал?” — “Игорь Борисович, у вас от неожиданности так сверкнул глаз, специально это никогда не сыграть”, — лукаво ответил Даль. Словом, меня разыграли, хотя обычно этим делом занимаюсь я, причем профессио-нально — за розыгрыши меня даже из театра выгоняли!» 

В картине режиссера Е.М. Татарского «Золотая мина» (1977) Дмитриев великолепно сыграл пластического хирурга Яна Карловича Подниекса, который обожал красивых женщин и драгоценности. Даже в танце на даче своего приятеля он дви-гался с таким изяществом и легкостью, чувствовалась школа княжны Елизаветы Волконской. От него веяло аристократизмом, тактом и хорошими манерами, не-смотря на отрицательную роль. Как скромно выражался о себе: «Я просто хирург, но хирург понимающий, что внешность для женщины бывает дороже жизни».
Одна из любимых ролей актера новелла «На волоске» из фильма М.С. Генина и Н.П. Ковальского «По улицам комод водили» (1978). Новелла продолжительностью десять минут, при этом герой произносит несколько слов, но его характер и судьба ясны.

Игорь Дмитриев сыграл более 120 ролей в кино. Он работал с такими мастерами, как Григорий Козинцев, Александр Иванов, Виктор Трегубович, Ян Фрид, Леонид Быков, Владимир Фетин, Геннадий Полока, Эмиль Лотяну, Сергей Герасимов, Глеб Панфилов, среди его партнёрш были Элизабет Тейлор и Ава Гарднер и другие. 
Скончался Игорь Борисович 25 января 2008 года. Когда его не стало, стрелки настенных часов замерли на цифре «12». «От него пахло забытой романтикой начала прошлого века. Перстень с загадочной монограммой на руке, мудрость в глазах, отточенные движения… Игорь Дмитриев считал, что старый Петербург еще жив и, что бы ни говорили об этом, петербуржцы остаются петербуржцами. Таким аристократом запомнили его зрители, друзья и близкие люди…» — писала одна из газет.
В картине режиссера Р.Х. Мурадяна «На исходе лета» (1979) отца А.Ф. Веденеева (роль исполнил И.Б. Дмитриев) играл другой актёр-аристократ, настоящий князь, Леонид Оболенский. Русская аристократия ушла в небытие, но её живые образы навсегда сохранили нам на киноплёнке последние её представители. Аристократизм сыграть нельзя, и в этом смысле Игорь Дмитриев — актёр уникальный, с изысканными манерами. Виктор Минков вспоминал: 

«Их было двое аристократов: Стржельчик и Дмитриев. Вместе с Дмитриевым ушла целая эпоха — запонок, шейных платков, крахмальных рубашек и чистых сердец. Нечасто бывает, что артист так интеллигентен и доброжелателен к коллегам. Обычно в театре друг против друга интригуют, а Игорь Борисович ходил к режиссеру отстаивать права «конкурентов». У него было потрясающее чувство юмора. От анекдотов, которые рассказывались в лицах, у друзей по щекам текли слезы смеха. Он мог "подколоть" противника так тонко и интеллигентно, что тот поначалу думал — это комплимент».

Литература:

1. Игорь Дмитриев: 25 лет в кино // Советский экран. № 11. 1982: 12-13.
2. Игорь Дмитриев: «Главное — до конца дней оставаться шалопаем!» // Караван истории. № 9. 2002: 33-59. 
3. После побега сына и отъезда жены он остался в одиночестве: Личная трагедия главного аристократа СССР Игоря Дмитриева. 
4. Шольц Э. «Игорь Дмитриев. Родом из 19-го века». 

На обложке: кадр из фильма "Тихий Дон", 1957—58.

​