Самый страшный месяц войны. Июль 1941 года

Не люблю в текстах превосходных степеней. И в своих публикациях стараюсь избегать слова «самый». Однако тут вот не удержался, даже в заголовок вынес. Потому что и в самом деле так считаю. Хотя признаю, что любой историк легко сможет оспорить данное утверждение.

Почему июль – самый страшный месяц войны? Постараюсь объяснить свою точку зрения.

Гитлеровцы напали на Советский Союз в конце июня. Весть о начале войны не сразу распространилась по всем необъятным просторам страны. И уж подавно народ не в силах был оценить масштаб обрушившейся на Родину беды. Целое поколение было взращено в идеологической обстановке, которую можно выразить словами «Если завтра война…» – и песня, и фильм с таким названием внушали уверенность, что «с южных гор до британских морей Красная армия всех сильней».

К осени того же 1941 года масштаб катастрофы был уже более или менее оценён страной. Человек ведь живёт в конкретный момент времени сиюминутными заботами. Через пару месяцев после начала войны полным ходом шла перестройка экономики на военные рельсы, шло отмобилизование призывного контингента, люди уже осознали, что война затягивается и все связанные с этим явления (введение карточек и увеличение рабочего дня, шпиономания и привлечение для решение задач тыла женщин и детей) воспринимались как нечто закономерное… Да и идеологическая машина начинала работать всё более эффективно, внушая мысль о том, что «враг будет разбит»…

И только июль, ну быть может, ещё август стоят особняком. (Сейчас речь ведём только об июле). Растерянность пронизала всю страну – растерянность и недоумение. Как же так могло случиться? – вряд ли много находилось людей, которые задавали подобные вопросы громко, но мысль бродила повсюду, и пресечь её были не в силах никакие карательные мероприятия. Целая страна пестовала-лелеяла свою Красную армию, отдавала ей всё, любовалась на парадах танками и самолётами… Вроде как «врагов народа» выкорчевали. В гениальности товарища Сталина и его верных соратников никто не сомневался (утрирую маленько, понятно, не без этого)… И вдруг – катастрофа!..

О том, что происходило на фронтах, мы хорошо знаем сегодня. А тогда человек в тылу знал только то, что слышал по сводкам Совинформбюро, да читал в газетах. А по ним цельную картину о положении на фронтах в начальный период войны составить было попросту невозможно. Простой человек в тылу узнавал только о появлении новых «направлений» боевых действий – и эти «направления» возникали всё глубже на территории страны, приближаясь к Ленинграду, к Москве, к Киеву, к Донбассу… Это было непонятно и страшно.

Это в тылу… А на фронтах?.. На Западном фронте – полный хаос, на Юго-Западном – порядка чуточку побольше… Однако катились мы назад, катились…

Дальний родственник моей жены, дед Иван рассказывал мне, как он под Минском попал в плен. Это произошло легко и просто, даже как будто естественно. Не было боёв, не было отчаянного сопротивления, никто, в том числе и командиры не знали что делать. Просто шли колонной на восток. Спереди, именно с востока, оттуда, где должны были находиться свои, показалась колонна мотоциклистов. Это и были немцы. Велели сложить винтовки, повернули колонну и погнали обратно, на запад…

(К слову, о мифе, что всех пленных, освобождённых в 45-м, тут же эшелонами отправляли в недра ГУЛАГа… Дед Иван провёл в плену всю войну. После освобождения подвергся проверке. Поскольку у него никаких грехов выявлено не было, его опять поставили под ружьё и отправили служить на Западную Украину, бороться с бандеровцами. Так что домой он вернулся только году в 50-м…).

…Сегодня, опять же, задним числом, описывая события того грозного июля, можно отмечать вроде как предвестники грядущей Победы. И Брестская крепость ещё какое-то время продолжала биться. И на некоторых участках фронта гитлеровцам наносились ощутимые контрудары. И первые партизанские отряды стали появляться – пока неорганизованные и неопытные… К удивлению своему гитлеровские генералы начали отмечать в донесениях и особенно в дневниках, что общий темп наступления несколько отличается от запланированного, причём, отличается в меньшую сторону! После лёгких побед на Западноевропейском театре военных действий это вызывало их искреннее недоумение…

Всё так. Однако в целом ситуация на фронтах выглядела (да не выглядела, а складывалась) для Красной армии слишком угрожающей. Казалось, уже нет силы, которая могла бы остановить победную поступь вермахта. Характерный штрих: Когда 16 июля гитлеровцы захватили Смоленск, об этом даже не сообщалось в сводках Совинформбюро – этот город всегда имел особое значение в глазах русского народа, и весть о столь скором его падении имела бы слишком негативные последствия.

К слову, при оставлении Смоленска из города не успели вывезти чудотворную икону Смоленской Божьей матери. После освобождения города она найдена не была, а потому считается погибшей. В Новодевичьем монастыре хранится её список. А погибший в Смоленске образ принадлежал кисти самого евангелиста Луки.

Ну а теперь – по порядку.

Первый день июля ознаменовался несколькими значительными событиями войны. Прежде всего, это день начала боевого применения самолёта Ил-2. Историки, воспитанные советской школой, называют эту машину «летающим танком» и лучшим штурмовиком Второй мировой войны. Огульные критики всего советского утверждают, что достоинства самолёта значительно преувеличены и что у гитлеровцев аналогичные машины имелись не хуже. Не собираюсь вступать в схоластико-технический спор. Отметим только, что сам по себе штурмовик у Ильюшина получился замечательным, а его появление над полем боя стало для гитлеровцев шоком – подобного шедевра авиастроения они от «советов» не ожидали.

В тот же день была подписана директива по Наркомату госбезопасности, в которой конкретизировались задачи чекистов в условиях бушующей войны: борьба со шпионами и диверсантами, создание оперативных групп и резидентур на территориях, которые могли оказаться оккупированными, охрана шифров и эвакуация архивных материалов…

И ещё одно событие произошло всё в тот же день 1 июля 1941 года. В Кабуле встретились послы СССР и Англии и договорились о совместных действиях сотрудников спецслужб, действовавших на территории этой страны, против германской разведки, проявлявшей в регионе большую активность… Вообще события в Афганистане и вообще в регионе в тот период, деятельность разведок, международное сотрудничество в противостоянии гитлеровскому проникновению сюда – очень интересная тема и заслуживает отдельного разговора. Отмечу только, что, пожалуй, ни в одном другом уголке Земли сотрудничество столь непримиримых врагов, как советская (российская) и английская разведки, не было в годы войны столь тесным и плодотворным.

С точки зрения политической, или, скорее, идеологической и морально-психологической, самым знаковым событием июля стало выступление по радио товарища Сталина от 3 июля. К этому человеку и лидеру можно относиться как угодно – это личное дело каждого. Но никто не сможет отрицать, что с точки зрения (повторюсь) идеологической выступление было выстроено блестяще. Уже само по себе обращение «Братья и сёстры!» словно как адресовалось не умам, а душам советских граждан! Сталин признавал тяжесть положения страны, вроде как намекал на допущенные просчёты, и призывал мобилизовать все силы на борьбу… На мой взгляд, не так много знает история выступлений лидеров, столь сильных по внутреннему напряжению, столь мощных по заложенному в них потенциалу. Не сомневаюсь, что в той конкретной обстановке и необходимо было именно такое выступление – чёткое, конкретное, с признанием тяжести положения и с уверенностью в конечной победе. В абсолютном своём большинстве народ верил Сталину, и выступление в значительной степени подправило пошатнувшееся было за минувшие две недели это доверие.

Однако всё это определяло некий потенциал на будущее. А настоящее казалось ужасным. В первых числах июля гитлеровцы завершили разгром Белостокской и Минской группировок Красной армии, оказавшихся в окружении. Только пленными мы потеряли 328 тысяч человек. К 9 июля вермахт захватил Житомир, Витебск, Псков… 11 июля войска генерал-полковника Гейнца Гудериана под Могилёвом форсировали Днепр.

Но центральные события кампании разворачивались в районе Смоленска. Выше уже вскользь упоминалось об этом.

Согласно первичным планам гитлеровские войска должны были наступать по направлению Минск–Смоленск–Москва. Остановок на этом пути не предусматривалось. Однако под Смоленском произошёл сбой в реализации плана. 16 июля танки Гудериана ворвались в Смоленск с юга. Западнее города в «котле» оказались две советские армии – 16-я и 20-я, всего до 180 тысяч человек. Неприятным сюрпризом для гитлеровских стратегов стало то, что теперь уже войска повели правильное сражение в окружении (звучит, быть может, несколько кощунственно, но военная наука предусматривает и такой вид боя). В течение десяти суток дрались окружённые войска, не давая основным силам врага продвигаться дальше. На пути к Москве спешно формировались два фронта – Центральный и Резервный. И одновременно производились попытки деблокировать окружённые соединения. В конце концов, остатки окружённых частей вырвались-таки из «котла», что убедительно свидетельствовало: учимся воевать – на своих ошибках, на собственной крови, а учимся!..

Впрочем, всё это широко известные факты, о которых можно прочитать в любом справочнике или учебнике. Мне же хочется поведать о фактах, менее известных.

12 июля 1941 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР, который предусматривал возможность мобилизации на фронт некоторых категорий заключённых. А именно: разрешалось призывать в Действующую армию заключённых, осуждённых за незначительные преступления, получивших срок до пяти лет заключения, и которые добровольно написали заявление. В 1941 году (и до осени 1942 года) в Красной армии никаких штрафбатов ещё в помине не было так что вчерашних зэков направляли непосредственно в воюющие части. Если учесть, что в местах лишения свободы находилось примерно полтора миллиона человек, мобилизационный резерв тем самым открывался неплохой.

14 июля – официальная дата первого боевого применения реактивной установки залпового огня, которую солдатская молва окрестила «катюшей», а в германской армии именовали «сталинскими оргАнами». О вкладе этого жуткого (для врага) оружия в Победу много говорить нет необходимости. А вот о том первом залпе… Надо сказать, что тут имеется откровенная нестыковка.

Дело в том, что по официальным данным гитлеровцы захватили Оршу лишь 16 июля. Так по кому била экспериментальная батарея капитана Ивана Флёрова двумя сутками раньше? В любом справочнике указано, что удар был нанесён по забитой эшелонами железнодорожной станции…. Допустим, что в летописи войны где-то получилась накладка, и либо гитлеровцы ворвались в город на двое суток раньше, либо «катюши» исполнили свою арию теми же двумя сутками позднее. Но даже в этом случае станция не могла быть забита гитлеровскими эшелонами – они бы никак не смогли сюда попасть. Вот и выходит, что реактивные установки уничтожали свои эшелоны, которые попросту не успели вывести из города, и которые необходимо было уничтожить, чтобы они не достались врагу. Но ведь само по себе слово «эшелон» - это не некое абстрактное понятие – это паровозы с бригадами, это вагоны с людьми…

Это – жестокая, даже жуткая правда войны. Сами по себе эшелоны – ладно, если бы они уцелели, это и в самом деле сыграло бы на пользу врагу. Но люди, свои, советские (вполне понятно, что я вкладываю в это слово отнюдь не идеологический смысл) люди гибли от огня собственного оружия. Горько…

Как известно, через два месяца, 7 октября капитан Флёров погиб. И звание Героя Советского Союза ему присвоено не было. Уж не потому ли, что свой первый удар вверенная ему батарея нанесла по ещё НАШЕМУ городу, по НАШИМ же эшелонам, в которых ждали отправки на восток НАШИ сограждане – бойцы и гражданские люди?.. Я не осуждаю Ивана Фёдоровича – он был профессиональным военным и выполнял приказ, к тому же мог даже не знать, что стреляет по своим. С точки зрения высшей стратегии и начальник, отдавший приказ на этот залп (кстати, а кто персонально это сделал?), тоже вроде как был прав: пусть лучше погибнет некоторое число своих сограждан, зато врагу не достанется крупный железнодорожный узел (во всяком случае, не достанется целым и невредимым), и будет уничтожено много материальных средств, использование которых уничтожит наших сограждан гораздо больше… Но это рассуждение – от ума, от рассудка, будто мы размышляем над похождениями героев каких-нибудь абстрактных киношных «звёздных войн». Но ведь это свои били по своим, по своим же братьям, которым просто не повезло. Жутко и больно от такой правды войны.

И в этих условиях награждение капитана Флёрова Золотой Звездой Героя России уже в новейшие времена, в 1995 году, отдаёт каким-то уж совсем нелепым символизмом.

Ещё одна тёмная история всё того же июля. Речь идёт о пленении 16 июля Якова Джугашвили. Эта тема также заслуживает длительного и подробного разговора, в двух словах не расскажешь. Да и написано об этом очень много – уж больно тема соблазнительная, особенно для любителей исторической «клюквы». Но если отмести всю шелуху, вопрос тут стоит только в одном. По одной, основной версии, Яков Иосифович попал в плен, оказавшись в безнадёжном положении, он пытался скрыть своё происхождение, однако гитлеровцы прознали, кто попал им в руки, они держали его в относительно привилегированном положении, пытаясь разыграть такой козырь, однако Яков спровоцировал собственное убийство, предприняв откровенно обречённую попытку к бегству. По другой версии, Яков погиб в бою в том же июле, а гитлеровцы просто пытались разыграть козырь шулерский – подставляя его двойника. Поскольку в пользу второй версии сколь-нибудь внятного обоснования не приводится, о ней как-то и говорить не хочется.

Яков Джугашвили стал жертвой той войны – одним из неисчислимого легиона павших офицеров. Как известно, у всех советских вождей сыновья находились на фронтах – в отличие от нынешних власть имущих, которые всемерно оберегают свои чада от службы даже в мирное время. Ну да впрочем, не о нынешних сейчас речь!

В середине июля в Красной армии был введён институт военных комиссаров. Соответствующее постановление было принято за заседании Политбюро 16-го числа, а на следующий день состоялось постановление Государственного комитета обороны о реорганизации органов военной контрразведки. Они были преобразованы в особые отделы, которые имели двойное подчинение – как вышестоящим особым отделам, так и комиссарам. Таким образом, было очевидно, что руководство страны не доверяет командованию Красной армии и ставит командиров под контроль – политический и особых отделов.

Ну и ещё одно знаковое должностное перемещение – если, конечно, событие, о котором пойдёт речь, можно так назвать. А именно, 19 июля Сталин стал наркомом обороны. Таким образом, он сосредоточил в своих руках всю полноту власти в стране в столь тяжкий период.

Вот что заслуживает внимания. Именно в тот период, когда Сталин проводил мероприятия по усилению вертикали власти в советских вооружённых силах, в гитлеровской военной верхушке усиливались как раз разногласия. И шли они как раз от диктатора германского, от самого фюрера.

Дело в том, что к середине июля гитлеровские войска понесли неожиданно для себя большие потери. Группа армий «Центр» потеряла 250 тысяч человек, только в пехотных частях убыль составила пятую часть личного состава, а в танковых частях было выведено из строя до половины техники. И 30 июля впервые за всю кампанию вермахт получил приказ перейти к обороне, сосредоточив все силы на уничтожение дравшихся в окружении частей Красной армии.

Несмотря на то, что наступление вермахта из-за боёв под Смоленском приостановилось, генералитет считал необходимым подтянуть резервы и продолжать движение на Москву. Однако у Гитлера имелось своё мнение. И часть танковых армий он бросил на юг, на Украину. Но это уже – история августа.

Ну и ещё один факт. 21 июля 1941 года люфтваффе совершили первый авианалёт на Москву. Численные данные по этому факту различаются в различных документах столь разительно, что останавливаться на них не станем. Неоспоримый факт состоит в том, что к середине июля гитлеровцы заняли аэродромы, с которых теперь имели возможность совершать налёты на советскую столицу. И теперь такие налёты имели массированный характер. Однако обороне московского неба уделялось огромное значение. И битва над столицей имела жесточайшее напряжение. Не будет прегрешением перед истиной сказать, что в целом это воздушное сражение выиграла всё же советская противовоздушная оборона. Гитлеровская авиация не смогла выполнить свою основную задачу – парализовать бомбёжками деятельность Москвы как политического центра страны и как важнейшего транспортного узла региона. К тому же люфтваффе понесли здесь очень большие потери. Добавим к слову, что ту же задачу имела германская авиация и при налётах на Лондон, и тоже с задачей не справилась.

…Всё же жуткий месяц выдался для Советского Союза – июль 1941 года. Жуткий.

И всё же именно тогда впервые гитлеровцы были вынуждены перейти к обороне. Впервые их вынудили корректировать собственные планы. Звучит, конечно, патетично, но всё же это были первые камушки в фундамент будущей Победы – камушки пока маленькие, зато они были!