Август-41: блицкриг не получился

Вот покажите мне человека, который любит признавать свои ошибки! И я в это не поверю. Покажите человека, который без особой нужды станет вносить коррективы в планы, которые он нарисовал-взлееял заблаговременно, тщательно предначертал, считая, что предусмотрел все могущие возникнуть ситуации!.. И я опять не поверю.

Нет такого человека, который испытывает удовольствие, когда видит, что задуманное им не исполняется, развивается не по воле его, когда что-то идёт не так, и когда на это самое «не так» приходится реагировать себе в ущерб.

Это я сейчас о Гитлере. И об августе 1941 года.

Перво-наперво хочу подчеркнуть свою точку зрения.

Для меня лично отставной ефрейтор Адольф Шикльгрубер и фюрер германского нацизма Адольф Гитлер – враг. Он принёс много горя – что моей стране, что своему народу (хотя будем откровенны: горе моей Родины мне душу трогает сильнее). Сейчас не время и не место обсуждать вопрос о взаимоотношении объективности хода истории и субъективной роли личности в этом процессе – у меня есть мысли по этому поводу, но вполне допускаю, что они слишком дилетантские для столь сложнейшего философского вопроса. Потому просто отмечу: Гитлер – это историческая данность, которая олицетворяет собой германскую верхушку того периода, но при этом отнюдь не является выразителем обобщённой воли, единой точки зрения той же германской верхушки того периода. Он был диктатором, однако его власть не являлась столь единоличной, как у его кремлёвского «коллеги» Иосифа Сталина.

Вообще само по себе сравнение этих двух людей, двух личностей, двух диктаторов очень интересно. Они сходны, но они разные – и большой вопрос, чего у них больше, сходства или разницы. Они оба стремились к расширению сферы своего влияния в мире. Допускаю, что Сталин в своих долгосрочных планах вынашивал планы похода на Европу (только не в 41-м году – это просто несерьёзно). Оба в своих «империях» являлись единоличными монархами, не особо церемонившимися с «подданными». Всё так. Однако во многом они всё же были слишком разными.

Сталин, разгромив в конце 30-х оппозицию, гарантировал себе большую сплочённость своих приближённых – в данном случае речь не идёт о том, на чём эта сплочённость основывалась. Он умел слушать подчинённых, он обладал более гибким аналитическим умом, он неоднократно доказывал делом, что способен делать выводы из допущенных просчётов, что способен мыслить более стратегически (если допустим подобный словесный оборот), чем его противник.

Работая над этими своими записками, я всё время стремился к объективности. Общий итог Великой Отечественной войны показал, что расчёты Гитлера содержали больше ошибок, чем допускает её величество История. Тот же общий итог показал, что Сталин в этой изначально, вернее, исходно проигрышной стратегической партии сумел переломить ход супербитвы в свою пользу. И уже сказанное выше вроде как подталкивает нас оценивать происшедшее с позиции разбора ошибок первого и анализа верных ходов второго.

Так вот, я очень стараюсь избегать данного пути, хотя вполне допускаю, что это удаётся не всегда. Август 41-го показал, что Гитлер был способен к признанию собственной неправоты, что он умел корректировать свои планы, что некоторая гибкость мышления ему всё же была присуща. Другое дело, что в недостаточной степени, но это уж стало ясно через пару лет.

Повторяться о том, что в самом по себе плане «Барбаросса» содержались изначально заложенные глобальные ошибки, – это моветон. Это абсолютно очевидно, и возвращаться к данному утверждению можно лишь при условии, если захочется от нечего делать потолочь воду в ступе. Потому пойдём вперёд, не возвращаясь к изначальным проколам. В августе-41 первые такие недочёты начали проявляться, и пришла пора вносить первые вынужденные коррективы.

…Итак, совершенно нежданно-негаданно для себя группа армий «Центр» прочно увязла под Смоленском. В начале Смоленского сражения вермахт на данном направлении имел двукратный численный перевес в личном составе (о том, насколько этот перевес превосходил в военном опыте, сейчас разговор не идёт), по танкам – четырёхкратный… Вообще надо сказать, что данная битва несправедливо обойдена историографами – о ней столько можно рассказать!.. Три недели продолжалась эта бойня, Красная армия в результате потеряла около 760 тысяч человек (из них 310 тысяч пленными), 1348 танков, 9290 орудий, 903 самолёта… Однако и гитлеровская армия понесла потери чудовищные – такие, каких не несла ещё никогда!. А именно: только на данном пятачке фронта она лишилась 250 тысяч человек, и до половины всей действовавшей на данном направлении бронетехники. Центральная, самая мощная группировка вермахта просто не в силах оказалась наступать дальше.

Генерал, даже самый стратегически-умный, мыслит категориями захваченных рубежей. Вопросами тылового обеспечения он занимается исключительно в пределах того, чтобы добиться выполнения военной задачи. О том, откуда берутся снаряды и патроны, горючее и сухие пайки его волнует исключительно в утилитарном плане – чтобы это всё доставлялось своевременно и в достаточном количестве. Откуда оно всё берётся в глубоком стратегическом тылу, его волнует в минимальной степени – у генерала другие заботы.

Потому командующий группой армий «Центра» генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок требовал срочно усилить его группировку резервами и стремился продолжать наступление на Москву. Не скрою, по молодости я тоже рассуждал, что если бы Гитлер послушался своих генералов, если бы поступил именно так, то наспех строившаяся оборона столицы не выдержала бы этого решительного штурма. Более того, мы знаем, как развивались дальнейшие события, так что вполне можем вести речь о том, что принятое решение можно расценивать как ошибочное…

Но давайте попытаемся представить себе ситуацию с точки зрения Гитлера и его советников образца августа-41. Блицкриг не удался – это становилось всё более очевидно. На центральном участке Восточного фронта войска прошли 500-600 км и, с огромным трудом овладев Смоленском, вынуждены были остановиться. Южнее Полесья общее наступление также приостановилось. Парад, который Гитлер назначил в Киеве на 11 августа, не состоялся по причине самой банальной – столицу Украины к означенному сроку взять не удалось. Более того – и здесь понесённые потери вынудили войска вермахта остановиться. «Измученная немецкая пехота не может больше нести наступательные бои», – это запись из личного дневника начальника штаба Сухопутных войск Германии генерал-полковника Франца Гальдера. С 13 августа в полном окружении дралась Одесса…

На левом фланге Восточного фронта наступление на Ленинград также развивалось со значительно большими трудностями, чем мечталось…

Ну право же – Гитлера можно понять, что он не рискнул продолжать прямолинейное наступление на Москву! При таком лобовом штурме вермахт нёс огромные потери, в сражениях перемалывались лучшие, имевшие огромный боевой опыт, соединения…

Потом случилось и вовсе уж немыслимое! Авиация Балтийского флота 8 августа нанесла первый бомбовый удар по Берлину, а затем такие налёты стали регулярными. В течение месяца советские Ил-4 регулярно вылетали бомбить столицу рейха, сбросив на город 22 тонны бомб – в то время как вся англо-американская авиация за весь год сбросила на Берлин 35,5 тонн! Командовал группой полковник Евгений Преображенский.

К тому же Гитлера заботило и то, что и страну, и армию нужно было кормить. Людей – хлебом и мясом, промышленность – сырьём и энергией… А в Советском Союзе всё это имелось как раз в южных регионах: и вызревавший урожай, и промышленные районы, и вожделенные угольный Донбасс и нефтяной Кавказ…

Суммируем. Промышленность и голодные немецкие желудки требовали более интенсивного наступления на юге. Группировки Красной армии в Прибалтике и на Украине, хотя и понесли грандиозные потери, оставались по-прежнему боеспособными и представляли серьёзную угрозу флангам группы армий «Центр», если бы она устремилась дальше вперёд. В этих условиях оголтелое лобовое движение на Москву по кратчайшему направлению, укреплением которого лихорадочно занималось мобилизованное на трудовой фронт население, виделось Гитлеру опасным. Он решил подтянуть фланги, тем самым выравнивая фронт, овладевая сырьевыми и продовольственными ресурсами и лишая «сталинских соколов» аэродромов, с которых советская авиация доставала Берлин. И с этой целью часть танковой армады повернул на юг, на Левобережную Украину, заходя Юго-Западному фронту в тыл. Одновременно активизировалось наступление в Прибалтике.

Я не говорю, что принятое Гитлером решение с позиций рейха оказалось правильным – мы знаем, чем всё окончилось. Я говорю только, что с точки зрения логики августа 1941 года в таком решении свой резон имелся. Если не ошибаюсь, Наполеону принадлежи афоризм, что неправильное решение лучше, чем отсутствие решения вообще.

Итак, на Смоленском направлении наступило относительное затишье. Красная армия лихорадочно готовилась к отражению следующего этапа глобального наступления на столицу – что таковое последует, не сомневался никто. Ну а гитлеровская группа армий «Центр» к этому наступлению готовилась.

Юго-западнее Киева 7 августа прекратили сопротивление последние остатки дравшихся в окружении частей 6-й и 12-й красных армий. Они были изначально обречены, попытка прорыва им на помощь кавалерийского корпуса не удалась – красные конники оказались бессильными перед вражеской авиацией. Зато дравшиеся в окружении войска на какое-то время сковали 22 гитлеровские дивизии, которых поддерживали 700 самолётов!.. В плену оказалось 103 тысячи красноармейцев, в том числе и оба командарма – генералы Иван Музыченко и Павел Понеделин. В 45-м оба будут освобождены из плена, Ивана Музыченко после проверки вернут в строй, а Павла Понеделина в 50-м расстреляют… Однако Киев пока держался, и части Красной армии отступали, но не такими катастрофическими темпами, как ещё недавно.

Аналогичная картина наблюдалась и в Прибалтике. До конца месяца продержался Таллин, который гитлеровцам удалось взять только 28-го. 8 августа группа армий «Север» возобновила приостановившееся было наступление в сторону Ленинграда. Однако у Красногвардейского укреплённого района оно опять затормозилось.

Итак, можно сказать, что сорванные Красной армией гитлеровские планы на июль заставили германское руководство в августе заняться корректировкой этих планов. На тот конкретный момент германские войска по всем показателям были ещё сильнее Красной армии. На тот конкретный момент. Но потенциально ситуация складывалась совершенно иначе. Потому Гитлер (он этого, скорее всего, не понимал умом, но ощущал подсознательно) пытался предпринять шаги, чтобы не упускать инициативу из рук.

Зато его визави, жёсткий прагматик Сталин отдавал себе отчёт, насколько тяжело положение Красной армии. Чудовищные потери в людях, в боевой технике, в продовольствии, в промышленности… Для выправления ситуации требовались срочные и решительные меры. Надо отдать должное советскому лидеру: совершённые им шаги отличаются последовательностью и логикой. Правда, порой жестокой логикой.

Прежде всего, Сталин сосредоточивает в своих руках всю власть в стране, становится 8 августа Верховным главнокомандующим.

Враг слишком глубоко вторгся в страну, значит, необходимо отыскать (или назначить) и сурово покарать виновных. С этой целью в августе увидел свет недоброй памяти приказ Ставки №270, который подписали Иосиф Сталин, Семён Будённый, Клемент Ворошилов, Семён Тимошенко, Борис Шапошников и Георгий Жуков. В приказе указаны имена нескольких генералов, которые сдались в плен и которые объявлялись врагами народа. Некоторые из них тут же были приговорены к расстрелу (заочно), а их родственники подверглись репрессиям (это уж наяву). (Вспомним, что это была уже, так сказать, «вторая волна» «назначения крайних» за поражения на фронтах – 22 июля расстреляли группу генералов Западного фронта во главе с генералом Дмитрием Павловым).

В то же время советская пропаганда превозносила подвиги отдельных военнослужащих и примеры мужества частей и соединений. Так, 7 августа состоялся Указ о присвоении военному лётчику младшему лейтенанту Виктору Талалихину звания Героя Советского Союза за совершённый впервые в мировой практике военной авиации ночной таран вражеского бомбардировщика. Позднее семеро военных лётчиков авиагруппы Евгения Преображенского также были удостоены этого высокого звания…

Итак, виновные в отступлении названы. Герои награждаются.

Продолжалась эвакуация на восток промышленности и людей. В частности, названные уже 6-я и 12-я армия, дравшиеся в окружении под Киевом, задержали наступление гитлеровцев на промышленный Центр Украины, позволив вывезти 99 тысяч вагонов оборудования только из Днепропетровска!

В том же августе началось выселение этнических немцев из Поволжья (решение правительства от 28 августа), а ижорских финнов из Ленинградской области (от 21 августа).

Опять необходимо акцентировать внимание вот на каком моменте. В советские времена подобные акции обычно стыдливо замалчивались. Сейчас больше живописуются ужасы переселения… Но попытаемся подойти к вопросу объективно и непредвзято. Ведь имелся резон в такой акции, имелся, как бы ни жестоко звучало подобное утверждение. «Всё для фронта, всё для Победы!» – это ведь не просто звонкий лозунг, это являлось образом жизни всей страны!.. Германская разведка активно работала с фольксдойч – даже если бы по данному вопросу не имелось документов, то простая логика подсказывает, что иначе и быть не могло. Опыт всех предыдущих военных кампаний Гитлера показывает, что опора на «пятую колонн» играла в его победах не последнюю роль. Было бы нелепо предположить, что в Советской России германская разведка не попытается создать такую же «пятую колонну», и что среди немцев Поволжья не найдётся людей, у которых «голос крови» окажется сильнее идеологического советского воспитания. И в условиях, когда шла война не на жизнь, а на смерть, государство просто обязано принять меры по изоляции потенциально опасной части общества.

Тем более, что по тому же пути шли и в других странах – не следует всех собак вешать только на Сталина и Советский Союз. В США, скажем, после Пёрл-Харбора аналогичная акция была проведена с этническими японцами – всего в отдалённые и малозаселённые районы, а то и вовсе в концлагеря было направлено 160 тысяч выходцев из Страны Восходящего Солнца.

И потом следует отметить ещё один момент. Немцам-переселенцам разрешалось взять с собой до тонны груза, взамен сданного государству имущества им выдавались расписки, по которым в местах их нового проживания выдавалась материальная компенсация. Оно, конечно, слов нет, шла война и далеко не всё проходило гладко… Более того, если переселенцы первой волны получили по распискам хоть что-то, то впоследствии, когда из тыла всё выкачал фронт, приехавшим той же компенсации доставалось всё меньше. И всё же переселенцев с Поволжья обеспечивали жильём, расселяли по населённым пунктам с учётом их профессий, трудоустраивали, выделяли землю и семенной фонд… Потому что это предписывалось в правительственном постановлении, а игнорировать требования ТАКОГО документа среди тыловых совработников смелых не находилось.

…Значит, с предателями и героями разобрались… Эвакуация продолжалась, в тылу мероприятия по отселению «опасного элемента» проводились…

Теперь фланги и союзники…

Мы все – граждане своей страны. Пусть каждый – своей, но обязательно патриоты. И потому, если есть возможность как-то щёлкнуть по самолюбию соседнее государство, редко кто от такого удовольствия откажется. И я – не исключение.

В тот период Англия и её премьер Черчилль и в самом деле были здорово напуганы усилением Гитлера и нацистской Германии. Ну это ж факт: если бы пал Советский Союз, Британию бы ничто и никто уже не спас. Потому, какие бы чувства ни питал к Сталину и Советской власти человек по имени Уинстон, не было среди ведущих политиков мира у нас на тот момент более верного союзника, чем Черчилль. Первый морской арктический караван с помощью пришёл в Мурманск ещё до заключения каких-то крупномасштабных договорённостей – это произошло 31 августа. А 25 августа британские и советские части перешли границу Ирана и оккупировали это государство. Таким образом, в регионе оказалась мощная военная группировка, которая гарантировала по меньшей мере нейтралитет окружающих государств по отношению к СССР.

Одновременно, на основании т.н. «договора Сикорского–Сталина» от 30 августа на территории Советского Союза началось формирование частей Войска Польского. Все перипетии этой запутанной, непростой и далеко не всегда корректной с обеих сторон истории пересказывать не стану – это заняло бы слишком много времени. Отметим только, что именно с этого, пусть даже на первых порах более декларативного, акта зародились будущие воинские формирования в составе Красной армии и Польши, и Чехословакии, и других союзных нам соединений.

Как бы то ни было, война вступала в свою очередную фазу. Нас по-прежнему били, Красная армия повсеместно отступала. Всё труднее становилась жизнь в тылу – мужчин мобилизовали, к станкам становились и на поля выходили женщины и дети, стратегические запасы таяли… На оккупированных территориях бесчинствовали айнзатцгруппы СС, вылавливавшие евреев и коммунистов, советских активистов – счёт уничтоженных людей в каждом подразделении шёл на десятки тысяч. На запад потянулись эшелоны с реквизированными продуктами.

…Ну а что происходило в это время за пределами Советского Союза? Право, всё остальное как-то теряется в пламени и дыму от наших пожарищ…

Главы государств США и Англии на борту американского крейсера «Огаста» 14 августа подписали т.н. Атлантическую хартию – документ, который провозгласил принципы взаимоотношений государств и их цели в регионе. Специалисты-политологи могут сказать, что моё мнение ошибочно, однако по сути своей хартия попросту закрепляет ситуацию, что Англия окончательно признаёт ведущую роль в мире за Соединёнными Штатами. Во Франции и среди французской эмиграции всё большую популярность набирал генерал Шарль де Голль. Повсеместно нарастало Движение Сопротивления: в Греции, в Югославии, даже в Эльзасе и Лотарингии – территории, где исторически проживает немало этнических немцев.

И ещё об одном факте хотелось бы рассказать.

14 августа в концлагере Аушвиц погиб католический священник Максимилиан Кольбе. Знаете, такими людьми просто невозможно не восхищаться, не склонять голову перед их памятью… Наряду с другими поляками он находился в концлагере. За побег одного заключённого полагалась казнь скольки-то других. Узники тянули жребий, чтобы сама судьба решила участь каждого. Фортуна решила, что ксёндзу Максимилиану пора умирать ещё не пришла. Однако сам священник решил иначе – он пошёл на казнь вместо одного отца семейства, спасая тем самым его.

…Война продолжалась. Шёл всего второй месяц её…