Как Филипп стал конституционным Пылыпом

Неся вахту в пикетах (а где в это время года могут ещё находиться настоящие патриоты Украины?) и, выступая то ли за украинский язык, то ли против русского (что вернее), национально озабоченные на всю голову граждане независимого государства совершенно пропустили знаменательное событие. Как говорят в Одессе, протабанили. И 19 июля не было ни речей на львовской гавирке, ни танцев под трембиту, ни рвания в экстазе от национального самосознания вышиванок. А ведь в этот день ровно 120 лет назад родился Илько Борщак, а точнее выходец из еврейской учительской семьи, жившей в Херсонской губернии, Илья Львович Борщак.

Почему этот день должен был стать всенародным праздником? Да потому что именно Илья Борщак доподлинно выяснил, что Наполеон, который Бонапарт, обещал сделать Украину независимой, Пушкин, который А.С., негативно изобразил в своей поэме Мазепу ни как иначе, а по приказу жандармов, аэропорт в Орли близ Парижа назван именно так исключительно в честь гетманского сына Григория Орлика. Но самое главное – Борщак изобрел первую в мире демократическую конституцию, которая на 77 лет старше американской, на 81 французской, ну, а остальные и вообще рядом с ней не стояли. И нарек он найденный в парижском архиве документ гордым именем «Конституция Пылыпа Орлыка». Первая - значит, первая! И не беда, что в Сан-Марино конституция за сто десять лет до этого появилась.

Итак, родившийся в 1672 году вытянутый Борщаком за уши из небытия этнический украинец Филипп Степанович Орлик происходил из почтенного чешско-польского рода. Начальное образование он получил в иезуитском коллегиуме в Вильно, потом была Киево-могилянская академия и служба писарем в киевской духовной консистории. В 1698 году он перешёл на службу к гетману Ивану Мазепе, через четыре года дорос до генерального писаря и стал одним из главных его сподвижников. Потому что не перечил и приказы выполнял, не задумываясь. После сокрушительного разгрома шведов под Полтавой вместе с Мазепой он бежал в Турцию, а когда тот в 1710 году умер, оставшаяся ему верной казачья старшина в эмиграции избрала Орлика гетманом. И именно там, в Бендерах, и родился обнаруженный Ильком Борщаком эпохальный труд Орлика. А вот о нём уже подробнее. Вернее о том, как родился исторический миф, нежно лелеемый профессиональными украинцами.

Оригинальное название этого документа «Договоры и Постановлεnыε Правъ и волностεй войсковыхъ мεжи Яснε вεлможнымъ εго милостю паномъ Филиппомъ Орликомъ новоизбраннымъ Войска Zапорожского гεтманомъ, и мεжи εнεральними особами, полковниками и тымъ жε Войскомъ Zапорожскимъ сполною з обоихъ сторонъ обрадою утвεржεnnыε и при волной εлεкції формалною присягою ωт того жъ Яснε вεлможного гεтмана потверженnые року ωт Рождεства Христова αψί, м[εся]ца априля дня ε». Кстати, в Париже Борщаку попалась его копия, а вот оригинал, как оказалось, многие годы преспокойно пылился в Российском государственном архиве старинных актов. Как видно из названия, ни о какой конституции речь не идёт. Почему-то считается, что текст этот написан на староукраинском языке. Именно поэтому на сайте Верховной рады Украины он представлен в переводе на современный русский язык. Но вот беда, каждый, кто прочитает оригинальный текст 18-го века, убедится, что этот самый староукраинский намного ближе к современному русскому языку, чем к украинскому. Фактически он ничем не отличается от канцелярского языка петровских указов. И «понеже» и «енералные» и «утверждённые». И априль, а не нынешний украинский квітень. Да и буквы «и» и «ы» вполне на месте располагаются, и звуки, ими обозначаемые, звучат, надо полагать, соответственно. Похоже, что современный русский не иначе как из староукраинского произошёл. А из чего же тогда современный украинский образовался? Загадка, однако! И почему из Филиппа сделали Пылыпа? Почему бы тогда одного из создателей конституции американской Мэдисона вместо Джеймса Яковом не обозвать? А может быть, все намного проще? И Малороссии и в Великороссии на одном языке говорили, называй его хоть русским, хоть российским, как в указах Петра Первого, хоть староукраинским?

Но почему же всё-таки конституция? А потому что очень хочется! Ещё один оригинал документа, но на латинском, хранится в Национальном архиве Швеции. Называется он Pacta et Constitutiones legum libertatumqe Exercitus Zaporoviensis. Вот только принято переводить его несколько странно, вернее, так как выгодно. Так, чтобы слово конституция звучало – «Пакты и Конституции прав и вольностей Войска Запорожского». О неточности перевода написал Василий Аксёненко: «если переводить буквально, то первое слово обозначает «договор», слово «еt» переводится, как «и», слово «cоnstitutiones», от латинского «cоnstitutio» - «установление, учреждение, организация, постановление». Причём, первое и третье слово во множественном числе. «Legum» можно перевести как, «закон, норма, правило, право». «Libertatumge», от "liberto" - "освобождать", переводится, как «свобода», или «вольность». «Ехercitus», это «обученное войско, армия». Слова «Zaporoviensis» в справочнике не оказалось, но и так ясно, что здесь речь идёт о «запорожцах», то есть о запорожских казаках. Значит грамотный перевод словосочетания «Расtа еt Соnstitutiones legum libertatumge Ехercitus Zaporoviensis» будет выглядеть так – «Договоры и постановления прав и вольностей Войска Запорожского». Точнее «Договоры и постановления, обеспечивающие права и свободы Войска Запорожского». Выглядит убедительно.

А теперь ещё один удар ниже пояса. Речь у Филиппа Орлика идёт по сути о двух народах. Есть у него «nародъ валεчный стародавный козацкий, прεждε сεго имεнованый козарскій», что в приниципе недалеко от истины, потому что первые казаки были действительно хазарами, или тюрками впоследствии став субэтносом, и народ «малороссийскій». Запорожцы и народ – это не одно и то же: «Nεхай станεтся на вεкопомную Войска Zапорожского и всεго народу малороссийского славу и паматку».

Если вчитаться в документ, то ничего нового и революционно-демократичного в документе Филиппа Орлика нет. Полное соответствие канонам соглашений о разграничении властных полномочий между польской шляхтой и королями, ею избираемыми. И ни о какой независимости речи тоже нет. Не более, чем было обещано поляками Богдану Хмельницкому по Зборовскому миру. И хотя в «Договорах и постановлениях» декларируется, что главенствующей религией должно быть православие, одновременно предлагается тесный союз с исламским Крымом. Крымских татар, сотни лет живших набегами на Поднепровье и бывших его исконными врагами, Филипп Орлик называет побратимами. Патриотично! А в «интεрεссахъ отчизны Малороссийской» нужно её под протекторатом на вечные времена «короля εго милости швεдскаго, свободити отчизну n[а]шу, Малую Россію, от нεволничого ярма московского». Какая ж тут независимость? Но главное, что «Г[осу]д[а] рство

Московскоε» - для Филиппа Орлика - это образ врага. И именно это наиболее импонирует в нём, как впрочем, и в коллаборационисте Мазепе, нынешним украинским националистам.

Проблемно и утверждение о демократичности «конституции», устанавливающей сословную выборную гетманскую монархию парламентского типа. Вся демократизация касается преимущественно казацкой старшины, казаков и городских мещан. В частности, все важнейшие решения гетман должен согласовывать со старшиной, опираться в делах на специальных чиновников, а не личных слуг, не путать войсковую казну и собственные доходы. И, наконец, запрет старшине покупать выборные должности, освобождение от налогов семей казаков, ушедших в поход, и мысль, что не следует брать слишком большие налоги с малоимущих, а также не слишком беспредельничать в отношении «посполитых тяжεстей», то есть обязательных работ и податей. По сути, всё вполне феодальненько, то есть, как поделить власть, и кто, кому и сколько должен. О каких-либо избирательных правах для кого-либо, помимо казачества, речь не идёт. И всё это замешано на религиозной нетерпимости со значительной долей антисемитизма.

Ну, и напоследок стоит сказать, что правовым актом труды Филиппа Орлика так и не стали. Созданные им «Постановления прав и вольностей» так никогда и нигде не действовали.