Как поляки пытались вторично оккупировать столицу Литвы

От редакции

Очерк о двух попытках (одной удачной) захвата поляками Вильнюса. Это в ХХ веке. Но была ещё «попытка» в Средние века: взятие поляками Вильнюса, смрадный шлейф которого дотянулся, как видим из очерка, и до периода Второй мировой войны. Время того «взятия» я обозначил — Средние века — потому что одной точной даты «победы, взятия» не было. А результат был! Да ещё какой.

Маленькая, вечно пинаемая германцами католическая Польша захватила гигантскую православную(!) Литовскую Русь, самое большое государство Европы того периода. В книге «Краш-тест Украины» (2009 г., ЭКСМО выпустило под именем серии: «10 мифов об Украине») — я по необходимости коснулся того периода, много объясняющего и в русско-украинской истории. В главе «Уныние семи уний» я процитировал именно Костомарова, идейного предтечу украинского национализма. В подобных спорах лучше использовать признания именно «с той стороны». Вот как Костомаров описывает время, когда пиявка (будет и объяснение этому эпитету) Польши после Смуты хотела фокус, удавшийся с Русью Литовской, проделать еще и с Московской. Итак, тяжелейший период в жизни России, первые шаги после Смуты. Костомаров: 

«Поляки хотели сорвать с Московского государства 100 000 рублей за отказ Владислава от царского титула. Московские послы долго упирались, наконец согласились дать 20 000 рублей. На этой сумме и порешили… Поляки добивались самого тесного союза, предлагали проект, чтобы по смерти короля избрание совершалось вместе с чинами Московского государства, чтобы царь был избран польским королем и, в знак совершенного равенства, короновался отдельно в Москве и Польше. Но так, чтобы польский посол возлагал на Москве корону московскую. А московский в Польше — польскую. Наконец, чтобы царь для соблюдения равенства между его державами попеременно жил по году в Москве, Польше и Литве. Московские послы отклонили эти предложения. Поляки просили дозволить строить в Московском государстве костелы, подданным обоих вступать между собою в брак и приобретать вотчины полякам в Московском государстве, а русским — в Польше. Московские послы наотрез отказали, понявши, вероятно, что поляки этими путями хотели всосаться в Московскую Русь и помалу приобрести там нравственное господство, как это сделалось в западной и южной Руси».

Ключевое, может, и грубое слово «всосались» — объясняет, как ничтожная в сравнении с Литвой Польша, без военных побед (и представить смешно) впрыснув свой яд семи Уний, постепенно переродила православную элиту Литвы… Тут вам и многовековое «ноу-хау» Запада, и хороший пример — далее в очерке нашего автора, — что как только антимосковские пропаганда и страхи стихают — сразу вспоминают, что были: Пиявка и Жертва. Польша и Литва.

Игорь Шумейко

​

С 6 по 13 июля, когда Красная Армия вела тяжелые бои за освобождение Вильнюса от фашистских захватчиков, ее пытались опередить захватчики предыдущие, из рядов служащей обанкротившемуся режиму буржуазной Польши Армии Краевой.

Собственно, операция, громко названная «штабистами» АК «Острой брамой» (то есть «острыми воротами», обычно в крепостях), была далеко не единственной в своем роде. Но лишь одним из эпизодов куда более наполеоновских замыслов польских «бывших» по возвращению себе не только прежней власти, утраченной ими в результате катастрофического разгрома, устроенного им в 1939 г. неудавшимся союзником по «походу против большевизма» Гитлером, — но и всех территорий, захапанных так называемой Второй Речью Посполитой по итогам Гражданской войны в России. Самым известным из этих эпизодов, кстати, стали события вокруг отнюдь не Вильнюса, — а Варшавы. С инспирированным там все той же Армией Краевой и ее «политической надстройкой» — в лице эмигрантского правительства в Лондоне — восстания в августе-октябре 1944 г. Проигранного не менее бездарно, чем и война с Германией осенью 1939-го. Разве что времени на это у немцев ушло чуть больше — ввиду нежелания отвлекать для усмирения возомнивших о себе невесть что «представителей польской элиты» действительно серьезные силы. Последнее неудивительно — ведь существенным (собственно — главным) фактором побед своих «героических восстаний» недобитые «гоноровые шляхтичи» рассматривали … реальную победу над немцами советских войск! И чаще всего применяемую ими тактику в первую очередь охватов освобождаемых городов — для «стимуляции» гитлеровских гарнизонов скорее бежать оттуда, чтобы не «свариться» в очередном «котле» на манер Сталинградского. Для того чтобы для уничтожения обреченных фашистов не пришлось вначале превращать города в развалины, а потом тратить немалые средства для их восстановления. Именно в этот момент, когда главные силы гарнизонов Вермахта уже покидали бы оставляемые города, а советские бойцы туда бы еще не зашли. — польские «герои» и намеревались стремительным броском добить малочисленные немецкие арьергарды. А потом с гордостью встречать Красную Армию в качестве якобы «настоящих освободителей» того или иного города. 
А дальше уж «как карта ляжет». В идеале — полученный дешевый пиар должен был конвертироваться польскими «бывшими» в аргумент перед главами стран Антигитлеровской коалиции. Дескать, раз мы свои «исконно польские» города освободили, стало быть, даешь восстановление над ними польской же юрисдикции в довоенных границах! Ну, а пока можно было попытаться договариваться с командованием Красной Армии о едва ли не некоем «кондоминимуме», совместном управлении освобожденными территориями. Что, заодно, подразумевало бы и автоматическую «легализацию» прежних злейших врагов СССР в статусе законных военных союзников. Описанный выше план под не менее претенциозным названием «Буря», в общих чертах был принят эмигрантским правительством в Лондоне и командованием Армии Краевой еще осенью 1943 г. Принят, несмотря на уже согласованные в целом Большой тройкой лидеров СССР, США и Британии в Тегеране решения. Согласно которым послевоенная советско-польская граница должна будет проходить по условной «линии Керзона». Названной    так по имени главы британского МИДа, который в начале 20-х, надо отдать ему должное, достаточно добросовестно очертил места компактного проживания собственно поляков — и соседствующих с ними белорусов, украинцев и тех же литовцев. Данная линия и ныне в целом практически совпадает с линией государственной границы Польши на востоке.

***

Но это — сейчас. А в начале 20-х у обретших независимость под крылышком Антанты поляков откровенно «сорвало крышу» — и они, начихав на эту самую «линию Керзона», принялись восстанавливать пресловутые «восточные кресы» былой Речи Посполитой. Конечно, не изначальной, провозглашенной в 1569 г.  Люблинской Унии, включавшей в себя территории современной Литвы, Белоруссии и Украины (до южной границы Черкасской области, во всяком случае). Но тоже с «прихватизацией» западных областей Украины, Белоруссии и той же Литвы. Легче всего у Пилсудского со товарищи, конечно, получилось с Галичиной и Волынью — их без боя, «за малую мзду» (обещание помощи в борьбе с большевиками) сдал Варшаве «ба-альшой патриот» незалежной украинской «державности» Симон Петлюра. 
Собственно, «бумажку»-договор этого патологического русофоба и антисемита, казненного в Париже мстителем, потерявшем в ходе еврейских погромов всю свою семью, можно было бы использовать после бегства этого «патриота», гм, «по прямому назначению». Но тут произошло серьезное поражение наступавших на Варшаву частей Красной Армии под командованием будущего маршала Тухачевского. По итогам которого советскому правительству, скрепя сердце, пришлось уступить Польше области не только Западной Украины, но и Западной Белоруссии тоже. Тем не менее эти приобретения в глазах и Польши, и тогдашнего «мирового сообщества» во главе с Антантой имели хотя бы вид некой «легитимности». Ну как же — раз они получены в войне с «проклятым большевизмом», то можно и позабыть о смысле собственной же «линии Керзона», за которой для поляков, как говорится, «ничего не должно было светить».
Однако Пилсудскому со товарищи захотелось еще больше! И жертвами этих «хотелок» стали уже даже самые что ни на есть добропорядочные «борцы с большевизмом» из буржуазной Литвы! То есть наследницы Великого княжества Литовского — многовекового союзника Польши по конфедеративному государству Речь Посполита. Дальнейшее стало напоминать уже откровенный «театр абсурда». Несмотря на то, что Москва признала Литву летом 1920 г. (и Вильнюс — ее законной столицей!) — в октябре 1920 г. войска польского генерала Желиговского, ранее посланного «помогать литовским братьям в борьбе против Советской России», вдруг прям-таки «кавалерийским наскоком» овладели тем самым Вильнюсом! Вначале объявленным вместе с прилегающими территориями Виленского края «независимым государством». А затем, в ходе проведенного в 1922 г. «референдума», благополучно включенного в состав Польши. Даром что в Виленском крае большинство населения составляли белорусы (в самом Вильно — евреи). Но зачем спрашивать их мнение, если речь идет о «восстановлении исторической справедливости» с точки зрения Варшавы? А что она выразилась в оккупации древней столицы ее союзника, Великого Княжества Литовского — так это ж «мелкие детали», не более. К слову сказать, литовцы практически до самой войны такого коварства прежним «братьям по Речи Посполитой» не простили: так и не восстановив разорванные за такое вопиющее вероломство дипломатические отношения.

***

Но вот, благодаря успехам Красной Армии, фронт советско-немецкого противостояния начал неудержимо катиться на запад. 22 июня 44-го, после начала операции «Багратион», началось стремительное освобождение Советской Белоруссии — и советской Прибалтики. К 6 июля войска под командованием генерала Черняховского подошли к древней литовской столице — освобождать ее от немецких оккупантов. Тут-то вдруг активизировались ее прежние оккупанты — поляки. В лице скрывавшихся дотоле по лесам боевиков Армии Краевой. Вообще, исходя даже из просто цифр численности личного состава противоборствующих сторон, просто теряешься перед выбором — так можно охарактеризовать эту авантюру? То ли «слабоумие и отвага», — то ли «мясной штурм». Учитывая самую излюбленную тактику современных незалежных полководцев. 
Это с учетом того, что АК выставила целых «4 бригады и 5 батальонов», правда, общим числом всего около 4, от силы, 5 тысяч человек, вооруженных лишь легким стрелковым оружием. А в городе все еще находился мощный гарнизон под 15 тысяч гитлеровцев — с пушками и танками. Засевший в укреплениях, заранее подготовленных для противодействия не «опереточной» «Армии Краевой», — но настоящей армии, советской. Это притом что, вообще-то, элементарные тактические представления требуют от наступающей равного по силе противника минимум трехкратного превосходства в численности. Результат не замедлил долго ждать — авантюрная попытка поляков доказать всему миру, что «галантерейщик и кардинал — это сила!» закономерно вылилась лишь в доказательство полной ничтожности этого самого «галантерейщика», если только рядом нет действительно грозной военной силы Красной Армии. Атаки польских отрядов были отбиты немцами практически по всем направлениям с большими потерями. Бравые польские «жолнежи» не смогли реализовать даже ожидаемое преимущество в знании города, его коммуникаций — для нанесения неожиданных ударов с заходом в тыл противника. Видно, не слишком «ждали» таких «освободителей» вильнюссцы — раз не обеспечили их даже толковыми проводниками для эффективных городских боев. 
По большому счету, уже один этот момент более чем убедительно показывает истинные «пропольские симпатии» в захапанном «пилсудчиками» литовском городе. В самом деле, если речь шла бы действительно о «народном восстании» — отсутствие тяжелого вооружения и относительная малочисленность восставших однозначно роковой роли не играет. В той же Варшаве в августе 44-го расклад сил был практически такой же — численное превосходство немецкого гарнизона и лишь стрелковое оружие у партизан и подпольщиков. Однако там у АК и поддержавшей ее коммунистической Армии Людовой было главное — реальная поддержка населения! При которой небольшие отряды повстанцев в гражданской одежде, спрятав автоматы и пистолеты, запросто могли просочиться в тыл немцам, нанеся им внезапные чувствительные удары. Собственно, благодаря такой тактике Варшава и была почти полностью захвачена восставшими уже в первые часы — для восстановления над городом контроля немцам потребовалось уже целые месяцы.
А скажем, при штурме Одессы частям РККА тоже оказали неоценимую помощь местные подпольщики и партизаны. Проводя штурмовые группы советских бойцов наиболее безопасными маршрутами, часто — под землей, с использованием катакомб, — помогая находить им наиболее уязвимые места в немецкой обороне. Благодаря чему, собственно, «жемчужина Черного моря» была освобождена от оккупантов едва ли не за сутки интенсивных боев. А вот в Вильнюсе ничем подобным поляки похвастаться не смогли! Видно, местное население за больше двух десятилетий после захвата города генералом Желиговским так и не признало их «своими». Тем более что 10 октября 1939 г. Советский Союз, в сентябре того же года занявший исторические российские земли, аннексированные Польшей, восстановил историческую справедливость, — возвратив тогда еще буржуазной Литве ее древнюю столицу. С чем никак не желали согласиться беглые варшавские политики и поддерживавшие их боевики АК. Фактически затеявшие попытку снова оккупировать литовскую столицу, повторив успех своей прежней аннексии октября 1920 г.

***

Реально освобождение Вильнюса началось 7 июля 1944 г. — куда более серьезными силами нескольких общевойсковых, танковой и авиационной армий 3 Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского. Немцы, кстати, первоначально оставлять город не собирались, — ведя за него ожесточенные бои даже после того, как 7 июля на его окраины прорвались части 35-й гвардейской танковой бригады и 3-го механизированного корпуса РККА — Вермахт усилил гарнизон мощными резервами. Даже когда 9 июля 5-я армия и 5-я гвардейская танковая армия окружила Вильнюс — враг собрал сильную группировку для деблокирующего удара, в которой только танков и штурмовых орудий насчитывалось свыше полутора сотен. Впрочем, в ходе интенсивных трехдневных боев немцы все равно не достигли успеха — и под вечер 12 июля комендант города генерал Штагель отдал приказ прорываться из окружения самостоятельно. 
Правда, удалось это далеко не всем «фрицам» — в ходе боев за столицу Литвы они потеряли 8 тысяч человек убитыми, еще 5 тысяч попало в плен — то есть речь шла почти о полном первоначальном составе гарнизона без учета прибывших подкреплений. Как говорится, «вопрос на засыпку» — смогли бы боевики АК, даже с учетом всех своих подошедших сил, справиться с мощной и хорошо вооруженной группировкой гитлеровцев — если на ее ликвидацию даже у нескольких армий 3 Белорусского ушла почти неделя? Конечно, такой вопрос — из серии «риторических»… Тем не менее эти горе-вояки решились «сделать хорошую мину при плохой игре» — и «примазаться к победителям». Дескать, «одно ж дело делали, против общего врага воевали». Первые дни казалось даже, что эта хитрость АКовцам удалась — их даже временами включали в состав военных патрулей на улицах освобожденного Вильнюса, конечно, вместе с красноармейцами. Но уже 17 июля наступил «момент истины». Начальство отрядов АК было вызвано к генералу Черняховскому, — где им было сделано «предложение, от которого невозможно отказаться» — официально перейти под командование Красной Армии, можно даже в составе польских формирований на советской службе под руководством польского же генерала Берлинга. Потому как на дворе не времена Гражданской войны с тогдашней «вооруженной вольницей» — да, впрочем, даже и тогда, во время пребывания в составе РККА, даже Махно и Мишка Япончик со своими «дивизиями» как минимум официально выполняли приказы Фрунзе и Уборевича.
Увы, собравшиеся у Черняховского «гоноровые шляхтичи» готовы были подчиняться лишь своим обанкротившимся политикам, осевшим в Лондоне. А на присутствие в своем тылу неподотчетных достаточно многочисленных вооруженных формирований, да еще с личным составом однозначно антисоветских убеждений, не могла пойти уже советская сторона. А потому вначале была арестована верхушка Армии Крайовой — затем интернированы и ее рядовые бойцы, общим числом около 7 тысяч.

***

Можно сразу заметить — вся эта «компашка» впоследствии отделалась, что называется, «легким испугом». Ну, просто никакого тебе намека на «ужасы Катыни», — впрочем, как известно, представляющие собой антисоветскую фальшивку, состряпанную ведомством Геббельса после реально устроенного там в 1942 г. эсесовцами массового расстрела пленных польских офицеров. К которым в Берлине тоже «неровно дышали» после появления в оккупированной Гитлером Польше той же Армии Крайовой. Интернированных же «героев освобождения Вильнюса» (и то лишь тех, кто не захотел реабилитироваться, вступив в армию уже народной Польши) — всего лишь отправили на лесозаготовительные работы: даже не в Сибирь, а в центральные области РСФСР. Откуда они были благополучно возвращены уже в Польскую народную республику максимум к 1947 г., — включая офицеров.
Сожалеть относительно принятого командованием РККА решении можно разве что в том, что оно, увы, не охватило абсолютно всех «польских освободителей» (а на деле — прежних оккупантов литовской столицы и прилегающего края, сделавших наглую попытку восстановить эту оккупацию по итогам Второй Мировой войны). Именно эти недобитки начали уже с лета 44 года на якобы «исконно польских территориях» Советской Литвы и Белоруссии массовый террор в лучших бандеровских традициях. Вот только некоторые наиболее показательные факты зверств боевиков АК после ухода главных сил Красной Армии на запад, для добивания фашистов в их логове, приводимые белорусскими журналистами.

«В ночь с 19 на 20 октября 1944 года несколько вооруженных групп бандитов численностью в 150 человек напали на местечко Эйшышки… Бандиты ворвались в здание военкома Гмины, уничтожили все служебные документы и подожгли здание. Местные жители потушили пожар собственными силами.
<…>
Во время нападения бандиты ворвались в квартиру гражданина Сонензона, расстреляли его жену и ребенка…
<…>
…по дороге из местечка схватили красноармейца, раздели его и расстреляли, труп убитого забрали с собой. Обворовали кожевенный завод, украли 40 хромовых шкур. После отхода из Эйшышков обворовали магазин совхоза “Гарнастаишки”, забрали около тонны зерна.
<...>
…в октябре-ноябре 1944 года бандиты банды Тур в деревне Буняны захватили секретаря Креванцевского сельсовета и увезли в Тушканские леса, где начали зверски допрашивать. Но она на задаваемые ими вопросы ответов не давала, тогда бандиты отвели ее в сторону и один сдавил ей глотку, чтобы не могла кричать, а второй перочинным ножом начал резать ей груди. Над задержанной издевались около получаса. Резали поочередно. Когда отрезали груди, порезали грудную клетку, лицо, отрезали уши, двумя выстрелами в голову и груди, бандиты застрелили девушку. Сняв с убитой дамские сапоги, полушубок, забрав кожаный портфель с документами, труп выбросили в лесу в снег».

Заодно очень трудно удержаться от комментариев по поводу ну просто очень красноречивых кличек, выбранных для себя главарями банд этих головорезов. Так, один из них, Ян Борисевич, взял себе «погоняло» «Крыся» — явно намекающего на основные «крысиные» черты своей деятельности — трусость, жадность в сочетании с жестокостью. После того как этого изверга ликвидировали в бою с советскими частями — его сменил некий поручик с еще одной, более чем подходящей для такого отребья кличкой «Мазепа»… 

***

Так бесславно завершилась жалкая попытка «второй оккупации» (пардон, «восстановления исторической справедливости» по польской версии) древней столицы Великого княжества Литовского обанкротившимися реваншистами из разгромленной в первую очередь благодаря собственным же интригам с Гитлером буржуазной Польши. Ирония судьбы — ее предпочли «не заметить» даже «крышеватели» польского эмигрантского правительства из Великобритании. Так, после того, как о провале этой «клоунады» доложили Черчиллю — он лично дал распоряжение блокировать в британских СМИ сколь-нибудь массовое освещение перипетий боев за Вильнюс. С одной стороны, сэр Уинстон издавна относился к полякам с легким презрением после того, как они вместе с Гитлером приняли участие в разделе сданной фюреру Чехословакии, — оттяпав себе богатую промышленностью и полезными ископаемыми Тешинскую область. Так что даже очень метко назвал довоенную Польшу «Гиеной Европы».
С другой стороны, личные симпатии никогда не были у британских «джентльменов» на первом месте — в отличие от политических интересов. Так что Лондон был готов смириться с привлечением в качестве союзника даже и мерзкой «гиены», — но при условии, чтобы та была хотя бы «зубастой». Увы и ах для Армии Крайовой — под Вильнюсом (да и не только) она продемонстрировала не то что наличие у себя опасных «зубов», — а их практически полное отсутствие. Думается, получись у этих «гоноровых шляхтичей» нечто заметное в ходе Вильнюсской операции, — возможно, британский премьер и «позабыл» бы о достигнутых в Тегеране договоренностях относительно послевоенной принадлежности древнего города. Но в итоге получилось как получилось. Это ведь «победителей не судят», — а побежденных, да еще так бездарно, просто списывают со счетов… 
Так столица Великих князей литовских во второй раз оказалась подарена Литве — на тот момент, в отличие от осени 1939 г., уже советской. К сожалению, этот дар ныне ничуть не уменьшает антироссийские настроения в Литве нынешней, где любят рассуждать лишь о «советской оккупации». При этом соединяясь в русофобском экстазе с настоящими оккупантами. — а ныне «союзниками по НАТО» из Варшавы. Забыв о том, что будучи «свободными», литовские политики умудрились «профукать» «польским братьям» важнейший символ своей государственности, возвращенный им лишь благодаря последовательной позиции Москвы и героизму бойцов Красной Армии.

​