Фантазии по поводу…

Рассказ «Гаспадыня Балотных Ялін» С.Денисовой, опубликованный в газете “ЛіМ” от 15 июня 2012 г., как мне показалось, некий намек, прозрачный отсыл к мистическому роману В.Короткевича «Дикая охота короля Стаха», что-то вроде ребуса-кроссворда, почему?

 

Я и сама таким вопросом задалась, попытаюсь разгадать авторские загадки, используя не менее прозрачные символы.

 

Ну, во-первых, заголовок такая фишка в самом начале путешествия: дескать, кто понял, тот с нами. Как в детской считалке: раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, а кто не спрятался – я не виноват.

 

Наверное, автор решила рискнуть и отправиться в своем сочинении-nostalgie по излюбленным местам романа белорусского классика В.Короткевича «Дикая охота короля Стаха», такой у нее своеобразный постмодернистский ход и улыбка.

 

Во-вторых, и это не заметит разве что слепой – имена героев. Героиня романа В.Короткевича Надежда Романовна Яновская. Главная героиня нашего рассказа – фельдшер Надежда Романовна Яновская. Совпадение? Но таких совпадений слишком много, они как бы невзначай разбросаны, как метки для знатоков.

 

Так вот о метках. У одного главного редактора литературного журнала, очень образованного, почти энциклопедиста, была такая слабость: когда он подбирал в журнал новые кадры, устраивал им литпроверку, не в лоб, как прямолинейный вояка-кадровик, а тонко, с незаметной казуистической подоплекой. Он так, между прочим, сбивался с наезженной колеи разговора и начинал цитировать ни с того ни с сего что-нибудь из малоизвестных поэтов ХIХ века, потом вдруг замолкал и ждал от собеседника продолжения оборванной строфы. Редко, но находились единицы-знатоки, кто продолжал стихи. Вот они-то и набирались в штат редакции. Журнал был блистательный, как и его редакторы, особенно в отделе поэзии.

 

Думаю, что-то вроде такого испытания подразумевала в подтексте рассказа наш изобретательный автор. Писатель себе может многое позволить, только вот как его излишества потом увяжутся с контекстом, вот в чем вопрос.

 

Но вернемся к рассказу. Пока первые куски повествования скрывали приметы времени: когда, в какие годы завязывается сюжет – жуткий воющий ветер, повозка, чужой кожух в который героиня может укутаться в долгой дороге, седой извозчик дядька Кондрат и его обрывочные фразы, все это еще не передало ощущение конкретного времени. Но название деревни «Яновка» уже прозвучало.

 

И потом навязчиво побежали «елки», несколько раз упоминаются «кашлатыя, калматыя елкі”. Да, а чем отличаются елки от елей или ялін? Такое упрямое навязывание читателю елок связано с заголовком, а там именно “Балотные Яліны”, как у В.Короткевича. Не более того.

 

 Отсутствие образных картин сезона года – что это осень, зима, ранняя весна? – и окружающих красок природы, хотя бы легкими, точными мазками привязали к местам, лишило рассказ живоописательных и потому ярких сцен. Кроме передачи сильных человеческих чувств и страстей, живых диалогов, картины природы, если этим даром владеет писатель, часто спасают невзрачные сюжеты и бедный язык автора.

 

“Елкі бягуць і бягуць уздоўж дарогі. Старыя, калматыя, высачэзныя. Калі ўжо тая Яноўка?”. У автора высоченные, но по-прежнему ёлки, а не ели. Почему? Лесная ель и ёлка, а уже разные ассоциации, с ёлкой идет устойчивое, привычное воспоминание, связанное с нарядной рождественской ёлкой. Высокие ели растут в мрачных, темных местах. Надо выбрать что-то окончательно.

 

В дороге мысли героини Надежды о своей будущей работе, о том, как не хотят ехать в деревню специалисты, а она наоборот, не жалеет о выборе. «Фельчар – сельскі доктар». Все понятно, попадание в современность, а никак не в конец ХIХ века по белорусскому классику.

 

Где-то уже ближе к середине рассказа появился в комнате телевизор, признак современной цивилизации.

 

Пошли дальше.

 

Имение в Яновке, подъехали к дому с высоким крыльцом и здесь вновь уже надоедливо автор тыкает перед глазами читателя елки, они везде, куда ни глянь – “Гэта былі, як на дзіва, зусім іншыя елкі. Старыя, відаць, што старыя, але не высокія, як тыя, што беглі ўздоуж дарогі, а прыземістыя. Быццам недалягала ім чаго”.”

 

А действительно, чего? Но старик сам отвечат.

 

“Ты ў нас будзеш гаспадыня Балотных Ялін. Тут балота некалі было, цяпер-то трохі палепшыла, а раней – матухна мая! – прорва, а не месца. Да гэтага маёнтка было не дабрацца”.

 

«Некали» – это во времена художественного повествования романа В. Короткевича?

 

“Цяпер” – это когда чрезмерно осушили полесские болота мелиорацией?

 

Слышим воспоминание современного жителя Балотных Ялин Кондрата о панах и их прошлой темной истории. “Яны ўсе нейкія трохі з прыбамбахамі…А ў маёнтку маладая дзяўчына будзе не інтрыгі плесці, а жыць і працаваць”.

 

А вдруг этот кусочек настоящей жизни попал прямиком из романа В.Короткевича, и теперь по щучьему велению и хотению автора развивается по своим, свободным художественным законам, и все те люди, что вышли к заборам встречать молодую женщину, вымышленные когда-то персонажи? Нагоним и мы мистического ужаса.

 

Постмодерн как литературное течение скорее мертв, чем жив, но очень любит пошутить. И шуточки у него бывают помрачнее болотного темного леса. Отбросив всю серьезность и скрупулезную дотошность, медленное проживание на страницах классического реализма, постмодерну и осталось то, как только вдволь ерничать и потешаться над бытием досадной и монотонной жизни, буквально с экзистенциалистским садизмом над всеми устремлениями людей прошлого. А чего плакать и рвать волосья на голове, когда и так уже докатились в своем падении до самой что ни есть пропасти-бездны, мало осталось до дна и разбиться. Попытка-пытка.

 

В рассказе С.Денисовой есть это желание соединить, стыковать роскошную парчу с простеньким ситцем. Сквозь ткань реалистического текста проступают элементы мистики и игры, идет реконструкция в родном тексте прямых цитат из романа «Дикая охота короля Стаха». Судите сами, чем это не постмодернистский прием!

 

У В.Короткевича бабуся – «Лицо в добрых морщинках, нос крючковатый, а рот огромный, похожий на щипцы для орехов, с немного оттопыренными губами. Кругленькая, как бочечка средней величины, с пухленькими ручками…».

 

У С. Денисовой – “Дзверы адчыніліся, з іх выбегла старая, але жвавая кабета, кругленькая, як бочачка”.

 

Ну, как вам такие литературные шуточки-параллели! А как хочется, хоть боком, хоть скоком прикоснуться к вечности, от великого до смешного сами понимаете.

 

Одна из героинь рассказа Семеновна проста до смешливости, простодушна и простовата. Автор смогла подчеркнуть это удачными сравнениями.

 

“Сямёнаўна зноў зарагатала…

 

– Праўда? – Сямёнаўна застыла з адкрытым ротам.

–  

–  Закрый, бо муха ўляціць, – заўважыў Дубатоўка.

–  

–  Не ўляціць, не сезон. А калі б уляцела, то хіба муха не мяса?

–  

І яна зноў зарагатала”.

 

Открытый рот, как образ убойной, незамысловатой простоты, той, что хуже воровства. Она, простота развивает в обратном направлении не ум, а как раз глупость.

 

А потом снова пошла мистика с заимствованными у классика именами – Рыгор Дуботовка шляхтич (Рыгор Дубатоўка старшыня калгаса), Андрей Белорецкий ученый-фольклорист (Андрэйка Беларэцкі настаўнік), один штрих в рассказе о “блакітнай жанчыне» напоминает о другой “голубой женщине” из мистического романа-триллера, ночами блуждающей по замку…

 

Так что рассказ С.Денисовой получился слегка зашифрованный, с двойным дном, может как некий авторский эксперимент. В скромной упаковке, присыпанной чуть народным юморцом, почти полным отсутствием традиционных описательных живых картин природы (ни богатой, ни бедной), перемешанно и “То” и “Это”.

 

 Наверное, по разумению автора, в ткань текста она спрятала свой давний детский “секретик”. Такое проделывали многие девочки, прежде чем стать взрослыми, пряча в земле под стеклышком разноцветные фантики, блестящую золотистую фольгу, камешки, лепестки цветов. Какое же у мальчишек было удовольствие их искать, а потом безжалостно разорять простодушные клады-“секретики”. Как хороши детские прятки, но уместна ли игра в скрытничание в повествовании?

 

Есть еще один, может совсем вздорный повод: взяла ведь я после прочтения рассказа С.Денисовой роман В.Короткевича, стала перечитывать некоторые места. То-то и оно, может и другие, хотя бы таким хитроумным методом потянутся к литературе. Тоже способ оживить интерес к чтению.

 

А вот почему автор обратилась к этому неновому приему, привязав к роману В.Короткевича, надо бы спросить у самой рассказчицы. Иначе мое разбуженное воображение далеко может унести. Здесь все может быть, как и просто, так и гораздо сложнее. Только кто меня разубедит в правоте моих изысканий.

 

Но подведем итоги. Рассказ, по моему разумению, не закончен, оборвался, оставив неприятное ощущение своей рваности (или будет продолжение, а это всего лишь отрывок, непонятно), а читателю такая небрежная концовка не дает даже вольного открытого трактования. А может, ну его к лешему все эти каноны! Автор поупражнялась в традициях постмодернизма и хочет услышать читательские интерпретации.

 

В любом случае, мне больше не хочется заниматься ребусами-кроссвордами, напрягаться в поисках новых разгадок и терять свое предрагоценное время. Оно сегодня дорогое. Но азарт, но увлекательность, но авантюризм не первый раз сыграли со мной злую шутку.

 

Слушай себя, ищи в литературном море и находи много великолепных, умных книг, как у авторов прошлого, так и у современных, близких тебе по духу, красоте слова и теплой искренности, сострадательной доверительности.

 

Вчерашняя признанная улыбка юного постмодерна превращается в старый избитый оскал...

 

В литературе эксперименты были и будут, наверное, для поступательного развития, сравнения и могучего роста, чтобы в который раз оттенить богатство и совершенство одних, и немощь и оригинальничание других.

 

PS. Как там, у В.Короткевича мощно стучит, гудит, полное страсти и напористой динамики, горячее Слово романтика – «Но еще и теперь я иногда вижу во сне седые вересковые пустоши, чахлую траву над прорвами и дикую охоту короля Стаха, скачущую по трясине. Не звякают удила, прямо сидят в седлах немые всадники. Ветер развевает их волосы, плащи, гривы коней, и одинокая звезда горит над их головами.

 

В жутком молчании бешено скачет над землей дикая охота короля Стаха.

 

Я просыпаюсь и думаю, что не прошло ее время, пока существуют мрак, голод, неравноправие и темный ужас на земле. Она — символ всего этого.

 

Утопая наполовину в тумане, мчит над мрачной землей дикая охота».

 

У англичан есть свой В.Скотт с его романом «Айвенго». Французы богаты традициями романтизма – это колоритная фигура А.Дюма.

 

У русских… Российский читатель – отдельная история, в их великой литературе найдутся свои великие гении.

 

В белорусской литературе двадцатый век выдвинул своего титана, свою духовную глыбу – имя ему Владимир Короткевич.

 

Никто не запретит поклонникам его творчества обращаться к наследию В.Короткевича, экспериментировать, прямо цитировать, для чего-то пристраивая имена персонажей нашего неистощимого романтика в свои рассказы, с классика не убудет. Но вот вырастут ли приземистые, низкорослые елки, как напоминание прошлого страшного болота и мистического ужаса, в могучий еловый лес, не дано никому предсказать…

 

 г.Гродно