Савва: свой и чужой

В конце декабря прошлого года в стенах Государственного исторического музея произошло событие, которое, присутствовавшие при нем, думается, запомнили надолго. Состоялась презентация книги воспоминаний о Савве Ямщикове «Реставратор всея Руси» (Москва, НО «ИЦ «Москвоведение», 2010).

«Его уход из жизни для меня стал в какой-то степени личной трагедией», - признался, выступая тогда, Алексей Константинович Левыкин, директор ГИМа. «Смерть Саввы – не удар, а крест… до конца жизни», - выразился более драматично Павел Пожигайло, Председатель Попечительского совета ВООПИиК.

Чувство личной утраты, наверное, посетило многих, услышавших в июле 2009 года скорбное известие о том, что Саввы Ямщикова больше нет с нами. Я была на даче, слушая сообщение по телевизору, понимала, что мой разум отказывается в это верить. Почему? Ведь мы все знали, что Савва Васильевич тяжело болен. И все же...

«Мы ему не до конца воздали должное при жизни. Мы думали, что Савва будет вечен. Что у нас вечно будет лидер. Мы с ним пикировались, изводили спорами, не понимая, что он отдает всего себя спасению русской культуры», - сокрушался Александр Алексеевич Авдеев, министр культуры РФ.

Книга, усилиями журналиста «Известий» Гузель Агишевой была составлена и вышла в свет в декабре 2010. В ней 50 очерков об одном человеке. «Эта книга – эпическое полотно того пространства, в котором боролась, кипела, созидала, любила и творила душа Савелия. Гузель Агишева не просто любит близкий ей персонаж, - считает Александр Иванович Шкурко, Президент ГИМа. - она формирует устами единомышленников его многогранный живой образ. Подводит читателей к массе откровений, к новым краскам в картине общественной и культурной жизни вековой истории страны».

На презентацию пришли разные люди: дипломаты, актеры, писатели, журналисты, театральные деятели, художники… Люди, с которыми Савва Ямщиков дружил. За каждым из них – целый мир. Чьи-то воспоминания легли в книгу, обнажив собственно свой собственный масштаб - разный. Получилось, что книга не только о Савве. Словно мгновенный прожектор высветил истинность дружбы во множестве мелких деталей: кто любил его и за что, а кто со временем разлюбил за то же самое.

Из воспоминаний Сергея Разгонова, включенных в книгу:

«Думаю, Савина любовь к знаниям имеет старообрядческое происхождение. Вот его слова: «Старообрядческий мир традиционен, глубоко связан с истинной культурой, они от века научились спасать и сохранять свое духовное наследие, это было заложено в семейных генах». И не поспоришь: ведь Щукин, Морозов, Рябушинский, Третьяков были старообрядцами. И вот главный вопрос: был ли Савва верующим? Ведь часто, особенно в последние годы, он обращался к Богу и считал, что Господь помог ему одолеть тяжелую неизлечимую болезнь. Очень просто это выразил сам Савва в своем очерке об игумене Алипии: «Если раньше, в молодости, просыпаясь утром, я ждал от жизни, как в ресторане, положенного мне и кем-то обеспеченного «меню» - встать, позавтракать, пойти на работу, то в последние годы все чаще ловлю себя на мысли, что каждый встреченный рассвет это, прежде всего, благодарность Господу Богу за то, что дни продолжаются».

Спасибо Гузель. Великолепная идея! Савва оттуда, словно, показывает нам нас же самим себе сквозь увеличительное стекло. Еще книгу можно сравнить с моментальной фотографией, и в этом ее сила и самая большая ценность. Потому что в ней запечатлена моментальная оценка людей, которые блестяще знали одного человека, показав его во множестве ракурсов.

Но что бы там не субъективировали по мелочам разные личности, им не справиться с такой мощной величиной как Савва Ямщиков – Илья Муромец русской культуры.

«Я видел человека, который близко воспринимал судьбу и творческий поиск своих друзей. Практически 90% его просьб, адресовавшихся ко мне, были посвящены судьбе реставрации и судьбе реставраторов, которым надо помочь, - вспоминал А.А. Авдеев. - С реставрацией сейчас ситуация не простая, Савва бил тревогу. Российская школа реставрации разрушается, процесс не остановлен, учебные заведения выпускают специалистов уже с не тем качеством дипломов, теряются навыки, школа, новые стандарты уничтожают старую практику, конкурсная система в области реставрации памятников, против которой выступает министерство, показала свою никчемность. Сейчас мы работаем с министерством экономики над тем, чтобы изменить этот порядок, который просто наносит ущерб памятникам, а не способствует реставрации.

Я думаю, что если бы Савва сейчас был с нами, он сумел бы поднять голос против той игры в терминологию, которую ныне затеяли некоторые псевдоюристы, заменить в Законе о реставрации слово «реставрация, воссоздание» на слово «реконструкция». Мы перед памятью Саввы обязаны не допустить этого. Министерство культуры категорически против подобных лукавых формулировок. И не допустим того, чтобы под видом воссоздания памятника осуществлялась реконструкция, меняющая его внутреннее содержание, объемы, высотность и так далее.

Наверное, после его ухода - после этого тяжелого урока, нам нужно бережнее относиться друг к другу, ценить подвижников. Любить их, несмотря на непростой иногда характер. А самое главное, не предавать Савву. Не искать компромиссы, которые позволят быть вроде бы рядом с Саввой, внешне сохранять преданность и культуре, и памятникам, а вместе с тем мягко поддаваться нажиму, быть лояльным там, где речь идет о нечистоплотности. Много такого лукавства, много дьявола ходит в нашем обществе. Слишком велик соблазн и остаться законопослушным, и хорошим, и в то же время сберечь памятники. Надо быть по-граждански решительным в рамках закона, разумеется. Быть таким же неистовым, как он - Савва, большой, сложный, красивый, замечательный человек, к которому я испытываю чувство нежности».

А сколько он помогал Швеции, Италии, Болгарии сберечь памятники культуры! В Болгарии восстановил, построенное эмигрантами, русское подворье, при нем должно было быть кладбище. В Советском посольстве не знали где оно. Савва нашел и установил там памятник. Он всех знал. Он болел душой за чужие изломанные судьбы, неустроенные таланты, незнакомые для России литературные произведения. Для нового Российского посольства Савва фактически стал первооткрывателем того крупного пласта, который мы сейчас называем русская эмиграция во Франции. «До сих пор Савва жив в их памяти, вспоминал А.А. Авдеев. - Есть одна выдающаяся женщина, не буду называть ее фамилию, ей уже под 100, она очень слабенькая, она в телефонном разговоре каждый раз просит передать привет Саввушке, и я не отваживаюсь ей сказать, что Савва уже ушел. Это ее доконает».

«Реставратор всея Руси» - книга о долге и призвании человека, о святом деле подвижника, об историке, исследователе, общественном деятеле, пропагандисте и защитнике художественного культурного наследия. Словом, о человеке, редкого характера, убежденного в своей миссии.

Испытываешь острое сожаление, что встреча с ним в этой жизни уже никогда не состоится, что больше не услышишь его интереснейших выступлений, не возьмешь интервью. И это острое сожаление продиктовано осознанием, что с уходом такого человека в стене русской национальной истории и культуры образовалась огромная брешь.

Из воспоминаний Юрия Люкшина, включенных в книгу:

«Савва твердо знал, что всегда, во все времена стояла наша Отчизна на праведнике. И каковы бы ни были трагические и страшные этапы русской истории, несмотря на усобицу и разруху, Творец будет ее благоукрашать. Обязательно родится мальчик, которому Бог откроет умение лить колокола, и другой – который напишет Евангелие в красках… Именно через них и говорит Господь с нашим народом. Через них являет ту духовную красоту, которая и должна, как заметил Достоевский, спасти мир».