Последний парад «Варяга»

«Наверх вы, товарищи! Все по местам! / Последний парад наступает…»

.

Из песни

.
На долю этого скромного корабля досталась поистине всемирная слава, единственная в своём роде в истории человечества. Словно яркая, сверкающая ракета взметнулась она до самых звёзд, затмив подвиги героев Древней Эллады, воспетых Гомером. 110 лет отделяют нас от того февральского дня 1904-го, когда крейсеру «Варяг» и канонерке «Кореец» довелось принять на себя удар целой японской армады в корейском порту Чемульпо. Проходят годы, десятилетия, мы уже шагнули в третье тысячелетие, а подвиг «Варяга» до сих пор не увядает в памяти человечества. Подвиг «Варяга» живёт и в одноименной песне, ставшей давно всенародной. Она вдохновляла советских бойцов в тяжкие годы Великой Отечественной войны, её пели доблестные защитники Севастополя и в блокадном Ленинграде. В этой истории как в капле воды отразилось всё – героизм русских моряков и непостижимая тайна русского духа, фатальная неготовность России к испытаниям военной поры и хищное коварство самураев…

.
Японский синдром

.
Век XIX отмечен был острым соперничеством европейских держав и США за влияние в Восточной Азии. К середине века к ним присоединилась Япония, которая в эпоху Мэйдзи порвала со своим традиционным прошлым и стала ускоренными темпами внедрять у себя достижения западной цивилизации. Страна Восходящего Солнца ощутила аппетит к территориальным экспансиям и, в первую очередь, за счёт своих ближайших соседей на азиатском континенте – Китая  и Кореи.
Колонизация этих стран рассматривались в Токио лишь как первый шаг на пути к созданию «Великой Японии». В дальнейшем планировалось прибрать к рукам Сахалин, Курилы и Камчатку, а если повезёт, то и весь российский Дальний Восток.
Разрыву дипломатических отношений между Россией и Японией предшествовали сложные дипломатические маневры Великобритании и США, которые с тревогой наблюдали за усилением России на Дальнем Востоке.
Российский капитал активно проникал в китайскую экономику; складывалось взаимовыгодное сотрудничество России с Китаем и Кореей. Завершалось строительство Транссибирской магистрали и Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) до Владивостока (по уровню прокладки железных дорог Россия вышла на 3-е место в мире после США и Великобритании). Российские текстильные изделия, зерно и керосин успешно конкурировали с американскими, английскими и японскими товарами на китайском рынке, что вызывало крайне негативную реакцию у правительств этих стран. Особенно болезненно реагировали на это японские концерны: они рассматривали рынки Китая и Кореи зоной исключительно своих коммерческих интересов. Японская экономика процветала, в основном, за счёт внешней торговли.
Во взаимоотношениях с Китаем наиболее ярко проявилась евразийская сущность России, которая, в отличие от европейских держав (и прежде всего – Великобритании), вела себя корректно на азиатском континенте, стремясь помочь Китаю в модернизации страны при сохранении целостности и суверенитета китайского государства.
Укреплялось и военное присутствие России на азиатском континенте: уже несколько лет над Порт-Артуром реял Андреевский флаг. Этот незамерзающий порт на китайском побережье стал военно-морской базой Тихоокеанского флота, что избавило российскую эскадру от необходимости пользоваться иными портами на зимний период, когда замерзал Владивостокский порт. Теперь под контролем российского флота могли бы оказаться все важнейшие коммуникации японцев в Желтом море.
Япония интенсивно готовилась к войне. Свыше половины государственного бюджета расходовалось на военные программы. Немецкие инструктора обучали солдат микадо, а на Западе размещались военные заказы, финансируемые Великобританией. Народу внушалась мысль о фатальной неизбежности войны с Россией. Самурайский дух рядовых японцев поддерживали тайные общества типа «Чёрный дракон» (кстати, «ниндзя» этих «драконов» не брезговали и шпионажем).
Далеко за пределы Дальнего Востока протянул свои щупальца японский шпионаж (об этом – детектив  писателя А.И. Куприна «Штабс-капитан Рыбников»).
Но главный вдохновитель всей этой кампании – США – оставался в тени.
Гроза надвигалась на Дальний Восток. Напряженность в отношениях обеих стран достигла накала: Россия мешала Японии в реализации её амбициозных планов…
В ночь на 23 января (5 февраля) 1904-го вице-адмирал Того получил приказ атаковать российскую эскадру на рейде Порт-Артура и высадить десант в Корее. (Он располагал уже всем необходимым для ночной атаки – картами рейда и гавани Порт-Артура, на которых подробно было «указано всё положение русской эскадры и место каждого корабля», как вспоминал командир японского миноносца «Акацуки»).
А через день Япония официально объявила о разрыве дипломатических отношений с Россией.

.
Пророк в своём Отечестве
.
Видно, подобный ход событий возможно было предугадать. И пророком таким оказался вице-адмирал Степан Осипович Макаров, выдающийся российский флотоводец.
Тяжела судьба пророка в своём Отечестве. Постигла она и адмирала Макарова. За тысячи вёрст из Кронштадта с тревогой следил он за событиями на Тихом океане, ясно понимая всё стратегическое значение этого морского театра грядущей войны. Макаров сознавал, что природные богатства дальневосточного края привлекают к себе жадные взоры японцев, раньше других предвидел, что на Дальнем Востоке собирается гроза. Ещё за несколько лет до начала войны с японцами предостерегал он Морское министерство России об опасности недооценки боевых возможностей японского милитаризма. В своих секретных записках в Главный морской штаб и управляющему Морским министерством адмиралу П.П. Тыртову предсказал Макаров весь ход русско-японской войны – от  оккупации японцами Кореи до осады слабо укрепленного Порт-Артура, потеря которого станет тяжким потрясением для судеб всей России. За 14 месяцев до начала войны он составил «весьма секретную» записку о судостроительной программе России, в которой энергично и решительно настаивал на необходимости укрепления её дальневосточных рубежей. «Недоразумения с Японией будут из-за Кореи или Китая, – утверждал он. – Японцы считают, что их историческое призвание поднять жёлтую расу…». Учитывая агрессивность и самурайский дух японцев в то время, Макаров предупреждал: «Разрыв последует со стороны Японии, а не с нашей, и весь японский народ, как один человек, поднимется, чтобы достигнуть успеха».
Трезво оценивая реальную обстановку – слабость наших сил на Дальнем Востоке, отдалённость театра военных действий от экономических центров России и недостаточно развитую инфраструктуру, Макаров делает следующий важный вывод стратегического плана: «задача нашего флота – помешать Японии высадить свои войска на континент», чтобы не дать ей возможности навязать России тяжёлую сухопутную войну. Ключ к решению этих стратегических задач видел он лишь в одном: «…если наш флот в состоянии будет командовать морем, то Япония будет совершенно бессильна…»
И, наконец, последнее пророчество Макарова, предсмертное, сделанное им за день до начала войны, относительно российского Тихоокеанского флота, дислоцированного в Порт-Артуре. В своей записке на имя управляющего Морским министерством он опять-таки предвидел: «…Пребывание судов на открытом рейде даёт неприятелю возможность производить ночные атаки… Результат такой атаки будет для нас очень тяжёл…».
Увы, Макаров как будто в воду глядел, но было уже поздно. В ночь с 26 на 27 января (с 8 на 9 февраля) 1904 года японские миноносцы вице-адмирала Того внезапно атаковали российские корабли, беспечно стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура.
Российская Тихоокеанская эскадра понесла серьёзный урон: сильнейшие повреждения получили броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада».
Но главный урон был моральный…
Тем временем 4-й боевой отряд контр-адмирала Уриу (в составе 5 крейсеров, 8 миноносцев и 3-х транспортов с десантом) приближался к Чемульпо.
Там находились крейсер «Варяг» и канонерка «Кореец».

.
Орудия расчехлены

.
О «Варяге» известно немногое. Этот крейсер I ранга построен был в Филадельфии (США) на судоверфи «William Cramp and Sons», а спущен на воду 31 октября I899 года. При волнении моря в 10 баллов он показывал мировой рекорд по скорости (24,59 узла) для крейсеров своего класса. В феврале 1902-го «Варяг» вошёл в состав 1-й Тихоокеанской эскадры, а 1 марта 1903 года на капитанский мостик корабля взошёл новый командир — капитан I ранга Руднев Всеволод Фёдорович.
С декабря 1903-го в качестве стационера «Варяг» находился в нейтральном корейском порту Чемульпо в распоряжении российского посланника, резиденция которого была в Сеуле. В начале января 1904-го к крейсеру «Варяг» присоединилась канонерская лодка «Кореец», присланная для восстановления связи между российской миссией в Сеуле и Порт-Артуром. Там же находился и российский пароход «Сунгари».
В ночь на 26 января (8 февраля) 1904 года в Чемульпо, кроме российских кораблей, находились ещё военные корабли ряда стран, включая Японию.
Получив известие о разрыве дипломатических отношений с Россией крейсер «Чиода», японский стационер, ушёл ночью в море, чтобы присоединиться к боевому отряду контр-адмирала Уриу. Теперь ничто не мешало японцам высадить десант, тем более, что два российских корабля не в силах были помешать им.
Не имея связи с Порт-Артуром и получив секретные пакеты от российского посланника в Сеуле обеспокоенный командир «Варяга» решил отправить канонерку «Кореец» в Порт-Артур для выяснения обстановки. 26 января (8 февраля) в 15 часов 40 минут «Кореец» снялся с якоря и двинулся через шхеры к морю. Но через 15 минут с борта канонерки заметили на горизонте силуэты кораблей с развивающимися красно-белыми флагами Страны Восходящего Солнца. Прямо навстречу «Корейцу» направлялся уже знакомый броненосный крейсер «Чиода», а за ним – все остальные корабли боевого отряда контр-адмирала Уриу.
Японцы преградили путь «Корейцу». И командир корабля капитан ІІ ранга Г.П. Беляев был вынужден повернуть обратно. Проходя сквозь кильватерные колонны японских кораблей Беляев заметил, что орудия японцев расчехлены, а орудийная прислуга замерла в полной боевой готовности. На канонерку нацелились восьмидюймовые орудия крейсера «Асама», ясно давая понять, что дальше идти не следует. Но «Кореец» всё шёл своим курсом. Видя, что канонерка не слушается, японские миноносцы изготовились к бою и атаковали её тремя самодвижущимися минами. Умело маневрируя, «Кореец» уклонился от двух мин, а третья утонула, не коснувшись борта. А затем, русские моряки открыли ответный артиллерийский огонь.
Так и началась русско-японская война...
Вернувшись на рейд, «Кореец» отрапортовал «Варягу» флагами о начале боевых действий и замер на рейде. Следом за ним ввалилась японская эскадра и, нарушив все международные конвенции и, игнорируя суверенитет Кореи, начала высадку десанта на виду у стационеров. Когда же на рейде бросил якорь крейсер «Нанива», флагманский корабль японцев, крейсер «Тэлбот» тут же подал ему сигнал, требуя принять делегацию британских офицеров. Контр-адмирал Уриу согласился на это легко: он помнил, что Япония и Великобритания – союзники.
Он ждал, что скажет ему Джеймс Бэйли, капитан «Тэлбота»…
Сэр Бэйли оказался в трудном положении. Как флагман интернациональной эскадры он обязан был воспрепятствовать японцам в нарушении конвенций. Но имелся ещё негласный приказ – содействовать  им. Как истинный джентльмен и дипломат, Бэйли выбрал честный путь. Он заявил японскому адмиралу, что не потерпит никаких боевых действий в бухте, а если таковые начнутся, то первым делом пустит ко дну «Наниву» (не постеснялся же этот крейсер утопить ранее британский транспорт).
С непроницаемым лицом выслушал самурай сэра Бейли, будто согласился с ним. Но утром 27 января (9 февраля) он потребовал от командиров российских кораблей до полудня покинуть Чемульпо, иначе угрожал атаковать их в 16.00 на рейде, где находились тогда корабли интернациональной эскадры – крейсера Великобритании, Италии и Франции, а также американская канонерка и корейский военный пароход.
Руднев обратился за поддержкой к командирам иностранных кораблей. Они могли бы опротестовать ультиматум японского адмирала и сопроводить российские корабли до выхода из нейтральных вод. Однако просьба Руднева была отклонена. Тогда собрал он офицеров на крейсере, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию и принять решение. Было высказано единое мнение – прорываться. В случае, если прорыв не удастся, – команды свезти на берег, а корабли взорвать.
И Руднев объявил, что намерен дать бой вне нейтральных вод, дабы не подвергать опасности иностранные корабли. Силы для боя были неравными. Один крейсер «Асама» по мощи огня превосходил «Варяг» и «Кореец», вместе взятые.
Мучаясь угрызениями совести за действия японцев, сэр Бэйли предложил «Варягу» интернироваться под британским флагом как «не способному к боевым действиям». Американцы же предлагали русским сдаться в плен «во избежание ненужных потерь».
Но Руднев отказался: «Мы идём на прорыв и вступим в бой с неприятельской эскадрой, как бы сильна она ни была. Никаких вопросов о сдаче не может быть... Сражаться будем до последней возможности и до последней капли крови».
Русские моряки встретили эти слова дружным «ура». Больные из лазаретов добровольно встали в строй, а вольнонаемные отказались съехать на берег...
Ночь прошла беспокойно – орудийная  прислуга спала возле орудий; велось непрерывное наблюдение за действиями противника. В 9.30 на «Варяге» стали готовиться к бою. На «Корейце» подготовили к взрыву крюйт-камеры, чтобы корабль не попал в руки японцев. Срублен был и выброшен за борт весь деревянный рангоут. Как потом оказалось, этим спасли жизнь многим русским морякам: японские артиллеристы не могли правильно определить расстояние до канонерки, и все их снаряды ложились с перелетом.

.
«Мы салютовали героям, шедшим на верную смерть»

.
В 11.20 «Варяг» снялся с якоря и двинулся к выходу с рейда. По сигналу, переданному семафором с крейсера, «Кореец» последовал за ним и встал ему в кильватер.
Иностранные стационеры выстроились во фронт и приветствовали русских. На итальянском крейсере «Эльба» играли российский гимн - «Боже, Царя храни!» Когда «Варяг» поравнялся с крейсером «Паскаль», французские моряки, выстроенные на палубе, сломали строй и, размахивая фуражками, провозгласили «Виват!» А затем прозвучали торжественные звуки «Марсельезы». Капитан «Паскаля» скажет потом: «Мы салютовали этим героям, шедшим спокойно и гордо на верную смерть»...
Непостижима тайна русского духа, которую не в силах постичь никто в мире!
Начинался отлив, и это вынуждало «Варяг» идти строго по фарватеру. После 16.00 должен был начаться прилив, и у японцев появлялось преимущество – больше  маневренности на рейде, на что и рассчитывал японский адмирал. «Варяг» ещё не покинул пределы нейтральных вод, как на фок-мачте флагманского крейсера «Нанива» взвились сигнальные флажки. Японцы предлагали русским «капитуляцию на почётных условиях». Руднев не стал отвечать на ультиматум. О сдаче не могло быть и речи.
Оставалось лишь одно – идти  и умереть…
На рейде их ждали японцы. Стартовый залп дал крейсер «Асама».
Ему ответили орудия «Варяга» и «Корейца».
Российские комендоры-артиллеристы сразу доказали, за какие заслуги считаются лучшими в Тихоокеанской эскадре. Уже вскоре «Чиода» пылала, и вынуждена была прятаться за соседними кораблями для тушения пожара…
Артиллерийский огонь «Варяга» обрушился и на японский флагман «Нанива»: разрушен капитанский мостик, сбита мачта, повреждена кормовая башня, а сам крейсер, охваченный пожаром, ретировался вслед за «Чиодой». А затем «Варяг» перевёл огонь на крейсер «Асама» и вынудил его дважды покинуть строй для тушения пожара и ремонта. Тем временем «Кореец» вёл артиллерийскую дуэль с крейсером «Такачихо», всаживая в него снаряд за снарядом из 8-дюймового орудия правого борта. Успевает обстреливать и «Асаму» фугасными снарядами, подключая кормовое 6-дюймовое орудие. Вскоре мощный взрыв потряс кормовую башню «Асамы»: русские моряки приветствовали это громким «ура». Неуязвим «Кореец» для японских снарядов: сплошные недолёты и перелёты. Как говорится, маленький да удаленький!
Но и «Варягу» досталось (пристрелялись-таки японцы): разбита командирская рубка, повреждено рулевое управление, почти вся корабельная артиллерия выведена из строя, поредела и орудийная прислуга (убита или ранена осколками). Однако моряки не сдаются: не покинули боевых постов и стоят до последнего. В разгар боя донесся слух, что погиб командир крейсера Руднев (на самом деле он чудом выжил после ранения и контузии – от разрыва японского снаряда на шканцах). Чтобы поднять боевой дух моряков Руднев показался на мостике. «Братцы, я жив! – кричал он. Целься вернее!»
Всё тяжелее приходилось «Варягу»… Горели шканцы, в рундуках броневой палубы и провизионном отделении возник пожар, через пробоины в бортах хлынула вода. Несмотря на это матросы продолжали четко выполнять свои обязанности. Под пробоины подвели они пластырь и стали откачивать воду. Стало ясно, что и «Варягу» пора возвращаться в бухту для осмотра повреждений и ремонта.
Руднев приказал перевести управление на ручной штурвал.
Медленно, как смертельно раненое животное, начал разворот крейсер. Его прикрывал «Кореец»; он метким огнём отражал атаки крейсера «Такачихо», бросившегося в погоню за «Варягом». Досталось крейсерам «Асама» и «Чиода», а ещё один японский миноносец затонул в разгар боя.
На «Варяг» было страшно смотреть: из белоснежного красавца превратился крейсер в развалину. Все металлические шлюпки были сплошь продырявлены, а деревянные – сожжены. Продолжался пожар в кают-компании и офицерских каютах.
Палуба была залита кровью и завалена трупами. Как следует из телеграммы Руднева адмиралу Е.И. Алексееву, наместнику царя на Дальнем Востоке, направленной спустя 9 дней из китайского порта Чифу, «…на «Варяге» убиты: мичман граф Нирод и 33 матроса, контужен в голову – командир, ранены: мичман Губонин – тяжело, Лабода и Балк – легко, 70 матросов – тяжело, много – легко. На «Корейце» потерь нет. Доношу о беззаветной храбрости и отменном исполнении долга офицеров и команд». Свыше 100 раненых не уходили с боевых постов и сообщили о своих ранениях лишь после боя.
«Варяг» медленно умирал…
Видя это, иностранные стационеры поспешили к «Варягу» на помощь: направили шлюпки с медиками и ремонтниками.
Англичане, французы, итальянцы толпились на всех палубах и коридорах. Они всячески высказывали свои симпатии русским: угощали сигаретами, похлопывали по спине, помогали убирать обломки, чинить трапы, переносить раненых.
Лишь американцы остались в стороне: они отрешенно наблюдали за суетой вокруг искалеченного крейсера. Взбешенный капитан «Паскаля» Виктор Сенэ, не сдерживаясь в выражениях, сигнализировал американцам (флажной азбукой и по радиотелеграфу) о недопустимости такого поведения. Только после этого подошла к «Варягу» шлюпка с американскими медиками. Но Руднев отослал их подальше...
Спасти «Варяг» уже не представлялось возможным. И тогда объявил Руднев о решении совета кают-компании крейсера: «Кореец» – взорвать, а «Варяг» – утопить.
Сэр Бэйли попросил лишь об одном: взрыв произвести вне порта, чтобы не повредить стоявшие там корабли.
Беляев вывел канонерку на фарватер и сам поджёг бикфордов шнур…
Российский пароход «Сунгари» также был сожжён.
На «Варяге» перед затоплением уничтожены были уцелевшие орудия, башни и приборы (паровые цилиндры, трубы и котлы), а затем – открыты  кингстоны. В 18.10 холодные воды сомкнулись над ним. Итак, земной путь «Варяга» был завершён…
Русских моряков приняли на борт корабли нейтральных держав. Позже они были доставлены в Шанхай и Сайгон, а затем возвратились на родину.

.
В памяти человечества
.
Не успели ещё отгреметь орудийные залпы в заливе Чемульпо, как австрийский поэт Рудольф Грейнц посвятил подвигу «Варяга» своё стихотворение «Der «Warjag», которое опубликовано было в немецком журнале «Jugend», а затем переведено на русский Евгенией Студенской. Этот текст, положенный на музыку Алексея Турищева, и стал всенародно любимой русской песней «Варяг». Её впервые исполняли на перроне Курского вокзала при встрече героев крейсера «Варяг» в Москве, причём дирижировал духовым оркестром и хором сам автор.
По-разному сложились судьбы героев этих драматических событий. Вице-адмирал Макаров погиб на рейде Порт-Артура 31 марта 1904 года на борту эскадренного броненосца «Петропавловск». Его флагманский корабль подорвался на японской мине. Вместе с ним погибли 10 штабных и 18 корабельных офицеров, 635 матросов, а также знаменитый художник-баталист Василий Верещагин (во время похода занимался он набросками для будущих своих картин). Спасти удалось лишь 80 человек (среди них – командир  корабля капитан І-го ранга Н.М. Яковлев и великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат императора Николая ІІ).
Руднев представил отличившихся к наградам, а император не только утвердил присланные представления, но и пожаловал ордена Святого Георгия всем участникам битвы. Японский микадо наградил Руднева орденом Восходящего Солнца.
Командира «Варяга» царь удостоил ещё чином флигель-адъютанта, назначил командиром 14-го флотского экипажа и строившегося в Петербурге эскадренного броненосца «Андрей Первозванный». Однако в ноябре 1905-го его отправили в отставку – за то, что не принял дисциплинарных мер против революционно настроенных матросов.
Остаток дней своих провел Руднев в усадьбе при деревне Мышенки, в Тульской губернии, где и «почил в Бозе» (как принято было говорить тогда) 7 июля 1913 года.
В том же 1913-м открыт был памятник вице-адмиралу Макарову. На открытии присутствовал сам государь-император Николай ІІ. На одной из сторон постамента - рельеф, изображающий гибель броненосца «Петропавловск».
Шли годы, и полвека спустя в СССР торжественно отметили юбилей подвига «Варяга». Памятник Рудневу открыт был в Туле, а затем - в селе Савине, где похоронен командир легендарного крейсера.
К столетию гибели «Петропавловска» в Санкт-Петербурге освящена мемориальная доска с именами 635 членов экипажа флагмана русского императорского флота во главе с вице-адмиралом Макаровым. Латунная плита установлена в часовне святого Николая Чудотворца морского храма «Спас-на-Водах».
Далеко от Тулы, на Тихом океане, несет свою службу гвардейский ракетный крейсер с гордым именем «Варяг». И служат молодые туляки на том крейсере, наследнике славных боевых традиций легендарного «Варяга»…