Наводивший ужас на крестоносцев

Из учебников истории мы знаем имена самых разных полководцев - Александра Македонского, Фридриха Барбароссы, Наполеона... К счастью, пока знаем мы и имя победителя в той схватке с тевтонами на льду Ладожского озера, когда «в субботу пятого апреля, сырой рассветною порою, передовые рассмотрели идущих немцев тёмный строй». Но, к сожалению, порой не находим даже упоминания о многих русских героях, которые достойны занять место лучших полководцев своего времени.
Одним из таких героев является Давыд Довмонтович Городенский – правнук святого Александра Невского и сын святого Тимофея (Довмонта) Псковского, вся жизнь которого, с самой юности и до смерти, прошла в борьбе с крестоносцами, в которой он снискал ореол непобедимого полководца Западной Руси. Князь Пскова, наместник, союзник и зять великого князя литовского и русского Гедимина в Гродно, почти четверть века успешно оборонявший от крестоносцев этот западный форпост Литовской Руси. Не знавший ни одного поражения, ходивший со своей дружиной на выручку Новогрудку и Пскову, осуществлявший кинжальные рейды в Пруссию, шведскую Прибалтику, союзную крестоносцам Мазовию, под Франкфурт-на-Одере и Бранденбург - логово и столицу тевтонов... Однако, всё по-порядку.
.
В хрониках Давыда (Давыдко, Давид, Давидко) именуют кастеляном или старостой Гродненского замка и зятем великого князя литовского и русского Гедемина, в псковских летописях – князем. У хронистов крестоносцев Дусбурга и фон Ерошина он называется — Dawid, castellanus de Gartha; в Hochmeister chronic — Burgraf или Hauptmann von Garthen; в русских летописях — «Давид, князь Литовский»; у польского хрониста Яна Длугоша — capitaneus de Garthin; у Стрыйковского — Давид, староста гродненский. Последнее наименование, по мнению белорусского историка В.Антоновича (1878) «точнее других согласуется с установившимся в Литве титулом, обозначавшим управителей областей».
Судьба сложилась так, что Давыд появился на свет в Пскове. В.Н. Татищев в «Истории Российской» (ч.3, раздел 48) именует его «князь Давид, сын Довмонтов». Сыном Довмонта его именуют и российские, и польские, и белорусские историки ХIХ века (Narbutt T. Dzieje narody litewskiego w krotkosci zebrine. – Wilno, 1847. с. 143,  Кирхор А. Живописная Россия. 1882. т.3, с.78-79 и др.). Довмонт, отец Давыда, князь нальшанский (северо-запад современной Белой Руси), был одним из самых уважаемых людей в Литве. Но в 1263 году его оскорбил новогрудский князь Миндовг. Оставаться после этого на раздираемой междоусобицами и борьбой за власть родине Довмонт не мог. В 1266 году он "отъезжает" со всем своим двором и тремя сотнями бояр в Псков. Здесь он принял православие, получил имя Тимофей и стал служилым князем. Новый князь возглавил борьбу псковичей против главного их врага - крестоносцев. В борьбе с "безбожными немцами" и раскрылись полководческие способности Довмонта-Тимофея, за которые он позже будет канонизирован Православной церковью. Ещё более упрочил его положение брак с Марией, внучкой Александра Невского.
Появившийся в их семье мальчик "с младых ногтей" воспитывался как воин. Жизнь у "стремени отца" приучила его к многодневным походам, к ночёвкам в любую погоду и время года под открытым небом. К моменту смерти Довмонта, его сыну было около 17 лет. Поставить его боевым князем Псковское вече не могло. К тому же в 1299 году северорусские земли поразила страшная эпидемия. Мор унёс много жизней. Среди них были и родители Давыда. Довмонт, умирая, наказал сыну ехать на родину, и тот выполнил завет отца.
Великий князь литовский и русский, видя ум и способности юноши, не только с охотой взял его к себе на службу и назначил каштеляном (комендантом) Гродно. Вскоре Гедемин выдал за него замуж свою красавицу дочь Бируте. Кое-кто из современных исследователей, особенно из литераторов, считает, что этот брак был основан на взаимном расчёте: будто бы Давыд таким образом стремился получить себе покровительство великого князя, который, в свою очередь, боялся, что Давыд начнёт борьбу за нальшанские земли, да к тому же хотел приблизить к себе человека, за плечами которого стоял Псков, продолжавший считать Давыда наследником своего любимого князя. Поэтому литовский князь отправил Давыда на самый опасный участок фронта против крестоносцев, поскольку тот был потенциальным соперником и единственной яркой фигурой. Возможно, эти рассуждения ошибочны. В те времена ни на западе Руси, ни в Западной Европе, ни на Востоке в борьбе за власть с кровным родством считались мало. Брат уничтожал брата, сын - отца, племянник - дядю и наоборот. Скорее всего, главной "виновницей" этого брака была любовь. Видимо, Гедемин зная о чувствах молодых, решил не мешать любящим (все остальные дочери были выданы за коронованных соседей). Так ли было, нет ли, но в дальнейшем Гедемин оказывал Давыду предпочтение даже перед своими братьями и сыновьями. Давыд часто выступал в качестве посредника при сношении с землями северо-западной Руси.
Древний Гродно (“Гарта” или “замок Гартен” как его называли прусские хронисты) — самый западный форпост, ключевой город т.н. Черной Руси, крупный торговый центр на пограничье с Литвой, который на протяжении Средневековья сохранял значение важного военного, торгового и церковного центра. Начиная с 1284 и по 1402 год, крестоносцы осуществили на это орлиное гнездо Понемонья около 30 походов. Пожалуй не найти угла в Европе откуда бы рыцари не побывали под стенами “неприступного Гартена”. Из Германии, Франции, Швеции, Голландии, Дании, Италии, Испании, Чехии и Англии – отряд за отрядом шли крестоносцы “на Гартен”. Кто их только не возглавлял: магистр Тевтонского ордена Конрад Тирнберг (1284), комтуры Кёнигсберга и Бранденбурга, магистры Ливонского ордена и английские графы Чемберлены, Нортумберленды и Бедфорды. В сравнительно небольшой временной отрезок времени с 1287 по 1306 годы крестоносные рыцари совершили свыше ста походов на Белую Русь. Двенадцати из них, совершенных крыжаками Тевтонского ордена (с 1284 по 1328 гг.), противостояла гродненская крепость. Именно в этот сложный период около четверти века ее обороной руководил непобедимый князь Давыд Городенский, который со своей дружиной ходил на выручку Новогрудку и Пскову, осуществлял кинжальные рейды в Пруссию, под Бранденбург и Франкфурт-на-Одере.
.

Давыд проявил свои способности зимой 1305/1306 года, когда многотысячное войско крестоносцев, под командой прославленного комтура Конрада Лихтенхагена, напало на Гродно. Неоднократные попытки крыжаков захватить город не удались, а через два дня на помощь подошли войска великого князя литовского (которого Давыд оповестил). Крестоносцы были разбиты.
В1306 году попытку захватить Гродно предпринял другой комтур - Эберхард фон Вирнербург из Кёнигсберга. Он привёл с собой 6 тысяч легковооружённых всадников и сотню тяжело вооруженных рыцарей. Но они смогли захватить лишь посад, то есть неукреплённую торгово-ремесленную часть города. Замок же (фактически, сам город) устоял. Гродненцы, запершись за его стенами, мужественно отбили все штурмы. Не смогли захватить Гродно крестоносцы и в 1311 году.

.
В сентябре 1314 года крыжаки под водительством маршала Ордена Генриха фон Плоцке осадили Новогрудок. Они захватили и сожгли посад, безжалостно убивая и насилуя. Город превратился в пепелище. Уцелевшие жители и гарнизон укрылись в замке и отправили гонца в Гродно, к Давыду Городенскому, не потерпевшему в битвах с Орденом ни одного поражения. Тот появился в тылу у врага, когда силы осажденных были уже на исходе. Сил у него было мало - только дружина и небольшой отряд гродненского ополчения. Но он доказал, что с врагами можно сражаться не только оружием, а и умом.
Давыд перебил охрану и захватил лагерь рыцарей. В его руки попала огромная добыча. Гродненцы уничтожили всё, что не смогли взять с собой, и... исчезли. Бросив раненых и ослабленных, крестоносцы поспешно отступили. Но в пути их ожидали новые испытания. Отряд Давыда уничтожил всё продовольствие, оставленное на стоянках для обратной дороги. Попытки рыцарей добыть еду и фураж для уцелевших лошадей не увенчались успехом. Мародеры уничтожались летучими отрядами гродненцев. Пришлось крестоносцам съесть оставшихся лошадей, а потом и вовсе перейти на подножный корм, питаясь листвой, травой и кореньями. Долгую 6-недельную дорогу домой осилили немногие... Хроника земли Прусской Николая фон Ерошина (XIV век) повестувует об этих событиях так:
«…Когда они вернулись туда, где оставили запасных лошадей с продовольствием, вся их надежда и опора в лишениях была разбита напрочь, так как Давид Городенский убил более 30 их людей и забрал все, что там было - провизия и военное снаряжение – все, что помогло бы войску выйти из трудного положения. Он также захватил 500 лошадей и увел их к Гарте. Какие поднялись вопли и стенания, так как ни у кого не было хлеба и другого продовольствия. Из-за этого все войско затосковало и полностью лишилось боевого духа.
На протяжении всего пути назад в безлюдной глуши они, голодая, были вынуждены есть лошадей. Многие отважные и удалые рыцари копались в земле в поисках кореньев, иные продлевали свою жизнь, поедая листья. Немало из них умерло из-за чувствительности организма, который не мог ни принять, ни переварить грубую пищу.
Их большая надежда на вторую стоянку с провизией тоже рухнула. Когда они пришли туда, то там они ничего не нашли, даже людей, которые стояли лагерем и охраняли его. Все, ничего больше не было по дороге на родину, поэтому возвращение войска затянулся на большой срок. Из-за роковой ошибки, что они ушли оттуда [из-под Гродно], все они умерли. Они больше никого не встретят, ах, какая боль легла на сердце каждому из них. Вся их надежда и уверенность исчезла в один момент. Они не знали, что им нужно делать. Они бросали друг на друга взгляды, достойные сожаления, в которых ужас передавался от одного к другому.
Сиявшие до этого надеждой, их румяные прекрасные лица теперь потухли и стали цвета земли от предстоящих им страшных лишений. Из-за грозящего меча голода никто не мог никому сострадать – все были одинаково равны перед ним. Страшная предстоящая нужда мучительно тяготила бурную душу маршала и как он себя открыто ни показывал веселым рыцарем Господа, то сейчас он рыдал, после чего отдал распоряжение войску, что каждый может скакать туда, куда он хочет, чтобы спасти свою жизнь.
И помчались они в большой спешке так, что некоторые проходили в день более двадцати миль и охотились по пути на родину. Многие из них уже обессилели и с трудом передвигали ноги уже через 6 недель с того момента, как они отправились оттуда [от второго лагеря]. Из-за жестокого сильного голода они выглядели как почерневшие от огня деревья, так что их едва можно было узнать, поскольку от самой земли кривичей ни один из них на протяжении более сотни миль, мы уже не говорим о том, что ел, а даже не видел хлеба. Из оставшихся в живых после этого похода некоторые в одно мгновение испустили дух от еды, которую, возвратясь, наконец, получили».
Давыд Городенский не только отражал постоянные нападения крестоносцев. Усвоив их тактику, он наносил рыцарям ответные удары на их же территории. По одной из версий, традиционный символ Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского – Погоня, использовавшийся прадедом Давыда святым Александром Невским – окончательно оформился именно благодаря этим походам «по следам» крестоносцев.
Весной 1319 года гродненский каштелян с 800 всадниками совершил дерзкий рейд в глубь Пруссии. В разгар весны, «воспользовавшись половодьем и пройдя безлюдными местами, его войско вихрем ворвалось в прусскую провинцию Вегендорф». Давыд действовал здесь огнем и мечом, мстя за горе своих соотечественников. По словам белорусского историка М.Ткачева, гродненский отряд, захватив многих знатных пленников и большую добычу, вернулся домой, «хотя комтуры Пруссии Ульрих Дрилебе и Фридрих Квитц пытались организовать сопротивление и погоню» .
Борьба с крестоносцами требовала объединения всех сил. Понимая это, Давыд стремился помочь и соседям. Тем более, что проводившие в Новгород Юрия Даниловича, псковичи призвали к себе Давыда, ставшего первым псковским князем, независимым от Новгорода. Вечу такой правитель, продолжавший жить в Гродно, откуда его приглашали в случае опасности, был удобен вдвойне. По словам летописца «В лъто 6830 [1322]. … въ Пльсковъ бяше Литовьскыи князь Давыдко; и оттолъ призваша и новгородци по крестному цълованию. /л.163./».
Когда в 1322 году рыцари напали на Псков, псковитяне "послаша гонца до князя Давыдка". Новгородско-Псковская летопись сообщает, что гродненский «князь Давыдко» прибыл со своим войском защищать от рыцарей Псков, вместе с псковичами отбил нападение крестоносцев, совершил поход за Норову и «плениша землю их до Колывана». В ответ Ливонский орден предпринял дипломатические меры (заключение 25.02.1323 договора с Новгородом о вечном союзе и взаимопомощи в борьбе с литовцами) и направил войско к Пскову (11/13 марта).
В марте 1323 года несмотря на мир датские рыцари вновь напали на псковичей, захватили Гдов, «избиша пскович гостей на озере и ловцов на Норове» и захватили часть земель на восточном берегу Чудского озера. И вновь «послаша псковичи к Давыду князю в Литву». Гродненский староста немедленно собрал охотников и устремился с ними к месту своего рождения. Войско городенского старосты, вместе с псковичами, отбило натиск датчан, изгнав и отбросив их с захваченной земли, совершило рейд на северную Эстонию, дойдя почти до Ревеля (Таллина), которым владел датский король. Польский историк Т.Нарбут (1842) пишет: «Зима 1323 года очень сильными морозами означилась…однако это не помешало литвинам нести помощь псковичам: Давид сын Довмонта Псковского (syn Doumunda Pskowskiego) отомстил нападением на Эстонию за нелюдскую обиду псковичам. После освобождения Пскова от осады он вынудил крестоносцев заключить восьмилетний мир с городом, в котором родился. В ярости литвины Мемельский замок вокруг пожгли, потом гостили с победой под Велавой. Давид же вышеупомянутый был с отрядом под Бродницей» . По словам немецкого хрониста, русские из Пскова с помощью литовцев разорили землю короля Дании и умертвили около 5 тысяч человек. Давыд также взял около тысячи пленных, передал все захваченное псковитянам, и, не приняв никакого вознаграждения за свой поступок отправился назад, в Гродно.
Приведенные в ярость, рыцари решили отомстить разорением Пскова. В мае-начале лета 1323 года их войско вновь оказалось под стенами города. Причём, как пишет летописец, они прибыли "со всем умыслием", "в силе тяжце", "приехаша в кораблях и в лодиях и на конях, с пороки и с городы", Магистр «Иоцке приступил к городу с сильным войском, и, громя пушками стены, сделал во многих местах проломы и готов был вороваться в самый город». И вот, когда горожане не дождавшись помощи от Новгорода, полагали, что все уже кончено, «приспе князь Давыдь из Литвы с мужи своими».
Слово летописцу: «6831 (1323 г.). Того же лета приходиша немци ратью к Пьскову в кораблех и в лодьях, и на конех и стояша у города 18 дни, порокы бьющи, городы своя придвигающи, а бьючи. И князь Давыдко поспе из Литвы с мужи своими и с пьсковичи, ополчився, и прогна их за Великую реку, а порокы и город их поима» . Разгромленные рыцари "убежаша со стыдом и срамом". Давыд отнял у них заграбленную добычу, знамена и военные снаряды, все осадные орудия сжег и вновь принудил их заключить с псковитянами восьмилетнее перемирие на этот раз «по всей псковской воли».
Крестоносцы, видя в Давыде Городенском своего наиболее опасного врага и не имея сил уничтожить его в открытом бою, решили отомстить иначе. Весной 1324 г. рыцари Тевтонского ордена, воспользовавшись отсутствием главных военных сил Литовской Руси (именно к этому периоду относится упоминаемый в белорусско-литовских летописях поход литовцев на Киев), вторглись на ее территорию. Тайно пройдя к поместью Давыда, они сожгли его и убили родных князя. Из Хроники земли прусской Петра из Дусбурга (1326): «В том же году, в Великий пост [4 марта 1324 г. – прим.)], три брата и 600 человек из Наттангии напали на аллод, или поместье, Давида, кастеляна Гарты, и дотла сожгли его, и, не считая убитых, они увели с собой 38 человек и 100 коней со множеством прочего скота».
Горе и ответ за любимую Давыда были страшны. Сначала он нанёс рыцарям жесткое поражение в Мазовии. Польский историк Эдвард Езерский пишет о том походе в книге «Литва» (Варшава, 1919): «Осенью 1324 года во главе с Давыдом Городенским, на Мазовию, которая была в тесных связях с крестоносцами, двинулся мощный отряд войск… Войска во главе с Давыдом Городенским нанесли Мазовии страшное поражение». Из Хроники земли прусской Петра из Дусбурга (1326): «Давид, кастелян Гарты, с сильным войском вошел в землю Мазовии в XI календы декабря [21 ноября - прим.], и город епископа плоцкого, называемый Полт, и 130 деревень упомянутого епископа и князя Мазовии, и многие поместья служителей церкви и знати, и 30 приходских церквей и часовен католических со многими молельнями, посвященные во славу Божию, разгромили огнем и мечом… Уничтожили они свыше 4 тысяч, одних убивая, других уводя в вечный плен».
В 1326 году гродненский староста во главе 1.200 всадников и отряда союзного польского войска совершает поход на тевтонскую столицу Бранденбург. Как кинжал соединенное войско вошло в сердце Германии, пройдя до Франкфурта… Летописец пишет, что они делали в немецкой земле то же, что крестоносцы делали у нас. Из хроники Яна Длугоша (1480): «Давид Славный Староста Гродненский c Руси и Волох (Молдавии – прим. Н.М.) усиление имея, а с Польши ещё большее войско собравши, отправился в землю маркграфскую против Вольдемара, маркграфа Бранденбургского после праздника Иоанна Крестителя... От Одера-реки и от Бранденбурга аж до Франкфурта грабительски земли маркграфства Бранденбургского повоевал, поверг и в ничто огнём и железом и трофеев захватил. Города защищённые, замки из которых немцы только едва выглядывали, и из изб выйти не смели… сожгли… а годных к работе в прислугу, как быдло, больше чем 6 тысяч душ немецких в тоскливую неволю вывели с большой жестокостью и добычей великого размера и множеством трофеев».
Союзники, скорее всего, взяли бы и Бранденбург. Но… Давыд был убит предательским ударом в спину у себя в шатре кинжалом (по другой версии ехавший сзади поляк убил его копьем в спину). Убийцей был польский рыцарь из Мазовии Анджей Горст (Гост). Скорее всего, он был подкуплен крестоносцами, неспособным противостоять разящим ударам гроденского полководца (тактику Давыда позже переймет и разовьет его племянник будущий великий князь литовский Кейстут, считающийся первым практиком партизанской войны против германцев и за это помещенный в свое время на новгородском колоколе, посвященном 1000-летию России). В польской историографии это событие оценивается положительно, так как, по мнению тамошних исследователей, оно предотвратило опустошение мазовецких земель на обратном пути отряда.
Дружинники на щитах принесли тело Давыда в Гродно, где, по преданию, его похоронили у стен Борисоглебской (Коложской) церкви ХII века - одного из самых древних православных храмов Западной Руси, получившего свое второе название в честь псковичей. Над могилой был насыпан курган (к сожалению, до наших дней он не сохранился).

.
Князь Давыд Городенский погиб в самом расцвете своей деятельности. За всю свою жизнь он не проиграл ни одной битвы. И был коварно убит. Его судьба в этом схожа с судьбой прадеда - Александра Невского, тоже предательски умерщвленного. Возможно, не будь предательского удара, с крестоносцами покончили бы гораздо раньше...