Боевые верблюды Красной Армии

В 1942 году в 28 резервную армию РККА поступили необычное вооружение — 350 верблюдов. До Победы, правда, удалось дожить далеко не всем из них — но некоторые все же закончили войну в Берлине.
Словосочетание «боевые верблюды» у многих людей наверняка вызовут лишь улыбку. Вроде той, что возникает при прочтении культового романа братьев-фантастов Стругацких «Трудно быть богом» — о приключениях земного разведчика-прогрессора дона Руматы на далекой планете со средневековым укладом.

Где ему частенько приходиться отбиваться от вопросов других дворян насчет незнания им кавалерийских тонкостей: «Мы, Руматы, — испокон веков знатоки боевых верблюдов!» Действительно, как тут не улыбнуться — если большинство известных описаний и картинок обычно рисуют этих животных лишь медленно-величавыми «кораблями пустыни», неторопливо идущих в составе караванов через раскаленные пески. На самом деле пустынных гигантов человечество ставило на военную службу еще до нашей эры. Так, незадолго до Рождества Христова армия одного из тогда еще независимых иудейских царей потерпела сокрушительное поражение от войск вождя аравийского племени, как раз и сражавшихся преимущественно верхом на верблюдах. Нередкой была «верблюжья кавалерия» и у кочевых народов, населявших территорию Средней Азии и прикаспийских степей. Есть сведения, что калмыцкая конница на экзотических «двугорбых скакунах» в составе русской армии, разбившей Наполеона, вошла даже в Париж — вызвав там изрядный фурор.
Хотя действительно, отчасти правы и те, кто считает верблюдов не слишком подходящими для лихих «кавалерийских сшибок». Во-первых, слишком уж они высокие — так что их всадникам, чтобы наравне рубиться что с обычных верховыми противниками, что с вражеской пехотой, приходилось иметь либо мечи длиной до 2 метров — либо сильно уж нагибаться в седле. Да и скоростью «корабли пустыни» несколько подкачали. Для «двугорбой» азиатской породы это, по сообщению Большой советской энциклопедии, — всего-то около 16 км/час. Правда, специалисты по разведению этих животных говорят, что на скачках получается «выжать» и 20 километров. Хотя это, конечно, не идет ни в какое сравнение с показателями просто-таки «гоночных» верблюдов одногорбых, дромадеров — больше характерных для Ближнего Востока, Северной Африки и Аравии — те разгоняются до 65 км/час! И даже на относительно длинные дистанции способны сохранять темп около 40 км/час.

Впрочем, даже у более медлительных двугорбых азиатских (точнее — «бактрийских» — от названия древней области в Центральной Азии) верблюдов есть уникальные неоспоримые преимущества перед большинством лошадей. За исключением разве что рыцарских «дестрие» — породы боевых супертяжеловесов, способных нести на себе рыцаря в тяжелых доспехах, с весом до полцентнера. Правда, лошади таких пород стоили очень дорого — и находились в постоянном дефиците. А доставка их на Русь для начала собственного разведения чаще всего находилась под «эмбарго» со стороны ряда королей и князьков «просвещенной» Европы. На этом фоне способность верблюда не просто поднять, а переносить порой целые недели до 200 кг груза выглядит просто фантастически. Так что да — для сминающего вражеские порядки и почти неотразимого «таранного удара» тяжелой латной конницы «верблюжья кавалерия» в силу ее медлительности годилась действительно слабо. Но вот противостоять при необходимости даже такому удару — вполне. А с учетом возможности перевозки во вьюках даже легких пушек ценность «верблюжьих подразделений» резко возрастала. Недаром соответствующие корпуса с успехом действовали в Первую мировую войну и со стороны армии Османской империи — и со стороны ее противников, англичан, на ближневосточном театре военных действий. И даже сейчас достаточно многочисленные подразделения на верблюдах находятся в составе индийской пограничной стражи. Где на спинах выносливых гигантов перевозятся не только пулеметы, — но и минометы калибра 81 мм с боезапасом.

​

Что ж, как считают специалисты-верблюдоводы из Калмыкии: «Верблюд — животное спокойное, неопасное, если, конечно, его не обижать. Сам он человека никогда не обидит. С ним, как с лошадью, вполне можно найти общий язык, — ну, может быть, чуть-чуть сложнее, он все-таки настырное животное. А вот злить его лучше не надо — он совсем злой становится, а злой верблюд затоптать может — для него убить человека не проблема».

***

Неудивительно, что когда в степях северного Прикаспия осенью 1942 года начала формироваться 28-я резервная армия РККА — достаточно скоро при этом вспомнили и о верблюдах. К слову сказать, судьба этого, как и многих других соединений Красной Армии в первые годы войны сложилась нелегко. По сути, в рассматриваемый период формировался уже третий ее состав. Первый большей частью «истаял» в тяжелых боях лета 1941 года под Смоленском. Второй — в не менее тяжелых боях весной-летом 1942 года под Харьковом — и в ходе отступления наших частей к Волге. И пусть окружения и полного разгрома бойцы 28-й армии тогда избежали, — но осталось их, в целом во всех армейских подразделениях, не больше полутора тысяч. И на полк полного состава не наберется…
Для того чтобы «нарастить на костяк» опытных фронтовиков новые силы, истощенную в боях армию и вывели на переформирование в степи под Астраханью. Насыщая там боевой техникой и пополнениями. Преимущественно из числа местных жителей, — как, например, курсантов дислоцированных в Астрахани военных училищ. Тогда-то дошла очередь и до других «местных уроженцев» — четвероногих. Ведь если пехотные подразделения совершали передвижения согласно своему названию — пешком, — то боевую технику те же орудия надо было как-то перевозить. Так что даже для 76-мм пушки ЗИС-3 весом почти в 2 тонны требовалось минимум 3 пары лошадей. И это ж речь идет лишь о самой пушке, — а к ней полагаются еще и повозки с боеприпасами, другим необходимым багажом артиллерийских батарей и дивизионов.
С автомобилями и тягачами тогда по понятным причинам дело обстояло очень туго. Большая часть из них была утрачена еще в первые месяцы тяжелых боев — преимущественно в результате почти безнаказанных налетов вражеской авиации на наши колонны, в условиях практически безраздельного тогдашнего доминирования Люфтваффе в воздухе. Мобилизовывать колесную технику, машины и трактора из народного хозяйства к 1942 году тоже стало почти невозможно — там уже и так мало что оставалось. Эвакуированная за Урал промышленность еще не успевала произвести нужное количество машин взамен утраченных — ленд-лизовские же поставки еще лишь налаживались. К тому же после катастрофического разгрома союзнического конвоя PQ-17, шедшего в Мурманск, немецкими подлодками и авиацией, следующий по счету конвой, PQ-18, прибывший в сентябре к месту назначения более благополучно, стал последним перед длительным трехмесячным перерывом. К тому же для любой техники на двигателях внутреннего сгорания требуется бензин. Между тем нефтепромыслы Северного Кавказа один за другим приходилось либо взрывать, чтобы они не достались наступающему врагу, либо резко ограничивать их работу — ввиду усилившихся налетов вражеской уже даже обычной фронтовой, а не дальней авиации. 

***

В источниках по теме можно встретить информацию о том, что выбор верблюдов был обусловлен тем, что в дефиците тогда были даже и самые обычные лошади. Сложно сказать, насколько этот фактор был тогда абсолютно актуальным. Ясно, что с этим видом тяглового состава тогда тоже были сложности — ввиду больших потерь первого периода войны. С другой стороны, в республиках Средней Азии традиционно было развито коневодство — да и Монголия с Тывой тоже серьезно помогали братскому СССР, поставляя лошадей сотнями тысяч голов. Другое дело, что лошадей-то тоже надо было кормить — и не сеном, а зерном, вроде овса, чтобы они имели силы тянуть тяжевые пушки. Да и вести боевые действия 28-й армии тоже предстояло в степи — где зимой морозы под 40 градусов при сильном ветре делают проблему даже простого выживания очень нетривиальной. Люди хоть в землянках могут укрыться — а лошадям то при каждой смене позиции крытую конюшню строить не будешь.
Судя по всему, именно этими соображениями, а не абсолютным физическим отсутствием лошадей, и было вызвано решение направить в артиллерийские подразделения 28-й армии «верблюжье пополнение». Ведь эти животные, покрытые густой шерстью, способны без проблем выносить температуры от минус 50 до плюс 50 градусов. При этом питаясь самым что ни на есть «подножным кормом» — от травы, пресловутой «верблюжьей колючки» — до веток из почти сухой древесины. Ведь их желудочно-кишечный тракт способен успешно переваривать даже грубую целлюлозу! Да и вообще, «двугорбые помощники» Красной Армии как будто специально были созданы для выполнения строк из воинской присяги — насчет «стойкого перенесения тягот и лишений военной службы». Даже при полном отсутствии воды верблюд способен не просто жить, а перевозить грузы до 2 недель, а лишь без пищи — даже почти вдвое дольше. Для сравнения — максимальная продолжительность жизни человека при добровольной или вынужденной «сухой» голодовке — чуть больше 10 дней. Притом что уже спустя несколько дней при такой жажде он уже если пока еще и «жилец», — то однозначно «не боец». Да ведь при таком фантастическом «запасе ресурса» верблюд в случае прекращения тылового снабжения военной части выглядит просто этаким «вечным двигателем», долгое время не нуждающимся в «дозаправке» — это ж почти что идеал командиров и тыловиков!
Иногда относительно формирования «верблюжьих частей» можно встретить утверждение, что «часть верблюдов прибыла из Казахстана и Туркмении, а часть пришлось наловить по месту». При всем уважении к первоначальным авторам этого утверждения, с тех пор кочующего из источника в источник, скорее всего речь идет все же не о полноценной ловле «дикого поголовья». Ну, где ему было взяться в уже порядком обжитых степях по правому берегу Волги, — где мало-мальски ценные пастбища были освоены уже века назад, и их все равно не хватало для всех нужды живших здесь кочевых народов? А  тем более как им было уцелеть от неизбежной охоты к 1942 году на фоне военных лишений населения? С другой стороны, есть вполне достоверные статистические данные на этот счет по тому периоду:

«В 1928 г. общее поголовье верблюдов в СССР достигает 1 800 тысяч голов, в том числе в Казахстане 1 200 тысяч голов. После начала коллективизации с 1929 по 1932 гг. идет снижение поголовья верблюдов до 1 698,7 тысяч голов, в том числе Казахстане до 987,5 тысяч голов. В 1941 г. общее поголовье верблюдов в совхозах и колхозах СССР составила 304,8 тысяч голов, в том числе Казахстане 104,6 тысяч голов».

Несложно догадаться, что резкое снижения верблюжьей численности в год начала войны скорее всего было вызвано необходимостью срочно нарастить поставки мяса для фронта. Все-таки при весе взрослого животного до тонны — это очень серьезный аргумент. Но тем не менее при наличии даже после этого более 300 тысяч верблюдов в соответствующих хозяйствах пытаться наловить для нужд армии верблюдов диких с риском, что они могут подвести бойцов в самый неподходящий момент… Все-таки в те времена понятие «вредительства», как и суровой ответственности за него (тем более — «по законам военного времени»!), было не пустым звуком. Хотя, конечно, воспоминания о том, что для 28-й армии «мохнатых тягачей» пришлось ловить, вызвано тем, что местные животные и ныне действительно содержатся на выпасах весьма вольготно, — иногда забредая так далеко, что пастухи потом ищут их довольно долго…

***

Так или иначе — около 350 верблюдов были «поставлены в строй» 28-й армии — преимущественно в составе полков 248 стрелковой дивизии. К выдвижению на боевые позиции наши бойцы приступили в ноябре, — перейдя к активным боевым действиям зимой, с началом интенсивных боев по замыканию кольца окружения вокруг засевшей в Сталинграде 6-й армии «фельдмаршала за 5 минут до капитуляции» Паулюса. Как можно догадаться — в ходе кампании верблюды показали себя с наилучшей стороны. В продуваемой всеми ветрами степи, в условиях сильных морозов, — когда даже среди воинства Паулюса обморожение было, пожалуй, более частной причиной выхода из строя, чем советские пули и снаряды. А добродушные степные увальни как минимум не требовали для себя ни малейшей дополнительной заботы, — которая со стороны тыловиков доставалась вся без остатка красноармейцам. При случае, животные наоборот могли без труда согреть мохнатым боком прижавшихся к себе людей. Недаром ведь «верблюжьи одеяла» ценятся по сей день, — а тут, так сказать, «одеяло с живым подогревом».
Да и «вездеходность» «живых тягачей» была получше, чем у лошадей. Ведь площадь подкованного копыта намного меньше верблюжьей стопы — из-за этого оказывающей меньшее давление на сыпучий песок пустынного бездорожья, соответственно не погружаясь в нем. Также очевидцы подчеркивали совершенную бесстрашность верблюдов, — флегматично жевавших свою жвачку даже при звуке орудийной канонады. Хотя, в конце концов, именно это качеством во многом и сыграло роковую роль, когда в ходе боев у реки Маныч с отступавшими после неудачной попытки деблокады группировки Паулюса танкистами Манштейна бойцы 248-й дивизии понесли немалые потери. В том числе — и около 90 % имевшихся верблюдов. Погибших только потому, что укрыться в окопе для таких гигантов было проблематично, — а бежать без команды от пока еще толком не осознанной опасности в лице вражеских солдат —они не привыкли. 

«По воспоминаниям фронтовиков, солдатам удалось укрыться в окопах, а массивные животные стали живой мишенью для немцев. Верблюды падали под выстрелами и жалобно кричали. Не помог и стог сена, у которого астраханец Иван Коротков спрятал своих «Володек». Так он ласково называл прирученных им верблюдов. После фашисты бродили по полю битвы между телами людей и животных. Раненых и отставших от полка животных отстреливали — “Дас ист руссиш танк”».

К слову сказать, подобное поведение немцев, в общем-то, было для них не очень характерным. Расстрелять на месте советских пленных эти «белокурые бестии», которых их «фюрер» перед началом «дранг нах остен» «освободил от химеры, именуемой совестью», конечно, могли — без малейших угрызений того, что у них и так уже изначально-то почти и не было. Но вот в плане сбора трофеев «истинные арийцы» как правило проявляли куда больший рационализм. Не гнушаясь потом ставить в строй те же отремонтированные и брошенные после отступления танки производства «славянских недочеловеков» — тем более такие значительно превосходящие их собственную технику, как Т-34. Только потом закрашивали на броне красные звезды — малюя черные кресты. 
Понятно, что к «живому имуществу», тем же лошадям, интерес у «зольдатенов» Вермахта был не меньшим. И допусти кто-то из них столь тупо-садисткое их истребление, подобно верблюдам на берегах Маныча — собственный трибунал был бы для таких «отморозков» практически гарантированным. Но, похоже, «цивилизованные арийские прогрессоры неполноценных славян» в отличие от упоминавшегося выше дона Руматы «знатоками боевых верблюдов» не были. А потому просто не знали, — что с этим диковинным зверем делать? Ну, а для людишек такого пошиба дальнейший подход один: «Раз не догадываешься о пользе чего-то, — значит, это надо уничтожить». Вандализм — он такой, недаром же «вандалы» исторически представляли собой одно из именно что германских племен времен падения Римской империи. 

***

После очередного пополнения 248-й дивизии людьми и техникой верблюжьи потери компенсировать новыми «мохнатыми тягачами» не стали. Не потому, что новых верблюдов было так уж сложно найти. Просто, для начала, их было куда сложнее доставлять железной дорогой. Высота наиболее распространенного тогда вагона-«теплушки» от пола до потолка — 2,22 метра. Правда, высота верблюда «до холки» указывается в 2, реже 2.1 метр. Но то ведь «до холки», — а у этого животного еще и горбы имеются! Доходя по высоте аж до 270 сантиметров — так что в подобном вагоне таких «пассажиров» пришлось бы перевозить разве что на коленях — или лежа. Что, понятное дело, реально просто неосуществимо. Ну и потом, к 1943 году Красная Армия уже в достаточной мере насыщалась и транспортной техникой, и горючим. В силу этого убыль «верблюжьего состава» было решено в подразделениях 248 дивизии не восполнять, — но и оставшихся в строю его представителей не «демобилизовывать». В итоге многие из двугорбых помощников человека смогли дойти до Берлина. Хотя немало, увы, и пало смертью храбрых, без иронии, от вражеского огня. Хотя, кстати сказать, оставшихся любимцев бойцы берегли особенно заботливо. Например, могли кувалдой расширить дверной проем в подвал, чтобы туда при вражеском артобстреле мог втиснуться и верблюд Яшка. Который и сам научился лихо ложиться в воронки от снарядов при новых обстрелах — при этом даже «сворачиваясь калачиком».
Впрочем, наверное, самыми известными верблюдами Красной Армии являются Маша и Мишка, — тянувшие в прямом и переносном смысле слова 76-мм пушку ЗИС-3, стоявшую на вооружении артиллерийских батарей, приданных 902-му стрелковому полку 248-й дивизии. Побывали они и на улицах Одессы, освобожденной в апреле 1944 года их однополчанами, — а войну закончили на улицах поверженного Берлина. Сложно сказать, сколько в дальнейших словах правды, а сколько — героической легенды, но по словам писателя-фронтовика Владимира Успенского, именно из пушки под командованием старшего сержанта Григория Нестерова, которую в одиночку довезли до столицы Рейха верблюд и его подружка, и был сделан первый выстрел по Рейхсканцелярии! Кстати сказать, по словам того же писателя, за время «верблюжьей службы» у легендарного орудия сменилось минимум 8 составов артиллерийских обслуг! Не все, к счастью, из них погибли, — но раненные и попавшие в госпиталь бойцы обычно попадали после излечения уже в другие части. А вот «мохнатые тягачи» оставались верными не только людям, но и опекаемому орудию до самого конца. 
Даже их уход со службы не обошелся без легенд. В самом простом варианте Машу и Мишку просто решили «отправить на заслуженный отдых» в зоопарк. В более сложном варианте это произошло после того, как некий важный штабной чин при погонах с большими звездами возмутился, «какое впечатление вы производите своими верблюдами перед Европой?!» — и даже приказал было немедленно пустить четвероногих фронтовиков на мясо. Но тут уже возмутились и солдаты, и офицеры 902-го полка, — а компромиссным решением как раз и стала отправка их мохнатых друзей в зоопарк. Разные авторы, правда, при этом называют зоопарк то Московский, то Берлинский. 
Но, думается, исходя из упоминавшихся выше затруднений перевозки высоких животных в стандартных вагонах, более вероятен все же именно второй вариант. Да и везти экзотических «кораблей пустыни» за тысячи километров с риском, что они по пути могут попасться на глаза какому-то еще «ревнителю передовых европейских ценностей», было тоже небезопасно. Даром, что ли, спустя несколько лет в стране стартовала кампания «борьбы с низкопоклонством перед Западом»? Что в годы «хрущевщины», конечно же, было отнесено исключительно к «перегибам культа личности». Хотя на деле было направлено против слишком уж вольготно себя почувствовавших доморощенных «западников», ставших недопустимо презрительно относиться к традиционному советскому патриотизму. А эксцесс в отношении ни в чем не повинных Маши и Мишки — просто всего лишь одно «звено» в цепи примеров подобных взглядов…

Конечно, говорить о том, что верблюды, воевавшие в Красной Армии бок о бок с людьми, внесли сколь-нибудь решающее влияние не приходится. — хотя бы потому, что их там было слишком уж мало… Но как бы то ни было, их участие в достижении нашей Победы, отданные за ее достижение жизни, — тоже несомненны. И однозначно заслуживают нашей благодарности и памяти — пусть порой и с доброй улыбкой при этом. Как при виде памятника сержанту Георгию Нестерову и его однополчанам из 902-го полка, установленному в Ахтубинске в 2010 году, — на котором важное место занимают и верблюды Маша и Мишка, помогавшие отважным артиллеристам.

​