Создание НКВД СССР — важнейший шаг в строительстве мощного советского государства

90 лет назад, 10 июля 1934 года был создан общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел, объединивший в своем составе милицию и органы государственной безопасности.

Начиная с хрущевских времен аббревиатура НКВД в либерально-исторических публикациях обычно ассоциируется с мрачными ярлыками «сталинских репрессий», «ежовщины», «внесудебных расправ» и тому подобных ужасов.

При этом как-то забывается, что, вообще-то, структуры образца МВД (хотя и могущие носить чуть иное название) с давних времен и по сей день успешно функционируют практически во всех странах, не исключая и тех, кого принято относить теми же либералами к «истинным светочам свободы и демократии». Но вот в «тоталитарном» Советском Союзе вплоть до 1934 года центрального ведомства внутренних дел… просто не было! В отличие от соответствующих структур во входящих в Союз национальных республиках. Вообще если говорить начистоту, то известный еще с советских времен тезис Гитлера накануне его нападения на нашу страну «СССР — это колосс на глиняных ногах, который распадется сразу после начала войны», возник отнюдь не на пустом месте, но имел под собой довольно серьезные основания. О которых фюреру, наверняка, докладывали его советники — особенно шеф Абвера адмирал Канарис, в качестве доброворядочного британского агента делавший все, чтобы убедить главу Третьего Рейха в том, что война с большевиками окажется «легкой прогулкой»-блицкригом. Просто такие «двойные агенты» чуток не договаривали насчет того, что «глиняные ноги советского колосса», избыточная децентрализация на грани довольно-таки «рыхлой» конфедерации — это уже в прошлом. Ведь и правда, по первой Конституции СССР 1924 г. в исключительном ведении Центра было всего 5 направлений: 

• по иностранным делам; 
• военным и морским делам; 
• внешней торговле; 
• путям сообщений; почтам и телеграфам. 

Еще столько же ведомств считались «объединенными», союзно-республиканскими: 

• высший совет народного хозяйства; 
• продовольствия; 
• труда; 
• финансов и рабоче-крестьянской инспекции. 

И все! Остальное было в ведении почти исключительно руководства союзными республиками. «Интегрирующими скрепами» была лишь едина Компартия СССР (ВКП(б)), ОГПУ, — да еще Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Да и то со многими, г-мм, «ньюансами».

***

В частности, было немало вопросов по степени реальной «коммунистичности» значительного числа коммунистов в отдельных республиках СССР. На Украине, например, хотя местную компартию и возглавлял верный соратник Сталина Лазарь Каганович, будущий глава Наркомата путей сообщения, — но, например, украинским Совнаркомом несколько лет руководил бывший «боротьбист» (то есть фактически «левый эсер» с местной спецификой) Панас Любченко. Политику «коренизации», насильственного насаждения «мовы» (да еще в варианте, который с упоением использовали и бежавшие за океан петлюровцы с бандеровцами, и нынешние «свидомые» нацисты) проводил добрых полтора десятилетия нарком просвещения Скрыпник. «Классик украинской советской поэзии» Владимир Сосюра в Гражданскую воевал на стороне петлюровцев, — а первую книгу его стихов издал на средства, награбленные в ходе еврейских погромов, атаман Волох. В Средней же Азии ситуация с кадрами была еще плачевнее. Например, в Бухарской народной социалистической республике (была такая еще до образования СССР) в 1921 г. на сторону басмачей и тюркских националистов переметнулись даже глава ВЦИК (то есть, грубо говоря, президент!) Усманходжа Пулатходжаев, военный министр А. Арифов, командующий первой бухарской армией М. Кулмухамедов — и ряд других «товарищей, которые оказались совсем не товарищами», если вспомнить иронический афоризм советских лет.
Надежда на общесоюзную армию? Но таковой она после окончания Гражданской войны оставалась больше лишь с точки зрения ее командного состава. Ведь в ходе вынужденных в связи с окончанием Гражданской и тяжелым экономическим положением страны реформ численность РККА в кратчайшие сроки была сокращена с прежних 5 с лишним миллионов вдесятеро! Причем, как не без иронии писал в своих мемуарах бежавший на Запад в конце 20-х годов секретарь Сталина Борис Бажанов, «несколько месяцев у СССР практически вообще не было армии, — но за границей этого, к счастью, не заметили». А важнейшим элементом армейской реформы как раз и стал переход на «территориально-милиционный принцип» формирования Вооруженных Сил. Когда до 1935 г. почти 60 % как минимум стрелковых частей формировались в качестве «подразделений одного города» (или района, области) — где, за исключением немногочисленных командиров, служили лишь местные уроженцы. Да еще и служба эта протекала в этакой «очно-заочной» форме — в виде нескольких курсов по 2-3 месяца между основными занятиями этих, с позволения сказать, «красноармейцев».

***

Конечно, полной аналогией американской «национальной гвардии», организационно подчиненной губернаторам отдельных штатов, такие части не были — командование все-таки слушалось лишь команд из Москвы. Но вот стали бы выполнять приказы командиров рядовые бойцы из местных — если бы те шли в разрез с их настроениями? Был ведь уже негативный опыт времен «керенщины» — с созданием «национальных подразделений» — из украинцев, латышей и т.д. Что в конце концов привело не только к еще более скорому развалу фронта против германских войск, но и формированию будущих национальных армий и разгулу сепаратизма. Кстати, подобный негативный опыт РККА получила и в самом начале уже Великой Отечественной войны. Когда, понадеявшись на действительно высокую поддержку населения прибалтийских тогда еще государств на референдумах по вхождению их в состав СССР, местные армии оставили практически в прежнем составе, — лишь переименовав их в «стрелковые корпуса РККА», да добавив кадровых советских командиров. 
Закончилось это тем, что бойцы новоиспеченных «корпусов» после 22 июня 1941 г. большей частью, в лучшем случае, просто разбежались по домам. А в худшем — перестреляв советских командиров, перешли на сторону гитлеровцев. Хотя, конечно, и среди них были настоящие патриоты единой страны, готовые бороться до конца, увы, оказавшиеся в меньшинстве… Вот и получается, что единственной реальной силой, готовой бороться с потенциальным контрреволюционным сепаратизмом среди элит и части населения союзных республик, в первые годы Советской власти было лишь ОГПУ — Объединенное Государственное политическое управление, наследник грозной ВЧК. Но при всем уважении к профессионализму и эффективности этой структуры, она по определению была создана больше для разведывательной, контразведывательной и контрподрывной работы — с использованием максимум «точечных воздействий». Однако в случае сколь-нибудь массовых мятежей силы ОГПУ могли оказаться явно недостаточными. А куда более многочисленная милиция, между тем, в это время была подчинена лишь местным властям — среди которых, как указывалось выше, однозначно надежными были далеко не все их представители. 

***

Так что тезис о «колоссе на глиняных ногах» в отношении СССР в 20-е годы был, увы, не совсем уж беспочвенным. К счастью, осознавало это и высшее руководство страны, а потому и начало принимать адекватные меры к исправлению ситуации. Одной из них и стали действия, направленные на предотвращения концентрации слишком большой власти над «силовыми» структурами в руках руководства союзных республик. Соответствующие шаги были проведены в два этапа. Первым из них стало решение союзного ВЦИК о ликвидации республиканских НКВД в принципе! Это не означало, конечно, полного роспуска милиции и других структур таких наркоматов — но лишь упразднение их единых «центров управления» на уровне столиц республик — и переподчинение этих структур напрямую местным ЦИК и Советам народных комиссаров. Что, с одной стороны, создавало вместо прежних единых НКВД ряд мелких «квази-наркоматов», небольших управлений с отдельными независимыми друг от друга начальниками — и пропорциональным снижением влияния таких «измельчившихся» структур вместо прежней объединенной.
Еще более важным моментом стало резкое усиление влияния на деятельность и особенно подбор кадрового состава «осколков» прежних республиканских наркоматов со стороны ОГПУ. Пока, наконец, последний не удалось довести до однозначно приемлемого уровня — в том числе и в аспекте понимания правильной иерархии своего начальства. В которой местные республиканские руководители играли хоть и почетную, но все же отнюдь не решающую роль. И лишь тогда, когда такая подготовительная работа была в целом проведена — и вышел Указ ВЦИК СССР об учреждении общесоюзного НКВД. Не просто объединившей милицию и ряд других структур «внутренних дел» в союзных республиках под единым контролем Центра, — но воздавший куда более мощную службу, объединившую в своем составе не только эти самые «внутренние дела», но и госбезопасность. Ведь прежнее ОГПУ вошло в состав НКВД. 
Впрочем, «вхождение ОГПУ» в новый наркомат не должно никого обманывать — хотя эта служба действительно теперь стала работать в качестве «Главного управления государственной безопасности НКВД». Но реально речь шла о, скорее, наоборот — поглощении бывшим ОГПУ разрозненных структур прежних ведомств внутренних дел. Об этом говорит уже хотя бы назначение наркомом НКВД Генриха Ягоды — прежде руководившим как раз ОГПУ. Можно заметить — подобный ход в отечественной истории отмечался не в первый и не в последний раз. В самые первые годы Советской власти, например, руководить НКВД РСФСР назначался один из лучших организаторов того времени, глава ВЧК Феликс Дзержинский. А например, в 1982 г., после своего избрания Генеральным секретарем ЦК КПСС, Юрий Андропов назначил шефом МВД генерала КГБ Федорчука. Не в последнюю очередь, конечно, в качестве выходца из структуры, которой сам новый «генсек» руководил с 1967 г. — в противовес прежнему «брежневскому» министру Щелокову и его кадрам. Но также и потому, что при любом раскладе КГБ было структурой как минимум наименее коррумпированной — особенно в сравнении с милицией, в которой в годы брежневского «застоя» это явление стало отмечаться отнюдь не в единичных случаях.

***

Довольно интересным моментом при организации НКВД СССР является и то, что союзным республикам тоже были возвращены их местные соответствующие наркоматы, — но в их число не вошла РСФСР. То есть по отдельным областям и районам были соответствующие управления и уполномоченные, но подчинялись они напрямую общесоюзному наркомату. И даже после того, как по новой «сталинской» Конституции 1936 г. Советской России тоже стал полагаться отдельный Наркомат внутренних дел — должность его руководителя оставалась вакантной вплоть до 1955 г., — когда при Хрущеве туда, уже в МВД РСФСР, был назначен «живой» министр. Судя по всему, причины этого на первый взгляд странного решения — сродни тем же, что и в отсутствии у России в советские времена отдельной собственной Компартии. С долей юмора изложенные в ответе видного соратника Сталина Вячеслава Молотова на ответствующий вопрос своего внука, ныне известного политика Вячеслава Никонова: «Когда будет КПРФ, то Союз развалится. Потому что КПСС — несущая конструкция». Что, в общем, и подтвердило появление КПРФ Полозкова под самый «занавес» «перестройки», — которое просто радикально форсировало процесс распада великой страны… А до образования «собственной российской компартии» обкомы на территории РСФСР получали указания непосредственно от ЦК КПСС. Приблизительно по тому же принципу работали и российские структуры НКВД (позже МВД) вплоть до 1955 г. 

***

Кстати сказать, «великий реформатор» (и куда больший «волюнтарист») Хрущев не миновал своим вниманием и МВД тоже, — упразднив его как общесоюзную структуру в начале 1960 г. Хорошо еще, что уже извлеченный из нее КГБ тогда упразднять не стали, оставив хоть какой-то контроль над республиканскими элитами. Увы, их поддержка при избрании Генеральных секретарей ЦК КПСС после смерти Сталина была важнейшим фактором победы любого кандидата на этот высший пост в партии и стране. После чего победителям приходилось «благодарить» своих «выборщиков» за оказанную помощь. В первую очередь — снижением контроля над их не всегда благовидной деятельностью, в силу чего, начиная с 60-х, масштаб коррупции в кавказских и среднеазиатских республиках начал просто «зашкаливать».
Правда, Брежнев, опиравшийся в первую очередь на помощь хоть и «региональных», но все же выросших в «европейских» республиках «днепропетровского» и «молдавского» кланов, рискнул возродить в 1966 г. общесоюзное тогда еще «Министерство охраны общественного порядка». Правда, при жизни «дорогого Леонида Ильича» данное ведомство жизнь всевозможным «Рашидовым» особо не осложняло — так что они и не протестовали против превращения МООП в уже снова полноценное МВД СССР спустя пару лет, в 1968 г. Однако с приходом к власти Андропова следователи в том числе и этой структуры смогли «дать жару» топ-взяточникам и на юге России, и в южных республиках Союза, особенно Узбекистане. После этого экспериментов с упразднением единого ведомства внутренних дел в масштабах страны уже не делалось, — что в СССР, что в независимой России. Наоборот — один из самых первых шагов, сделанных Ельциным после подписания Беловежских соглашений, была организация в конце декабря «суперминистерства» безопасности и внутренних дел. 
Даром что Борис Николаевич позиционировал себя как «непримиримый борец с тоталитарным прошлым», — но соединить под единым руководством все «неармейские» силовые структуры вполне себе в духе «сталинского НКВД» попытался. Правда, попытку эту пресек Конституционный суд — и первый президент РФ особо не упирался, снова «разукрупнив» свое творение до отдельных ведомств безопасности и внутренних дел. Что ж, политики приходят и уходят — а государство остается. И создание 80 лет назад НКВД СССР однозначно является важнейшей датой в отечественной истории, основательно укрепившее нашу страну накануне гитлеровского нашествия, сыгравшее значительную роль в превращении «рыхлой» фактической конфедерации в могучую сверхдержаву…