«Известная особа»

Триста пятьдесят пять лет назад, в селе Серебрено, вотчине дворянского рода Лопухиных, у стрелецкого полковника Иллариона родилась дочь, которой судьбой было предназначено стать последней царицей русского происхождения!
(Последующие супруги всех российских самодержцев будут доставлены к алтарю из-за границы.) Девочку нарекали Прасковьей. Так уж вышло, что ей пришлось разом поменять не только фамилию, но ещё и имя (дважды!) и даже отчество!

***

Вьюга зимняя пуржила 
За окном монастыря, 
Свечка тонкая чадила, 
Перед образом горя. 
В келье бывшая царица 
Неутешно слёзы льёт, 
То пытается молиться, 
То судьбу свою клянёт. 
Анастасия Батряк 
 
«И была принцесса лицом изрядная». Князь Борис Куракин. Был женат на Ксении Лопухиной, родной сестре Евдокии.

***

«Она сейчас в годах и очень полная, но сохранила следы красоты». Леди Джейн Рондо, жена английского посланника в России.

***

«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне. У неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны». Пётр Первый

1692 год

— Матушка-царица, свет Наталья Кириловна, послушай слово наше верное.
— Петруше нашему ненаглядному семнадцатый годок пошёл.
— Женить бы его надо.
— И желательно без всякого промедления.
Близкие сановники, окружив царскую вдову и не давая той вставить хоть слово, приводили всё новые и новые аргументы, одни весомее другого:
— Сама же видишь, ситуация во власти что ни на есть сложная и запутанная.
— Регентша двух царевичей, их старшая сестра Софья, властью, богом данную, никак делиться не желает.
— А коль Петруша под венец пойдёт, то, знамо дело, совсем иной статус обретёт.
— Всем же известно, что на нашей Руси-матушке во все времена юноша опосля свадьбы-женитьбы зараз абсолютно взрослым становится.
— Вот и выходит, что регентству над ним конец будет положен.
— Окромя этого женатый наследник поимеет полное право — из опостылевшего Преображенского в палаты кремлёвские на веки вечные перебраться, ну и ты с ним заодно.
— Чем плохо.
— К тому же заметь, напарник Петруши нашенского по трону, Иван, ужо женатый.
— И более того, ждёт пополнения в своём семействе.
— Уговори сына жениться, и мы с божьей помощью погоним Софью ненавистную со двора, аки…
Наталья Кириловна, подняв руку, заставила советчиков замолчать:
— Сама о том день и ночь думаю, всю подушку как есть насквозь проплакала, но невесту для сыночка всё же ужо выискала: «Лицом изрядную, токмо ума последнего и нравом несходного своему супругу...»¹.

***

Царевич Пётр, раздосадованный бесконечными разговорами матери о необходимости скорой женитьбы на девице Прасковье из худого, но зато многочисленного рода Лопухиных, в сердцах хлопнув дверью, помчался прочь от опостылевшей усадьбы. Добравшись до берега реки, споро отвязал лодку и упал на холодное, мокрое дно. Доверившись течению, не заметил, как задремал. Неширокая речка Яуза вынесла утлое судёнышко к удивительному месту — немецкой слободе, в простонародье именуемое — Кукуем. Иностранцы, издавна селившиеся здесь, не платили торговых пошлин, имели право «курить вина» и варить пиво.

***

(Согласно царскому указу, иностранцы, не перешедшие в православную веру, были обязаны перенести свои дома на специально выделенную территорию за городской чертой. Через некоторое время Кукуй стал оазисом европейской жизни. Состоятельные москвичи зачастили сюда, дабы за большие деньги приобрести у местных мастеров мебельные гарнитуры, сработанные из заморских сортов дерева. Здесь же можно было обзавестись большими зеркалами, а также иностранными часами различных форм и размеров. Открылась первая в столице мануфактура — Альберта Паульсена.)

Кукуй или Немецкая слобода

***

Качество построенных домов, удивительная чистота, необычная одежда обитателей слободы привели Петра в неописуемый восторг. Там же швейцарец Лефорт познакомил Петра Алексеевича с дочерью виноторговца Анной Монс. Узнав, что этот долговязый юноша и есть будущий правитель огромной страны, ничуть не смутилась, а сделав книксен, подала «незваному гостю» чашку кофе (диковинного в России того времени, напитка). Понаблюдав за её реверансами и заглянув в более чем откровенное декольте, Пётр решил, что сегодня назад ни за что не поедет и заночует в этом тёплом и уютном европейском доме. Да и причина на то сыскалась веская — «как назло» непогода разыгралась! (Об истории их знакомства подробно описано мною в рассказе «Загадка от Анны Монс».)

Неизвестный худ. Предполагаемый портрет Анны Монс.
Конец XVII—начало XVIII вв.

Несколько дней спустя

Мать гладила своего сына по голове, раз за разом повторяя:
— Петруша да уразумей ты наконец! Честные люди, нам преданные, не раз уж докладывали, что змеюка эта, подколодная, сестрица твоя — регентша Софья всё делает, чтобы отстранить род нарышкинский от престола, а коли возможность выпадет, так может и вовсе со света изжить. С неё станется. А с Иваном и его семейством она ужо как-нибудь да поладит. А посему помощь нам требуется и защита. Вот и выходит, что придётся нам с родом Лопухиных породнится. Их много, чай в обиду своего зятя никому не дадут!
— Но я же её не знаю, — Пётр поднялся с низкой скамеечки и подошёл к окну. Посмотрел на Яузу. Где-то там, за поворотом Немецкая слобода и она, его Аннушка Монс.
— Сынок, да это и неважно. У нас, цариц, какое самое важное предназначение?! Наследников на свет производить! Династию поддерживать да укреплять. Вот подарит она тебе сына, да мне внука и исполнит дело особой государственной важности. А без этого рухнут все устои России, начнётся смута похуже той, что в шестьсот двенадцатом году приключилась! Так я назначаю дату? Ты же не станешь родную мать огорчать? Даёшь своё согласие?! — Пётр ещё раз кинул взгляд в окно, затем молча кивнул и почти бегом покинул дом.

***

Через несколько дней специально назначенные люди прибыли с кратким отчётом: «Здоровье будущей супруги наследника престола отменное, да и девичья красота изрядна». — Не откладывая дело в долгий ящик, Наталья Кирилловна дала согласие на брак и назначила день свадьбы.

Январь 1689 года

Во время церемонии венчания у невесты отобрали её прежнее имя и нарекли Евдокией. И причина тому была веская — имя Прасковья совпадало с именем супруги Ивана Пятого — соправителя и единокровного брата Петра. Заодно изменили и отчество. Отныне она стала зваться — Фёдоровной, в честь святыни дома Романовых — Фёдоровской иконы божьей матери.

***

Царевна Софья не находила себе места. То усаживалась на пустующий двойной трон², то вскакивала с него и металась по палатам. И было отчего. Свадьба младшего из братьев стала болезненным ударом для амбициозной регентши. Теперь оба её брата считались совершеннолетними. Следовательно, её регентство подходило к концу. Но вот только кто же в здравом уме отдаст то, к чему уже так привыкла? И куда ей теперь? В терем? Как же больно падать с вершины власти… Может быть, организовать новый бунт?! А как народ не поддержит? Что тогда?! Монастырь, а может быть и того хуже — плаха или яд.

И.Репин. Царевна Софья в Новодевичьем монастыре

Август того же года

Набирающий силу Пётр при помощи своих верноподданных отобрал у Софьи бразды правления.

***

Вскорости поместили старшую сестру под строгий надзор в Новодевичий монастырь. И вся реальная власть сосредоточилась в руках Петра и его матери.

***

Да и с молодой супругой поначалу жил душа в душу. Но семейная идиллия просуществовала совсем недолго: «Любовь между ним была изрядная, но продолжался разве токмо год» .

***

По завершении медового месяца молодой муж умчался на Плещеево озеро: воплощать свою мечту — строить свой ботик.

***

Как и предполагала Наталья Кириловна, вся семья и челядь перебрались из Преображенского в Кремль. Но молодого и энергичного царя видели там редко. Евдокия продолжала любить ветреного мужа. Регулярно писала ему письма. Подписываясь: «Лапушка свет Петрушенька. Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости — пожалуй, государь, буди к нам, не замешкав. А я, по милости матушкиной, жива. Женишка твоя Дунька челом бьёт».  — Пётр на письма не отвечал. А заодно и крепко поссорился со своим шурином. Прилюдно надавал тому оплеух за то, что тот нелестно отзывался о главе Немецкой слободы Лефорте.
Супруга ревновала мужа к его увлечению, а заодно и к окружающим его женщинам. Семейные ссоры сыпались как из рога изобилия. Она категорически отказывалась поддерживать любые идеи мужа. Наоборот, как могла, отговаривала его ни в коем разе «не порушить патриархальные устои». Раздражение самодержца ко всем Лопухиным росло день ото дня.
Отныне они были в опале, а некоторые «царские родственнички» даже угодили в ссылку.

***

Между тем у Евдокии испортились отношения не только с мужем, но и со свекровью. Последняя возненавидела ту, что сама же и выбрала. Считала, что во «всех чудачествах царя» виновата лишь невестка — Евдокия, ибо не сумела привязать к себе мужа накрепко!

***

От многочисленной хвори скончался сводный брат — царь Иван Пятый. Отныне Пётр — единоличный правитель огромной державы. Всё бы хорошо, но Евдокия словно тяжёлое ядро, прикованное к его ноге. Не даёт идти споро, вечно тянет назад! 
Для начала велел верным людям намекнуть ей о постриге в монахини. Ответ был ожидаемым: категорически нет. Менять палаты царские на монашескую келью, да ещё и расставаться с любимым сыном Лёшенькой, женщина не желала!
— Ладно. Пущай, пока во дворце поживёт. Поцарствует. Недосуг мне на неё время тратить. Великое посольство уже почти собрано. Со дня на день с богом тронемся. Поглядим, как там в иных странах всё обустроено, да лучшее себе переймём, — и, не попрощавшись с женой, Пётр уехал. Переезжая из страны в страну, о супруге даже не вспоминал, и писем ей не писал.

***

По возвращении «Великого посольства» и со всей жестокостью расправившись с ненавистными стрельцами, самодержец не пожелал увидеться с венечной супругой, а укатил к своей Аннушке Монс. Лишь на третий день прибыл в Кремль, да и то для того, чтобы огласить Евдокии волю царскую:
— Собирайся, Дуня, поедешь в монастырь! Жить как с женой я с тобой более не буду!
— А как же сынишка Алёшенька без меня расти станет? — зарыдала женщина.
— Ничего, и без тебя воспитаем царевича! И не спорь с государем. Хуже будет!³
Но царица проявила характер, обратилась за заступничеством к патриарху Всея Руси Адриану. Тому бритьё бород и петровские новшества тоже не нравились, и он не колеблясь стал на сторону Евдокии. Узнав об этом, самодержец пришёл в бешенство.

Петр I и Евдокия Лопухина, худ. Е.Демаков, 2000-е гг.

Сентябрь 1698 года

— Повелеваю супругу мою бывшую доставить в Суздальский монастырь, без всякого промедления и под усиленным конвоем!

***

Там некоторое время её, новую послушницу, отказывались стричь в монахини, но узнав о том, что Пётр Первый велел принять постриг двум своим сёстрам, заподозренным в связи с царевной Софьей, царскую волю всё же исполнили!

***

«Здесь ведь ничего нет: всё гнилое. Хоть я вам и прискушна, да что же делать. Покамест жива, пожалуйста, поите да кормите, да одевайте, нищую».
<…>
Из царского указа: «На содержания Евдокии Романовой из царской казны ни копейки не выделять! Род Лопухиных многочисленный, вот пусть её в монастыре и содержат, как захотят».

***

Десять лет спустя

Отвергнутая жена находилась в монастыре в полном затворничестве, но жизнь, как известно, очень похожа на зебру. И затянувшая чёрная полоса в жизни женщины вдруг в одночасье сменилась на белую. И виной тому стал прибывший из Москвы в Суздаль бравый майор Глебов, дабы провести рекрутский набор во вновь формируемые царские полки. Повстречав Евдокию, бравый офицер влюбился… с первого взгляда! Истосковавшаяся по мужской ласке женщина ответила взаимностью. И начавшаяся на бумаге любовная переписка незаметно для обоих переросла в нечто большее. Как известно, «Шила в мешке не утаить!» — Нашлись доброхоты и донесли царю, что, мол, бывшая жёнушка очень даже неплохо время в Суздале проводит и даже позволяет себе миловаться с одним из твоих офицеров.

***

Дознаватели изъяли при обыске у Глебова любовные письма, рукой опальной царицы писанные. Узнав о том, Пётр Первый велел подвергнуть бывшего майора самым страшным пыткам: «Повелеваю. Перовое — привязать к дыбе и нещадно бить кнутом тридцать четыре раза! Второе — на раны класть горящие углями, опосля этого виновника привязать к доске, сплошь утыканной гвоздями!» — Мужественно приняв все истязания, он в страшном своём деянии сознался, но вину своей возлюбленной отрицал до конца, даже несмотря на то, что ему показывали письма, ею писанные! После пыток ему зачитали приговор: «Смертная казнь за превеликую государственную измену». — Исполняя волю царя, палачи старались из всех сил. В Москве на Красной площади для несчастного вкопали кол, но не простой, а с перекладиной. Она позволяла острию проколоть тело насквозь и продлила мучения. Опальный майор умер только на вторые сутки, не проронив при этом ни звука. Присутствующие на казни священники, боясь монаршего гнева, причащать грешника не решились.

Казнь майора Глебова

***

Лопухину также доставили на площадь. Упрятали в толпе в крытом обозе. Окружили надёжной стражей. Велели в оба глаза смотреть на мучения своего любовника!

***

На этом царь не успокоился. Прошло три года, и Пётр велел Святейшему Синоду предать имя «этого злодея» анафеме.

***

Пётр вспомнил о своей бывшей лишь тогда, когда прочёл её имя в деле их сына, Алексея, обманом привезённого из-за границы. Тот, подвергшийся пыткам, в числе прочих «заговорщиков» против Петра назвал собственную мать!

***

Евдокию приговорили к наказанию кнутом. Бывшую царицу наказывали публично, после чего отвезли в Ладожский Успенский монастырь на Ладоге. Там она и обитала под строжайшим надзором до самой кончины своего сурового мужа.

***

Сменившая его на престоле вторая жена Екатерина Первая упрятала Евдокию ещё дальше, в Шлиссельбургскую крепость, ибо прекрасно осознавала, что прав на престол у первой жены поболе, чем у неё. У пленницы отобрали даже имя. В служебных бумагах она числилась под псевдонимом — «Известная особа»!

***

Настало время, когда судьба вновь повернулась к царской вдове своей белой стороной. К власти пришёл её родной внук Пётр Второй.

Из письма Петра Второго к бабке монахине Елене:

Дорогая и любезная государыня бабушка!
Понеже мы уведомились о бывшем вашем содержании и о нынешнем вашем прибы-тии к Москве, того ради не… оставим чрез сие сами к вам, моя… бабушка, писать и по вашем нам весьма желательном здравии уведомиться. А мы от всего нашего серд-ца желаем от всемогущего Бога постоянного и многолетняго здоровья и просим вас дорогая государыня бабушка не оставить меня в празнейших писаниях о своем многолетнем здравии, которое я желаю от Господа Бога, дабы во многие лета постоянно содержано было. Только де, любезнейшая государыня бабушка, прошу ко мне отписать, в чем я вам могу услугу мочь или чем послужить ежель верно исполнять [обещаюсь] не примену, яко же я непременно пребуду, дорогая и любезнейшая моя бабушка.

***

Юный самодержец приказал бабушку из крепости освободить и с особыми почестями в Москву поставить, при этом полностью реабилитировав! Став одним из ближайших советников своего внука, Евдокия с его помощью смогла добиться самого сурового наказания для князя Меншикова, некогда познакомившего её ненаглядного Петрушу с Мартой Сковронкой, ставшей позже его второй супругой. Молодой император даже пытался учредить для неё почётное звание — «государыня бабушка», но не успел, умер, заразившись неизлечимой в то время оспой.

***

Неожиданно для самой себя она в одночасье стала одной из главных кандидаток на Российский престол. Но, всё хорошенько взвесив, отказалась в пользу племянницы своего мужа — Анны Иоановны.

1730 год

Новая императрица добро не забыла. Велела к родственнице относиться «со всяческим почтением». Казалось бы, жить да жить, ан нет. Год спустя Евдокия Фёдоровна тихо скончалась. Произнеся на смертном одре: «Бог дал мне познать истинную цену величия и счастья земного». 

***

Есть в нашем православном календаре неделя жён-мироносиц. В этот период мы вспоминаем русских женщин, служащих примером любви и милосердия. Мне почему-то кажется, что Евдокия Фёдоровна Лопухина, забытая нами, её потомками, тоже достойна того, что бы её нет-нет, да и вспомнили!

Примечания:

¹ Из воспоминаний современников о Евдокии Лопухиной.
² Изготовлением этого предмета занимались лучшие ювелиры Москвы. Трон для двух подростков сделали из дерева, после чего покрыли серебром (израсходовав на это аж двести килограмм) и позолотой. К спинке — прикрепили покрывало с серебряными нитями и жемчугом, а в центре — поместили герб с двуглавым орлом. По по его сторонам прикрепили эмблемы царств и областей страны.
³ Что поделать, такие в то время были нравы. Если правитель разводился со своей супругой, то последней была уготовлена келья в монастыре, причём — пожизненно!

​