Горечь и недоумение. Обиды России и на Россию

На днях экс-президент США Дональд Трамп заявил: 

«Несмотря на все, что я сделал для Израиля, я получил всего 24 % голосов американских евреев. Демократы проклинают американских евреев, а они голосуют за врага. Это грозит уничтожением Израиля в случае моего поражения на выборах… Я должен получить 100 % еврейских голосов» из-за своей политики в отношении Израиля».

Что ж, если Горечь и недоумение стали фактором политики (как ранее «Гордость и предубеждение» — масскульта), можно вспомнить и другие обиды. Прямо-непосредственно не озвученные (как Трампом), но сильные настоль, что просто разорвали историю Империи — речь уже о нашей. Кутузов в 1812 году понимал, что тотальное уничтожение Наполеона выгодно прежде всего Англии. Английскому соглядатаю при своей ставке, приставленному царем Александром, Кутузов ответил примерно так: «Ты подгоняешь меня (окружать, отрезать, добивать Наполеона, — И.Ш.) — ради Англии, а по мне твой остров — хоть завтра весь провались под воду».
Олицетворение русского духа, знаменитый адмирал Шишков говорил, что Кутузов не хотел идти дальше русской границы. Кутузов, противник дальнейшего заграничного похода «Освобождения Европы», был гораздо мудрее честолюбца Александра, жаждавшего красоваться на Венском конгрессе перед женами освобожденных монархов, особенно перед красавицей Луизой Прусской. Пушкин, писавший «...принимаю всю историю России, как нам дал её Бог», на Александре все ж не сдержался: 

Властитель слабый и лукавый, 
Плешивый щёголь, враг труда, 
Нечаянно пригретый славой, 
Над нами царствовал тогда.
 
Знаменитая «Клятва у гроба Фридриха Великого» Александра и прусского короля: исторический водевиль. Луиза с обожанием смотрит на царя («Наполеон моего мужа разобьет, но ты, герой Александр, спасешь нас!» Торжественное сияние царской плеши прилагается). Разбитый пруссак действительно посылал Луизу вымаливать клочки земли у Наполеона: тет-а-тет, в нарушение всех приличий, но то уже не водевиль, а немецкое «мягкое порно». Документально зафиксирована реплика Наполеона: «Задержись королева Луиза со мной подольше — пришлось бы прирезать пруссакам ещё пару областей». Но сейчас речь о «защитнике» Александре, купленном лишь улыбками Луизы и в присутствии мужа…
С известной фразой «Теперь начинается моя война!» Александр примчался к армии, перешедшей границу. В 1813 году русская армия вышла к Эльбе. (В Англии в том 1813 г. как раз и выходит роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение».) На встрече Александра с прусским королем Кутузов сильно простудился и 16 апреля в силезском городе Бунцлау скончался. 
Академик Евгений Тарле в книге «Нашествие Наполеона на Россию» пишет, что накануне проститься с фельдмаршалом приезжал Александр. И последний их диалог был услышан стоящим за ширмами чиновником Крупенниковым и записан гофмейстером Толстым: «Прости меня, Михаил Илларионович!» — «Я прощаю, государь, но Россия вам не простит». — Некоторые историки с этой версией не согласны, но за ней — весь массив исторических обстоятельств. Как воочию виденные Кутузовым: отдача русской армии как коробки оловянных солдатиков бездарнейшим иностранным советникам: при Аустерлице — Вейротеру, а в 1812 г. — Пфулю. Так и предвиденные. Заграничный поход 1813—1814 гг. принес выгоду только британскому мировому владычеству и Пруссии, позже объединившей Германию.
Тогда же в дни танцев «плешивого щеголя» на Венском конгрессе Англия, Австрия, Бавария и Франция заключили тайный союз против России. При возвращении Наполеона на «Сто дней» французский король бежал столь спешно, что оставил тот договор на столе. Наполеон переслал его Александру, тот предъявил Меттерниху (Австрия) и… продолжил танцевать. Россия тогда получила самое фатальное приобретение в её истории, но удовлетворявшее убогое полонофильство царя Александра и его брата Константина, более всего хваставшимися своими фаворитками-польками.

Своим министром иностранных дел Александр сделал Чарторыйского, открыто работавшего против России (Козырев в сравнении с ним — патриот). Увенчало пирамиду трагических ошибок «властителя слабого и лукавого» — создание «Священного союза», на 40 лет подчинившего все силы России — бесплатной работе еврожандарма, защите евромонархов, в итоге объединившихся против неё в Крымскую войну. 
На аналогию с Горбачевым работают моральные (падкие на лесть) и даже, пардон, физические черты (разве что «пятна» на царской плеши историки не зафиксировали). «Лучший немец» объединил Германию. «Лучший англичанин» — обеспечил могущество Британии, освобожденной от главной угрозы и сразу же начавшей (убийством Грибоедова) «Большую игру» против России. Главный взлет Британии — «Викторианская эпоха», хотя если въедливо проследить, первое имя королевы Виктории — Александрина — она получила в честь «лучшего англичанина».
Державы-победительницы во Франции под общим командованием герцога Веллингтона держали свои оккупационные корпуса. Русский корпус графа Воронцова располагался на севере Франции и содержался за счет России. Во время голода в городе Мобеж офицеры оказали большую помощь голодающим. Жители 7 городов изготовили и вручили благодарственные медали. Перед возвращением корпуса в Россию в 1818 году Воронцов собрал сведения о всех долгах офицеров и солдат местным жителям. Набралось на 1,5 миллиона рублей. Благородный граф Михаил Семенович Воронцов продал большое имение, доставшееся ему по завещанию тетки, княгини Е. Р. Дашковой, и заплатил за всех. 
Контраст с французами, недавно попрощавшихся с Москвой подрывом Кремля, мягко говоря, существенный. Суровая история складывает подобные сюжеты в дальний, забытый файл, где-то рядом с… «бисером, метаемым перед свиньями». — Забыта, заслонена героическими подвигами той эпохи простая, почти канцелярская по звучанию справка, которая, однако, пригодилась бы при оценке многих правителей. Собственно, справка в реале не составленная… я её сейчас и сформулировал: «Войны Екатерины Великой — были последние, которые Российская империя вела за свои собственные интересы». Николай Данилевский в знаменитой книге «Россия и Европа», настоящей энциклопедии русского патриотизма, из последних сил защищая Александра, невольно выдал результаты антинациональной политики: 

— Как бы ни была права Россия при разделе Польши, теперь она владеет уже частью настоящей Польши и должна нести упрек в неправом стяжании наравне с Пруссией и Австрией. Да, к несчастью, владеет! Но владеет опять-таки не по завоеванию, а по тому сентиментальному великодушию, о котором было говорено. 

Что ослепило его (Александра) взор? Никак не завоевательные планы, а желание осуществить свою юношескую мечту: восстановить польскую народность и тем загладить то, что ему казалось проступком его великой бабки. Из враждебного лагеря, Австрии, Франции и Англии, стали делать всевозможные препятствия этому плану восстановления Польши, угрожая даже войной… Только Гарденберг, который, как пруссак, был ближе знаком с польскими и русскими делами, разъяснил, что Россия требует своего собственного вреда (курсив мой, — И.Ш.), согласились дипломаты. Последующие события доказали, что планы России были не честолюбивы, а только великодушны. Восстание (поляков) не чем другим не объясняется как досадою поляков на неосуществление их планов к восстановлению древнего величия Польши, хотя бы то было под скипетром русских государей. Их планы были направлены не на Галицию и Познань, а на западную Россию, потому что тут только были развязаны руки польской интеллигенции — сколько угодно полячить и латынить. И только когда, по мнению польской интеллигенции, стало оказываться недостаточно потворства или, лучше сказать, содействия русского правительства, — ибо потворства все еще было довольно к ополячению западной России (курсив мой, — И.Ш.), тогда негодование поляков вспыхнуло и привело к восстанию 1830-го, а также и 1863 года (…).

Эта хроника государственного бреда Александра требует пояснения. 

Екатерина при Разделах Польши взяла лишь украинско-белорусские земли Киевской Руси. Александр, взяв собственно Польшу, надеялся обеспечить Царству Польскому в составе России преференции, задобрить поляков. Пруссак Гарденберг убедил Европу, что Россия этим «сентиментальным» приобретением погубит себя (как и вышло). Поляки забыли про свои земли, оставшиеся у Австрии (Галиция) и Пруссии (Познань), и всю ненависть обратили на Россию. «Полячить и латынить» — про то, что Александр и Николай отдали полякам на полвека Харьковский университет, все народное образование Украины и помогли сформировать, воспитать украинский национализм. Свалившееся следствие польского — «еврейский вопрос»: ещё поэма. 
В отдельных работах я назвал это «вторичная украинизация юга России». Разделение эпохи средневековья преодолено, «шов» быстро зарастал. Еще в Войну 1812 года поведение Киевской, Харьковской, Полтавской губерний ничем не отличалось от поведения Московской, Тверской… — те же поставки рекрутов, налогов. Но за полвека работы поляков, начавших с Харьковского университета и Киева, — явились кружки Кулиша, Маркевича, Гулака, Белозерского, Шевченко. Нынешнее отчуждение украинцев от русских родилось из отдачи на целый век образования, воспитания украинцев — полякам. Открыто объявившим форму своей мести: Оторвать Украину от России. Российские потери СВО в той же степени жертвы Бандеры, как и другого «плешивца», о котором речь. Далее Данилевский, «Россия и Европа»:

— 1848 год. Потрясения, бывшие в эту пору в целой Европе… Россия спасла от гибели соседа (Австрию) <…> Обращаюсь к капитальному обвинению против России. Россия — гасительница света и свободы, темная мрачная сила. У Роттека высказана мысль, что всякое преуспеяние России, всякое развитие ее внутренних сил, увеличение ее благоденствия и могущества есть общественное бедствие, несчастье для всего человечества. Это мнение Роттека есть только выражение общественного мнения Европы. (Выделено мной, — И.Ш.). Откуда же недоверие, ненависть к России со стороны правительств и общественного мнения Европы?

После Венского конгресса, по мысли русского императора, Россия, Австрия и Пруссия заключили Священный союз, приступить к которому приглашали всех государей Европы. Этот Священный союз составляет главнейшее обвинение против России и выставляется заговором государей против своих народов (курсив мой, — И.Ш.). 
Ставка на «Священный Союз» сделана Александром. Против революций, демократий… Не хваля, не порицая — главное: против тех, кто в итоге победил, зарядившись долгой ненавистью к России. За — евромонархов. Тех, кто не только ударил по России в Крымской войне, но главное — кто в итоге безнадежно проиграл, исчез. Сегодня в евромонархическом строю (не скандинавский коронованный реквизит, а монархи с реальной монархической властью): разве что князья Лихтенштейна, Монако… Может, они благодарно вспомнят о российских жертвах монархической идее? 

Инвариантность

Обманув Россию во внешней политике, «лукавый» обманул и во внутренней. В Манифесте по случаю победы над Наполеоном крестьянам он уделил только одну строку: «Крестьяне, добрый наш народ, да получат мзду свою от Бога». — И выдал эту «мзду» — военными поселениями. Непростительный и в итоге непрощенный цинизм. Освобождение крестьян сродни тяжелой операции — чревато потрясениями, ослаблением на некоторое время и обороноспособности. Но именно ситуация после 1812 года была благоприятна как никогда. Россия обеспечила себе лет 40-50 полной внешней безопасности. Моральный подъем в обществе был огромен. Александр II решился в 1861-м на Реформу — в неизмеримо худших внешних и внутренних обстоятельствах!

 Смысл «ворошения» обид прошлого?

Лучше всего это иллюстрирует судьба Николая I. Физически, умственно высоко одаренный, прекрасное образование: военный инженер. В бытность наследником разрабатывал превосходные проекты укреплений близ Кронштадта. Его популярная присказка: «Мы, инженеры!», я полагаю, — намек на то, что и на государственное строительство он смотрел как на умную инженерную работу. Его (и Россию) погубил как раз пиетет пред старшим братом Александром.  
Виноват и возрастной разрыв детей Павла. Старшие Александр, Константин — «герои» наполеоновских войн. Младшие Николай и Михаил привыкли смотреть на них снизу-вверх. Но если б его советники, сотрудники осмелились донести до Николая — пушкинскую точку зрения на Александра? Предавали Россию и Петр III, и Павел (помнят лишь его финальные «взбрыкивания», забыв, как он целый русский корпус убил ради захвата Англией голландского флота, да и Суворова с Ушаковым превратил в крепостных Австрии, Англии). Но... те были и «физически» наказаны, и политика их обнулена, а «лукавый»...
Итог символический: ангелу на вершине «Александрийского столпа» на Дворцовой площади — придали черты Александра. (Этот же «ангел» в 2014 году воздвигнут «сиять» и в Александровском саду, что на фоне нынешних реалий смотрится странновато.)
Итог политический: щедро одаренный, потенциально лучший царь России Николай I — «тупо продолжил» линию старшего брата: «Священный Союз». Спасение Австрийского монарха кроме двухвековой европейской ненависти принесло опять-таки «тупо денежный убыток». Затрат на подавление Венгерской революции 1848 года хватило бы дотянуть ж.д. дорогу до Юга России и не проиграть Крымскую войну. Механическое, бездумно-равнодушное записывание всех российских монархов в «политические святцы» — и в 21-м веке вредит не менее чем в 19-м.

P.S.
Истории России периода Романовых я посвятил несколько книг:

• «Романовы. Ошибки великой династии» (изд-во АСТ, 2013),
• «Крушение империи» (изд-во ВЕЧЕ, 2017).
• Есть об этом и в «10 мифов об Украине»,
• и в «Ближний Дальний. Предчувствие Судьбы».

В 2022-м мне — как преподавателю Российского университета транспорта (МИИТ) — предложили по программе «Приоритет 2030» — написать учебное пособие для транспортных вузов России. В электронном виде оно выложено в библиотеке РУТ(МИИТа): «История российской цивилизации» (2022). Конечно, текст пособия выдержан, сияющей в этом очерке «плеши» там нет. К тому же писал я его до СВО, давшей повод еще раз вспомнить деяния царя Александра. Но одну реплику из этой книги я присоединю к нынешнему очерку. Объяснение «встречных обид — Европы на Россию»:

Глава 9

…Известны реплики Николая I: «Австрийский император вонзил мне нож в сердце». <…> «Австрийский император не устает проворачивать нож в моем сердце»… — Ошибка Николая была в прямом переносе понятий морали с личного на государственный, европейский уровень. Пример Австрийского и Российских императоров еще раз иллюстрирует закономерность, отмеченную ранее: снисходительность, горбачевская «мягкость» Александра обернулась кровью в декабре 1825 г. 
Добродетели частного человека при переходе его «на трон», словно числа при переносе в другую часть уравнения, часто меняют знак на противоположный. Средневековое рыцарство Николая и двух его предшественников — губило Россию, а австрийский Франц-Иосиф, роняя свою человеческую репутацию, спасал страну. И в итоге: «Лоскутная империя» (Австро-Венгрия) на полтора года пережила Российскую. 
Евро-парадокс, на который, увы, не обращают внимания «исторические спасатели»: благодарность мгновенно сменяется обидой, даже чувством оскорбленного достоинства: ведь несправедливо, недопустимо, что твоя жизнь/смерть, оказывается, зависит от чужой доброй воли! Та особая ненависть к России складывалась именно из-за предъявленных ею высокой степени свободы, возможности совершать такие гигантские, произвольные, нерациональные шаги как освобождение Европы в 1813—1814 гг., спасение евромонархов в дни Европейской «Весны народов»-1848года. 
Если считать евро-цивилизацию — единственной на планете, Россия проигрывала безнадежно. А другой, иной взгляд на структуру мира, на «локальные цивилизации» во второй половине XIX века только-только начал доходить до Петербурга, мыслящих людей в правительстве, обществе…

​