«ОТЧЕ НАШ...»

Мы так привыкли к этой молитве, единственной подаренной нам Христом, а потому и называемой Господней, произносимой столько раз на дню, что порой забываем о поразительном смысле слов, сказанных в ней Самим Господом. А ведь в ней Он повелевает нам обращаться к нему со словами: «Отец наш» (!) И это не мы так высоко о себе возомнили, это, повторяю, Он так повелел нам. Ещё и ещё раз хочу обратить внимание на то, что слово Отец здесь вовсе не иносказательно, не «как бы Отец», не «вроде Отца»… припомним, как прискорбно язык наш за последние два десятилетия «обзавёлся» всевозможными: как бы, типа того, вроде как. Здесь же всё предельно конкретно – Отец. Осознаём ли мы высокую значимость этих двух коротких слов, произнесённых Им в Нагорной Проповеди (Мф. 6, 9)? Да эта высочайшая радость даже не может присниться!

Что же касается всего этого нашего «мусора», всей этой словесной шелухи, то здесь тоже всё непросто. К слову, в виртуальном пространстве слово мусор произносят не по-русски, как сделали сейчас мы, а как спам (тот же мусор, но сказанный по-английски). Это ведь вовсе не слова-сорняки, как может показаться на первый взгляд. Редко можно встретить человека, у которого не было бы в речи этих самых «сорняков». Иной раз устану или переволнуюсь, – и давай выдавать это своё «так», попросту, «такать». Жена реагирует мгновенно: «Так не так - перетакивать не будем!» И как рукой сняло! Здесь же, как мне кажется, случай всё же иной. И вот почему. Как-то раз молодая женщина подводит меня к молодому же мужчине, говоря при этом: «Знакомьтесь, это как бы мой муж!» Ну, думаю, сейчас грянет скандал, даже сжался внутренне. Да нет, ничего подобного. Гляжу, а «как бы мужа» такое наименование собственного статуса нисколько не оскорбляет. Ну, думаю, ладно. Сам-то я давно уже живу на свете, не первое десятилетие женат, а потому что такое муж знаю наверняка; заодно осведомлён о нескольких вариантах того, что «не муж». А потому до сей поры пребываю в неведении, - кому же это меня представили? А в одной организации, куда был приглашён для чтения лекции, мужчина, встретивший меня у входа, представился, согласитесь, довольно странно: «Я здесь типа директор». Ничего себе! Можно быть заместителем директора, исполняющим его обязанности, но – «типа»?! Это уже слишком. Позже, поразмыслив над услышанным, всё же уловил, как мне кажется, некую скорбную закономерность. Вспомнил повнимательнее того, самого первого, с позволения сказать, мужчину, некоторые особенности его поведения и понял, что и, в самом-то деле, он и есть «как бы муж», его деятельная спутница нисколько мне не соврала. Да и другой был «типа директор», как выяснилось позже, это раньше таковые были редкостью, а сегодня их пруд пруди. Речь в данном случае идёт о наших весьма своеобычных портретах, не заметных непосвященному взгляду. Сотворённые Самим Словом, мы – по вере нашей живые иконы Создавшего нас - пока храним в себе Его Образ, пребываем в этой жизни отцами, мужьями, директорами… Когда же Образ Божий в нас размыт, то и словесное наше наполнение размывается, как в нечётком фото; отсюда эта приблизительность, как печальная примета нынешнего времени. Вот и ходят по земле нашей эти многочисленные как бы мужья, типа отцы, вроде как матери, у которых случаются порой и дети… Наполнение размывается; отсюда эта приблизительность как печальная примета времени. типа того!

А ещё при упоминании этой удивительной молитвы нередко вспоминаю школьные свои годы, когда, стоя у доски, и не зная каких-то очевидных вещей, скажем, той же таблицы умножения, частенько слышал от учителей, что «это надо знать как «Отче наш»! Вы представили себе живо, осознали – кто, когда и кому это говорил? Поразительнее всего, однако, было то, что я, хлопая глазами, неизменно соглашался с этим доводом. Да, качал я послушно повинной (октябрятской, пионерской, комсомольской) головой, всё правильно, надо как «Отче наш». Весьма и весьма сомнительно, чтобы недавняя прилежная выпускница советского педагогического вуза сама имела хотя бы приблизительное представление о продолжении этого словосочетания, первых слов величайшего молитвословия. Парадоксальность, впрочем, как и комичность, ситуации заключались именно в том, что обе стороны (согласно некоей негласной договорённости) были убеждены в том, что, скажем, формулу воды, форму земного шара и число материков следует знать, конечно же, как «Отче наш». А ещё, помнится, наши советские учителя частенько прибегали в своей речи, обращаясь к нерадивым ученикам, к известной русской пословице: «Начал за здравие, а кончил за упокой». Вы понимаете, почему сейчас вспомнил об этом? Да, вы правы, подлинный, коренной смысл этого высказывания открылся автору много позже, когда вошло в привычку вечером, накануне воскресной или праздничной службы, сосредоточенно писать записки – о здравии и упокоении родных и близких, а ещё начальников, наставников и благодетелей… 

Та же картина и дома. Дед мой по отцу, педант и аскет, проверяя домашние задания школяра, не раз и не два твердил мне про это самое «Отче наш», не удосуживаясь, впрочем, хотя б разочек спросить внука, - а сам-то он в курсе? Ему, как давнему выпускнику классической гимназии, наверняка было всё понятно в этом коротком словосочетании. Самое же занятное заключалось в том, что это выговаривалось почтенным стариком Шир-Али Али Султанбек оглы Ирзабековым, азербайджанцем с дореволюционным партийным стажем и убеждённым атеистом, своему внуку Фазилю Давуд оглы…

Как «Отче наш»!  Так невидимо, упрямо преодолевая заслоны, жёстко возводимые безбожными властями, к нам приходило, вернее, нас не покидало религиозное сознание, пусть даже в такой форме. Мы могли предавать Господа, но этого никогда не делал наш язык… Таким было то время, так несхожее со временем нынешним. Что же до Господней молитвы, то, в возрасте сорока двух лет всё же «одолел» её, готовясь к принятию Таинства Святого Крещения, для чего укрывался во время обеденного перерыва от сослуживцев в недавно восстановленном Казанском храме на Красной Площади, по соседству с которым в ту пору трудился.

А вот довольно грустная, на мой взгляд, современная история. Учительница русского языка и литературы моей младшей дочери решила как-то уяснить, – сколько же семиклассников из двадцати восьми учеников средней общеобразовательной московской школы (из которых не менее двадцати природные русские люди) знают эту молитву. Подчёркиваю, Господню молитву, на которой – если образно выразиться – зиждется Православная вера. Сколько, как вы думаете? Не поверите, оказалось, всего две девочки. Те, что  посещают с родителями храм. Самое же интересное случилось чуть позже. Как поведала мне дочь, её одноклассники, завороженные неотмирной красотой слов Самого Спасителя, молитвы, прочитанной на церковно-славянском языке, попросили обратились к ней с горячей просьбой переписать её для них, что она и проделывала на переменках. «Ну, вы совсем как первые христиане» - пошутил я тогда.

Господи, в который раз убеждаешься в том, что не полюбить Тебя просто невозможно! Можно не знать Тебя. У меня же, после рассказа дочери, помнится, возникло острое желание посмотреть в глаза родителям этих мальчиков и девочек, её одноклассников…