80 лет покушению на Гитлера: а вдруг бы оно получилось?

20 июля 1944 года в гитлеровском бункере была взорвана бомба. Но что было бы, если б Гитлер тогда погиб? Об этом большинство источников обычно умалчивает, чтобы не разбивать красивый миф о «героях антинацистского Сопротивления». Вместо этого, особенно на Западе, акцент обычно делается на больше «технические детали». Скрупулезное перечисление имен генералов и полковников, принимавших участие в заговоре, нескрываемое сожаление, что «многие из них оказались не на высоте».

Но при этом — с плохо скрываемой гордостью за то, что «в Германии нашлись люди, восставшие против нацистского режима». Причем довольно-таки немало — только в первые период после провала покушения среди казнённых был 1 фельдмаршал, 19 генералов, 26 полковников, 2 посла, 7 дипломатов другого уровня, 1 министр, 1 промышленник, 3 государственных секретаря, начальник полиции Берлина и начальник криминальной полиции рейха. Собственно, в самой ФРГ 20 июля стало практически государственным праздником — в этот день в стране проходят массовые мемориальные мероприятия, новобранцы Бундесвера принимают присягу. 
Не слишком отстают от немцев и их «стратегические партнеры» англосаксы. На самом деле — потомки победителей, так и продолжающие «держать на коротком поводке» потомков побежденных в рамках НАТО и Бреттон-Вудской системы с ее преемниками, даже спустя почти 8 десятилетий после окончания Второй Мировой. Недаром тот же Голливуд тоже «засветился» в съемке соответствующих кинолент о неудавшемся заговоре — с участием самых знаменитых «звезд» американского кино в роли немецких офицеров-заговорщиков. Вроде Тома Круза в роли Штауффенберга — в ленте «Операция «Валькирия», снятом в 2008 году
Конечно, эти детали тоже важны и по-своему интересны. Особенно тот момент, что операция «Валькирия» первоначально была не только секретной разработкой группы немецких военных, — но… официально одобренным Гитлером планом мер противодействия на случай возникновения массовых беспорядков в самой Германии! С задействованием для их подавлений тыловой Резервной армии под командованием генерала Фромма, чей заместитель генерал Ольбрихт, активный участник заговора, и сумел так блестяще «легализовать» последний. Так что когда события достигли кульминации, выдвижение боевых частей на предусмотренные заговорщиками позиции объяснялись ими в качестве «учений», не вызывая ожидаемо жесткой реакции верных фюреру спецслужб.
Собственно говоря, практически вся верхушка Резервной Армии, этих «новых преторианцев» Третьего Рейха — ее командующий Фромм, замкомандующего Ольбрихт, начальник штаба полковник Штауффенберг — и представляла самую активную часть заговорщиков. Правда в разной мере, что и сыграло роковую роль в день покушения. Когда генерал Фромм понял что Гитлер остался жив, попытался «замести следы» своего участия в заговоре. Тут же арестовав и после наспех устроенного «карманного» трибунала расстреляв основных «подельников»-коллег. Что, правда, ему не очень помогло — трусливого военачальника все равно арестовали чуть позже, после показаний других арестованных. И казнили в марте 1945 года.
Куда большее бесстрашие проявил командующий оккупационными войсками во Франции генерал Штюлпнагель, за считанные часы арестовавший 20 июля 1 200 сотрудников СД и СС в Париже, тем самым обезглавив на подведомственной территории спецслужбы Рейха. Или, например, фельдмаршал Вицлебен, могущий спокойно и дальше наслаждаться покоем и почетом на заслуженной пенсии. Но вместо этого, как и было договорено заранее, после сообщения о покушении прибывший в Берлин и объявивший о вступлении в должность главнокомандующего Вермахтом. После чего прогнозируемо тоже был казнен гитлеровской, с позволения сказать, «Фемидой».
Эрвин Роммель, знаменитый «лис пустыни», командующий Африканским корпусом, гонявший англичан, что называется, «в хвост и в гриву» практически до самого конца своей карьеры, предпочел состорожничать. И в разгар горячих июльских событий 44 г. лег на лечение в госпиталь, — то есть оказавшись вне «рычагов воздействия» на солдат и офицеров, которые его просто боготворили. А потом, узнав о провале покушения, даже послал фюреру поздравительную телеграмму. А тот, в конце концов получив данные следствия насчет истинной роли своего любимого полководца, не рискнул его открыто судить, чтобы не провоцировать возмущение в армии — в октябре Роммелю приказали принять яд.

***

Провал самого покушения тоже обычно «списывается» большинством историков на «технические детали». Первое место среди которых принадлежит знаменитому «портфелю Штауффенберга», — начиненному взрывчаткой. Который после ухода самого полковника с совещания у Гитлера был передвинут одним из адъютантов последнего подальше от шефа — так что взрывом хоть и убило четверых офицеров, но сам фюрер отделался лишь ожогом ног и разрывом барабанных перепонок. 
Еще «чудесное спасение» лидеру Третьего рейха приписывают слишком малому заряду взрывчатки — привести в готовность вторую «порцию» Штауффенбергу помешал некстати зашедший в его комнату перед совещанием посторонний. А также тому, что собственно полноценный бетонный бункер в прусском Вольфшанце («Волчьем логове») как раз высыхал после плановой покраски, — а потому совещание было перенесено в деревянный барак. Так что ударная волна от бомбы вместо того чтобы, отразившись от бетонных стен, превратить находящихся внутри нацистов в «мелкий фарш», — вместо этого нашла другой выход для своей мощи, разметав хлипкие стенки барака. 
После этого следуют уже «факторы второго плана». Неспособность вовлеченных в заговор связистов Вермахта обеспечить полную информационную блокаду ставки Гитлера — так что собственные каналы связи СС остались ею не затронутыми. И уже очень скоро о том, что фюрер жив, узнали в Берлине и других местах. В результате многие «рьяные служаки» из числа офицеров среднего звена, на манер командира элитного батальона охраны майора Ремера, поначалу бросившиеся рьяно выполнять команды заговорщиков по плану «Валькирия», тут же повернули оружие в другую сторону.
Нерешительность того же командующего Резервной армией Фромма, вместо решительных действий предпринявшего напрасную попытку «остаться чистеньким» — и оставивший большинство подчиненных ему войск без движения. Да, наконец, были еще факторы, которые так реально и не сыграли, — но вполне могли бы сыграть важную роль в случае, если бы даже покушение на Гитлера увенчалось успехом. В частности — отсутствие на совещании в Вольфшанце Геринга (официального преемника рейхс-канцлера) и Гиммлера, шефа СС и всех невоенных «силовых» структур Рейха. Это резко снижало шансы на успех военного переворота — даже в случае гибели фюрера. Недаром многие высокопоставленные генералы и офицеры после известия о неудаче покушения предпочли покончить собой, а не призывать подчиненных к продолжению мятежа. Ведь за 11 предшествующих лет нацисткой диктатуры благодаря пропаганде Геббельса и «школе» Гитлерюгенда подавляющее большинство и рядовых солдат, и офицеров среднего и даже нередко высшего звена стали убежденными нацистами. 
Кроме того, и в высшем генералитете хватало достаточно авторитетных в армии фигур, вполне лояльных к Гитлеру. В частности — известный «гений танковых прорывов» Гейнц Гудериан, — под конец войны назначенный на пост начальника германского Генштаба. А потому надежды на то, что они по призыву неожиданно образовавшегося в Берлине «демократического правительства национального спасения» вдруг начали бы истово противостоять нацисткой идеологии и собственно власти НСДАП, довольно наивно. Намного вероятнее, что вместо одного «фюрера» пришел бы другой — вот и все. Которому, как и Гитлеру, все равно было бы сподручнее, как и прежде, «сплотить нацию против внешнего врага». Вместо того чтобы, заключив мир, начинать разбираться уже с внутренними неурядицами и увеличивающимся числом недовольных властью. Тем более что составлявшие «костяк» заговора генералы «старой прусской школы», воевавшие еще в Первую Мировую, не без основания видели в демократии образца Веймарской республики синоним унижения Германии навязанным ею «похабным» Версальским миром по итогам той войны. Отчего, в целом, и поддержали приход к власти нацистов — в надежде на возрождение ими экономической и военной мощи потерпевшей поражение страны. Но вообще, идеалом их политического строя была монархия — пусть даже и с больше декоративным парламентом, как при кайзере. Что, в свою очередь, уже вряд ли нашло сколь-нибудь серьезную поддержку в широких массах рядовых немцев. 

***

Вообще информация о видении политического устройства Германии заговорщиками, если разобраться, может вызвать откровенную оторопь. Понятно, что тезис об «антинацистском заговоре во имя демократической Германии» приятен слуху современной западной публики. Но вот просто интересно — каким образом заговорщики планировали его реализовать? Ведь речь шла о не просто Германии, — а Германии, ведущей ожесточенную войну на два фронта! Почти в любой стране военное положение автоматически приостанавливает действие многих демократических институтов, — в частности, избирательного процесса. 
И наоборот, «начало политических реформ» вроде революции ноября 1918 г. с отречением кайзера от власти и ее передачи назначенному парламентом правительству тут же вызвало насущную необходимость срочных переговоров Берлина о перемирии. Фактически — той же капитуляции, только более «почетной», нежели в мае 45-го. Пусть она и завершилась формально не в Компьенском лесу 18 ноября, когда было достигнуто соглашение о прекращении огня, а спустя несколько месяцев, в Версале.
Но собирались ли заговорщики в случае победы заключать мир: с кем и на каких условиях? Об этом в большинстве расхожих публикаций тоже пишут нечасто, — но косвенные данные тоже позволяют сделать определенные выводы на этот счет. Например, переговоры в испанском городе Сантадер в 1943 г. шефа Абвера адмирала Канариса с высокопоставленными представителями американской и британской разведок. Тогда речь шла о выходе Германии из войны с США и Британией при условии сохранения за Третьим Рейхом как минимум большинства территорий, заселенных немцами и аннексированных Гитлером накануне Второй Мировой. Таких как Австрия и Судетская область Чехословакии.
О мире же с Советским Союзом на этой встрече не упоминалось. Как видится, по нескольким причинам. Во-первых, после колоссального урона, нанесенного нашей стране фашистскими полчищами, миллионов погибших не только бойцов, но и мирного населения, советское руководство меньше всего рассчитывало увидеть в качестве итогов завершения войны продолжение существования сколь-нибудь мощной и неподконтрольной Германии. Без особой разницы, кто там был бы при власти. Кроме разве что коммунистов Тельмана, — но этот сценарий уже представлял на то время чистую фантастику. А уж если сохраненным Третьим Рейхом «рулили» бы пусть и не нацисты, но заносчивые и агрессивные прусские юнкера в высоких армейских чинах, — в принципе, бывшие совсем не против войны с СССР, лишь бы она «не была на два фронта, по заветам великого Бисмарка»…
Достаточно красноречивой деталью в характеристику этих «рыцарей без страха и упрека» и «борцов за демократическую Германию» может служить отрывок из письма все того же полковника фон Штауффенберга своей жене осенью 1939 г., после начала войны с Польшей:

«Население — невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйства Германии. Они трудолюбивы, послушны и нетребовательны».

***

А ведь здесь речь идет пусть и о славянах, но максимально «озападненных» и «европеизированных», окатоличенных, многие века в эпоху Речи Посполитой являвшихся главной ударной силой Запада против Руси! И даже еще за несколько месяцев до начала Второй Мировой рассматривавшихся в Берлине в качестве возможных союзников для будущего «дранг нах остен» — против все тех же «безбожных большевиков». Пока Гитлер окончательно не выбрал вариант «схарчить» Польшу, чтобы не путалась под ногами накануне большой войны с Советским Союзом.
На таком фоне даже излишне говорить об отношении гитлеровцев к совсем уж «неполноценным унтерменшам» по нацисткой «расовой теории» из числа русских, украинцев, белорусов. Конечно, на Нюрнбергском процессе, при активном участии «адвокатов» в лице Вашингтона и Лондона, было сделано все, чтобы осудить за военные преступления лишь СД, СС, НСДАП да кучку самых одиозных генералов Вермахта. Список которых, кстати, вполне могли бы пополнить и многие «герои 20 июля», до своего «участия в Сопротивлении нацистам» очень даже активно помогавшие устанавливать «новый порядок» на оккупированных (именно Вермахтом, а не СС или там Гестапо!) советских территориях.
Да, чаще всего армейские подразделения совсем уж беспредельными зверствами вроде сожжения Хатыни не занимались. Но ведь хватало и других деяний, согласно общепринятым правовым нормам, считающихся военными преступлениями. Начиная с самого обычного грабежа — тех самых хрестоматийных погонь за домашней скотиной в свежезахваченных деревнях и вопросами к местным жителям образца «матка — яйка, курка есть?». На фоне того, что даже три столетия назад поначалу шведские войска Карла XII, двигаясь по территории Белоруссии и Малороссии, старались все же платить населению за продукты. Вместо того чтобы не отбирать их силой, дабы не возбуждать ненависть против себя раньше времени.
А огромное число мирных жителей на оккупированной территории, изгнанных из своих жилишь в лучшем случае в сараи, дабы освободить места для проживания «доблестных солдат Великого Рейха»? А тактика «выжженной земли» с угоном всего оставшегося трудоспособного населения на принудительные работы в Германию, применяемая по приказу немецких генералов и фельдмаршалов при бегстве Вермахта под ударами наших войск, начиная с 1943 года? 
Конечно, договариваться с такой публикой о мире (а не безоговорочной капитуляции) в Москве никто не собирался. Хотя, кстати, есть сведения, что в 1943 г. даже сам Гитлер зондировал почву через «нейтралов» на предмет возможного перемирия с Красной Армией. Правда, выдвигая совсем уж запредельные для своего положения условия — вроде «установления границ по земле», то есть с сохранением за Рейхом оккупированных им советской Украины, Белоруссии и Прибалтики. 
Так что о мире с СССР (во всяком случае, на устраивающих нам условиях) немецкие заговорщики скорее всего и не думали. Тем более что кроме «военного ядра» заговора существовала еще и его политико-экономическая «надстройка». С такими фигурами как богатейший банкир, очень помогший Гитлеру наладить немецкую экономику, Ялмар Шахт — и бывший прусский министр финансов и глава «дойчебанка» Йоханнес Попиц. Причем не факт, что число таких «топ-заговорщиков из гражданских» исчерпывается только ими. В конце концов, не только Гитлер, но и многие другие крупные политики в мировой истории, при раскрытии заговоров против себя, подвергали репрессиям и казням далеко не всех виновников. Потому как в таком случае им стало бы почти не с кем работать. Например, павший жертвой дворян-заговорщиков российский император Павел за время своего правления сумел предотвратить несколько покушений на себя, — а их участники, по большому счету, «отделались легким испугом». 
Но по-любому, представители крупного немецкого бизнеса однозначно не были заинтересованы в сколь-нибудь заметном «полевении» послевоенной Германии — тем более еще и по советскому образцу. Так что вопрос о желании покушавшихся на Гитлера 20 июля 1944 г. заключить справедливый мир с СССР можно однозначно считать риторическим.

***

А вот в отношении Запада этот вопрос рассматривался заговорщиками совсем по-другому. Да в общем, не только ими, — что там говорить, если под конец войны в Швейцарии проходили переговоры между американским резидентом Алленом Даллесом и представителем Гиммлера начальником штаба войск СС группенфюрером Карлом Вольфом. Это если не считать «жестов доброй воли» со стороны самого фюрера еще до начала войны с СССР — вроде фактического позволения разгромленному британскому воинству эвакуироваться из осажденного Дюнкерка летом 1940 г. Или полета заместителя Гитлера по партии Рудольфа Гесса в Англию под видом «бегства», — а на самом деле для попытки начала переговоров о мире с Англией. 
И «загвоздка» в том, что сепаратный мир так и не был заключен, больше всего заключалась в факторе личности самого Гитлера. Который, во-первых, в духе своего жалкого эпигона по нацисткой линии «укро-фюрера» Зеленского фанатично хотел «не мира, но победы». А во-вторых, скомпрометировал и нацистский режим, и себя лично массовым геноцидом евреев, который еврейское лобби в западном истеблишменте ему простить однозначно не желало.
Но опять же, если Гитлер исчез бы с политической сцены — на него тут же могли «повесить всех собак». В том числе и самые отпетые нацисты образца того же Гиммлера, Геринга и Геббельса. Дескать, «не виноватые мы — это он нас заставил!»
Немыслимо, чтобы западные столицы поверили бы в такой обман? Ну, не более немыслимо, чем нынешнее упорное наименование нацистского режима «великой европейской державы» (где официально именуют гитлеровского клеврета и фанатичного антисемита Бандеру своим «батьком») «борцами за демократию». А стремящихся денацифицировать это нацистское сборище российских воинов — «рашистами», с прозрачным намеком на их якобы «фашистские» убеждения.
И британский премьер Уинстон Черчилль в мае 1945 г. поручил своему Генштабу разработать план операции как раз под тем же красноречивым названием «Немыслимое». Предусматривающий возможность начала широкомасштабных боевых действий против Красной Армии в Европе — с целью вынудить ее отойти с занимаемых ею освобожденных от гитлеровцев территорий, контролируемых по условиям той же Ялтинской конференции февраля 45-го. С привлечением в качестве союзников вчерашних военнопленных из Вермахта, возвратив им оружие. 
Радикализм Черчилля, правда, не поддержали американцы. Во-первых, потому что не хотели раньше времени ссориться с Москвой, без помощи которой разгромить Японию без больших потерь и сроков никак не получалось. Во-вторых, потому что Вашингтон уже видел себя лидером послевоенного мироустройства на основе неоколониализма, — а британские «заморочки» по сохранению своего прежнего имперско-колониалистского величия «дядюшку Сэма» особо не волновали. 
Но что было бы, если в июле 44 года Гитлера все же «обнулили»? Как минимум, Черчилль вполне мог бы клюнуть на удочку «создания в Европе мощного антибольшевистского фронта». Который он безуспешно пытался подготовить еще на Тегеранской конференции ноября 1943 г., — добиваясь открытия «Второго фронта» не во Франции, а на Балканах, чтобы «подрезать» наступление Красной Армии в Европе. А при удачном стечении обстоятельств (вроде удавшегося покушения на Гитлера образца 20 июля) — и выступить против СССР плечом к плечу с якобы «осознавшими и покаявшимися» немцами. И тогда полный разгром Третьего Рейха стал бы для Красной Армии куда более сложной, если вообще выполнимой задачей…
Англичан могли бы не поддержать американцы? Ну, воевать с ними они по-любому бы не стали. А что гипотетическое британское своеволие могло осложнить Вашингтону войну на Тихом Океане? Так, например, последние 2,5 года политика Лондона в лице всевозможных «Борисов Джонсонов» по разжиганию агрессии укро-нацистов вместо согласия на предлагавшийся им Москвой мир тоже далеко не всегда нравится администрации Байдена. Которую накануне президентских выборов больше бы устроила хоть небольшая деэскалация кризиса. 

***

Собственно говоря, поведение немцев в реальной истории под конец войны все равно приняло вид «лайт-версии» приведенного выше гипотетического сценария. Когда одной только 300-тысячной армии американского генерала Паттона, отличавшегося радикально-антисоветскими убеждениями даже на фоне своих коллег, за считанные недели сдалось 2 миллиона бойцов Вермахта! Дескать, раз минимально почетный пир с Западом заключить не удалось — так хоть сдадимся «цивилизованным противникам», а не «большевистским варварам». И уже достаточно скоро многие из этих «героев Третьего Рейха» с успехом были взяты марионеточными властями ФРГ в бундесвер и спецслужбы…
Так что подытоживая, можно сделать однозначный вывод — «заговор 20 июля» в случае успеха ничуть не помог бы решить задачу разгрома военной машины Третьего Рейха. Но наоборот, нес за собой серьезные риски распада наличной в реальной истории антигитлеровской коалиции — с переформатированием ее частью западных участников в уже «антисоветскую», с включением туда все тех же бывших соратников Гитлера. 
Понятно, что такой сценарий очень устроил бы как тогдашние западные элиты, так и их нынешних преемников, всегда выступавших экзистенциальными противниками нашей страны. Но нам-то героизировать часть антигитлеровской оппозиции, решившейся на убийство фюрера ради проведения «косметических» изменений своего агрессивно-захватнического государства, однозначно нет никакого смысла… 

На обложке: за пять дней до покушения на Гитлера полковник Штауффенберг (крайний слева) случайно встретился с фюрером возле ставки «Волчье логово».